По словам руководителя ЭПЦ «Беллона» Александра Никитина, население традиционно боится всего, что связано со словом «атом». Эта боязнь подкрепляется авариями на атомных объектах.

Кроме того, существует большая проблема недоверия в обществе в целом – недоверие ко всем и ко всему: к власти, чиновникам, специалистам атомного ведомства, экологам.

«Недоверие – это беда современного российского общества, которое не верит вообще никому», – считает Никитин. Этому способствует, если вернуться к атомной отрасли, и отсутствие реальных механизмов общественного контроля за осуществлением проектов в области использования атомной энергии – эти механизмы пока только на первичном уровне.

По мнению эксперта «Беллоны» Андрея Ожаровского, такое недоверие население и ряда НКО к атомщикам обосновано, поскольку оно вызвано ложью представителей отрасли. Активист привел многочисленные примеры из общественных обсуждений ОВОСов по атомным проектам.

«В ОВОСе по Ростовской АЭС, в частности, утверждается, что в Ростовской области всего 28 солнечных дней в году, в ОВОС по повышению мощности энергоблока Кольской АЭС до 107% от номинальной в Мурманской области говорится, что в регионе нет никакого ветропотенциала – это полностью противоречит докладам ученых Кольского научного центра РАН. Примеров подобной лжи, которую пытаются навязать населению в регионах, очень много», – утверждает Ожаровский.

АЭС и РАО

Если население России более-менее спокойно реагирует на строительство атомных станций в своем регионе или городе, то к строительству пунктов временного или долгосрочного хранения/захоронения радиоактивных отходов (РАО) местные жители всегда относятся крайне негативно.

«Не в моем дворе» – основной принцип, которым руководствуются местные жители.

По мнению представителя сети «Декомиссия» Олега Бодрова, все РАО должны храниться там, где они произведены, поскольку именно этот регион получал или продолжает получать выгоду от использования атомной энергии. Бодров уверен в том, что перемещение РАО из одного региона в другой недопустимо.

Тем не менее, по закону об обращении с РАО, все РАО должны быть перемещены и захоронены в пунктах захоронения радиоактивных отходов (ПЗРО).

«Все ПЗРО контролируемы и имеют свойство обратимости – случае форс-мажора РАО можно будет достать, перепаковать, переместить и перезахоронить», – рассказал Никитин.

Согласно этому закону, все РАО разделили на две части: исторические (наработанные до 2011 года) и те, которые были образованы позже.

«До 2011 года в РФ было наработано 500 млн кубометров РАО – это исторические отходы. За их размещение в ПЗРО платит бюджет страны, поскольку невозможно определить кто нарабатывал эти отходы: АЭС, военные, ледоколы, медицина, наука и т.д.

По мнению Виталия Серветника (РСОЭС), который является противником атомной энергетики, на этапе планирования и проектирования новых АЭС необходимо говорить о «связке» АЭС и РАО.

«Люди должны понимать, что они берут на себя не только риски от эксплуатации АЭС, но и от обращения с РАО. Регион использования или потребления атомной энергии должен отвечать и за размещение отходов. Потребление и обращение с отходами крайне важно рассматривать вместе», – уверен Серветник.

Говоря о роли и участии населения в принятии решений относительно размещения подобных объектов, глава муниципального образования Тельмановское сельское поселение Ленинградской области Юрий Кваша выразил уверенность в том, что народ должен принимать решения о строительстве опасных объектов на референдуме.

«Все остальное – полная ахинея. Горсовет не может принимать такие решения. Горсоветы состоят из пары-тройки десятков депутатов, которых можно купить, и которые с удовольствием продаются», – считает Кваша.

По его словам, сейчас складывается ситуация, когда население должно бегать за разработчиками проектов и узнавать, где и когда будут общественные обсуждения проектов. В неудобное время люди должны куда-то приехать. Обычно, если нет сильного противостояния общественности проекту, на обсуждения приезжают 10-15 человек, и решения принимаются в пользу разработчиков.