Страсти, кипевшие с осени вокруг полигона «Красный Бор», пошли на убыль. Комитет по природопользованию заверяет, что ситуация полностью под контролем. Обваловка открытых карт снова увеличена. Вода, которую полигон сбрасывает, проходит очистку. Из бюджета города полигону уже выделено 52 млн руб., планируется выделить еще 108 млн. Ожидается, что из федерального бюджета поступит еще 40 млн на проведение комплексных инженерных изысканий. И еще 200 млн на разработку проекта рекультивации территории.

– Успокаиваться не надо. Надо быть готовыми к любому развитию ситуации, – считает Владимир Решетов, генеральный директор ООО «Техно Терра». У Решетова большой опыт: работал на ликвидации Чернобыльской катастрофы, участвовал в ликвидации химических аварий. «Техно Терра» – это комплексная проектно-изыскательская организация, занимающаяся  обследованием территорий для строительства по всей России.

22-23 марта в Петербурге прошел XVII международный форум «День Балтийского моря». В его рамках работал Круглый стол «Химическое загрязнение Балтийского моря». На нем обсуждалась важнейшая для нашего региона проблема – состояние полигона «Красный Бор». Владимир Решетов выступил с докладом: «Горячие точки ХЕЛКОМ – состояние списка и исключение горячих точек, связанных с химическим загрязнением».

– Почему именно вам решили доверить доклад о полигоне, который много лет является такой горячей точкой, с которой не могут ничего поделать ни городские власти, ни областные, ни федеральные? – спросил я Решетова.

Владимир Решетов, генеральный директор ООО «Техно Терра». Credit: Виктор Терешкин

– Наша фирма выиграла несколько конкурсов, в которых фигурировал либо полигон, либо ближайшее окружение. Мы делали работу по заданию ХЕЛКОМ [Комиссии по защите морской среды района Балтийского моря] о рекультивации несанкционированной свалки «Усть-Тосно», она находится к северу от полигона, в его санитарно-защитной зоне, – ответил он. – Работали и по заданию областного правительства, обследовали прилегающие территории, а еще пробурили пять наблюдательных скважин на ближайшей периферии полигона. К тому же я неоднократно входил в комиссии, в рабочую группу по полигону, участвовал в обследовании, выявлении загрязнений. Поэтому данные, которыми я располагаю, – из разных источников: это и городские, и областные организации, и международные.

– Скважины, которые пробурили ваши специалисты, – что показали? В них прослеживается влияние полигона?

– В скважинах мы влияния полигона не обнаружили, по техническому заданию они должны были захватывать толщу до пяти метров. И все попали в глины.

– И что же происходит с кембрийскими глинами? Многие говорят – нет ничего надежнее, чем они. Другие – да они давно текут, все пронизаны слоями водоносных песчаников.

– Есть много спекуляций, домыслов о глинах. Расскажу о своей точке зрения. По образованию я горный инженер. Кембрийские глины образовались еще до появления динозавров. Основа глин – силикаты, а они очень устойчивые соединения, не растворяются кислотами. Иногда звучит – там глины уже растворились под воздействием кислот. Если получат доказательства, могут сразу ехать в Стокгольм получать Нобелевскую премию. Но чудес не бывает. Эти глины – дар природы в нашем регионе. Это очень плотный буфер с высокой абсорбционной способностью и низким коэффициентом проницаемости. Поэтому и выбрали это место – слой глин достигает 80 м. Помните, я говорил на Круглом столе: конечно, это не 80 м сплошных глин. Когда природа их создавала, там были и прокладки супесей, водопроницаемых пород и более обводненных, но они залегают субгоризонтально. Поэтому, если загрязнение в супесь попадет, то останется в этой линзе. Если она не вскрыта ничем другим. Поэтому горизонтальное перемещение возможно только в пределах линзы. А вертикальное перемещение в этих супесях практически не наступило. По крайней мере, таких данных нет. Поэтому главная опасность сегодня – это не загрязнение подземных вод, не просачивание на глубину, а распространение по поверхности, с переливами, с поверхностными водами, с загрязнением самой территории.

– Рядом с полигоном скважины делали не только ваша организация, какая там картина?

– Не владею информацией, врать не хочу. Другая беда – там в последние годы не велись наблюдения, в силу того, что такие руководители были у полигона, такие руководители были у Комитета по природопользованию Петербурга. Там все было брошено, была закуплена лаборатория для полигона, но с трудом запущена. На самой территории полигона возможно загрязнение на поверхности, есть места, где загрязнены внутренние, магистральные каналы, есть места, где из бочек растаривали химикаты по ненадлежащей технологии, и эти отходы залили площадку. И эти пятна существуют, будут размываться. Говорить, что там все чисто, и можно огурцы выращивать, не нужно. Это полигон токсичных отходов. И бурить на территории полигона не нужно и даже вредно – можно проткнуть какие-то водоупоры. А вот по периферии бурить, наблюдать нужно непременно. И постоянно вести мониторинг – что происходит.

– Мне приходилось читать, слышать – токсиканты с полигона уже проникли в Красноборский карьер. Он ведь рядом с полигоном, до него меньше километра.

– Я не видел ни у кого, ни в каких докладах – ни у зеленых, ни у ученых, что в Красноборском карьере есть загрязнения, проникшие с полигона. Есть ли там разводы нефтепродуктов на воде? Наверное, есть за счет того, что работает техника, минимальные протечки горючего идут. Но чтобы в карьер попадали токсичные отходы с полигона, таких данных я нигде не видел. Если обнаружите, покажете цифры, тогда смогу комментировать.

Карта полигона. Жирной красной линией обозначена граница полигона «Красный Бор». Слева от полигона в его санитарно-защитной зоне Красноборский карьер. Выше полигона в его – санитарно-защитной зоне несанкционированная свалка «Усть-Тосно». Черными стрелками показано направление течения ручьев.

– И зеленые, и мы, журналисты, пишем: загрязнения, идущие с полигона, попадают в водотоки и могут достигнуть Невы. Вам приходилось изучать работу, в которой предусмотрена запроектная авария, с разрушением обваловки карт, которая уже достигла высоты 8-9 м?

– Давайте смоделируем эту ситуацию. Не хочу казаться оптимистом в розовых очках: любое загрязнение, которое попадет за территорию полигона в водотоки, попадет в Неву. А потом в Балтийское море. Чудес не произойдет. Это плохо. Но, с другой стороны, – произойдет колоссальное разбавление отходов водами реки Ижора, Тосна, потом – водой Невы, а уж затем – Финского залива. И это разбавление должно свести на нет те объемы поллютантов, которые сейчас проходят по поверхностным водотокам. Теперь давайте рассмотрим запроектную аварию. Полный разрыв обваловки карты, и все попадает на поверхность: самолет ли упадет, террористы ли пригонят самосвал с взрывчаткой. Вероятность этого крайне мала, но, тем не менее, произойти может. И мы должны представлять, что будет происходить. Первым делом все растечется по поверхности, заполнит все прилегающие понижения грунтов. Переполнит в первую очередь обводной канал вокруг полигона, и это будет первый барьер, который будет сдерживать вылившиеся отходы. И какой-то объем обводной канал вокруг полигона на себя примет.

– Но канал сейчас в нижней его части, в низине, заполнен до критического уровня. Я видел в середине февраля – осталось всего 10 см у шандоры. А это запорное устройство между обводным и магистральным каналом. Видел то же самое в середине марта. Уже был размыв двух дамб в придорожной канаве, которая соединяется с обводным каналом. Все СМИ били тревогу!

– 10 см? Да не может быть, вы пройдите сами вдоль канала по всему периметру – убедитесь. Я был на полигоне на прошлой неделе, уровень в нем такой, что совершенно спокойно вместит три тысячи кубов прорвавшихся отходов. Согласитесь, это цифра. Дальше все польется за пределы полигона в магистральный канал, но что-то останется в нем, что-то растечется по болоту. И если мы сейчас проведем такие же примитивные гидрологические расчеты, умножим длину на ширину, на высоту магистрального канала, то увидим, что значительные объемы загрязнений останутся здесь, до впадения в речку Тосна. К тому же, этот процесс будет не мгновенный. Скорость потока не будет катастрофической при таком прорыве обваловки.

– Но это в случае промыва обваловки карты. Мы же говорили о запроектной аварии.

– Вот тогда вода заполнит мгновенно и обводной канал, и уйдет в магистральный. Тут не надо строить иллюзий, что мы успеем что-то сделать. Но если это будет не взрыв, а обваловку все же промоет, и отходы потекут по магистральному каналу в сторону Тосны и Невы, здесь у нас будет время на реагирование: сделать обваловки, дамбы. Те стоки, что успеют прорваться, попадут в болото, там болото примыкает с территории полигона. Вот карта – вот путь по прямой по магистральному каналу, отсюда отходы попадут в ручей Большой Ижорец, а оттуда в Ижору. А вот вторая канава – у нас полигон расположен на водоразделе, поэтому вода в случае прорыва потечет и к Ижоре, и к Тосно. Поскольку мы рассматриваем максимально запроектную аварию, то вода потечет в оба русла. Тут есть пруд, вот на карте он виден, в нем тоже будут скапливаться отходы, а вот здесь у нас огромное болото, которое представляет из себя губку торфяных отложений, они тоже будут отходы собирать. А вот видите – площадь карты, она по сравнению с этими расстояниями, размером болота, совсем крохотная. Поэтому в случае аварии поначалу стоки задержатся внутри полигона, затем накопятся в болоте и будут просачиваться на протяжении десятилетий, столетий в направлении наших водотоков – Тосны и Невы.

– Так что – можно расслабиться?

– Успокаиваться не надо, надо быть готовым к любому развитию ситуации: что прорвет одновременно все карты, что все террористы взорвут все обваловки, все самолеты упадут сюда. Сценарий должен быть в наших головах, а главное, он должен быть обеспечен силами и средствами для предотвращения.

– А что происходит на полигоне сейчас?

– Комитет по природопользованию Петербурга к аварийным ситуациям готовится, прорабатывает всевозможные варианты. Поймите, для того, чтобы ликвидировать аварию, нужны производственные мощности, ее шапками не закидаешь, нужно иметь экскаваторы, самосвалы, планы: кто, откуда и куда выезжает, кто будет оповещать население. Недавно выезжала на полигон комиссия, проверяли эти планы, власть не спит, она реагирует. Просто эта ситуация создавалась без малого 50 лет, и за пять минут ее голосованием не решишь.

– У вас, как у специалиста, как у горожанина нет ощущения, что ситуация катастрофическая? Об этом говорят многие экологические активисты.

– Я горожанин, и отнюдь не идеалист. Ликвидировал и химические загрязнения и радиоактивные. Но в данном случае сплю спокойно. И граждане могут спать спокойно. А вот чиновники спать спокойно не должны. Потому что они должны предпринять все меры не только по финансированию работы полигона «Красный Бор», но и для его рекультивации. Создан научно-технический экологический совет по полигону распоряжением Комитета по природопользованию, посмотрите, в этом списке доктора наук, причем все они из разных организаций. Тут есть и строители, и экологи, и геологи, и это очень хорошо, что комитет не замыкается в кругу своих специалистов, привлекает широкий круг ученых, технологов, которые знают, как с этой проблемой справиться.