Если государство само не заинтересуется поиском выхода из «рисового тупика», а будет только штрафовать нарушителей, дело не сдвинется с мертвой точки, считает исполнительный директор Некоммерческого партнерства «Южный рисовый союз» Михаил Радченко.

«Южный рисовый союз» существует немногим более трех лет, но уже успел объединить полсотни агрофирм – производителей и переработчиков риса из Краснодарского края, Адыгеи и Ростовской области. Весь последний год организация плотно занималась проблемой утилизации рисовой соломы и значительно продвинулась в этом вопросе. Итогом работы стал проект целевой программы Краснодарского края (где, как известно, сосредоточено производство более 80 % всего российского риса), которая позволила бы уйти от массового сжигания соломы в относительно короткие сроки.

При этом отраслевики честно признаются: на то, чтобы запустить программу, уйдет не менее 3-5 лет. В течение этого «переходного периода» рисоводческие хозяйства, как считает Михаил Радченко, не должны подвергаться излишним санкциям.

Интервью с Михаилом Радченко, исполнительным директором Южного рисового союза:

– Михаил Григорьевич, какие в этом году виды на «урожай» рисовой соломы?

– Объем образующейся соломы напрямую зависит от урожайности. В этом году в Краснодарском крае планируется собрать около 820-840 тыс. тонн риса – это несколько меньше прошлогоднего показателя из-за неблагоприятных погодных условий и небывалой вспышки пирикуляриоза (опасное заболевание растений риса, распространенное во всех рисосеющих районах мира. Приводит к потере урожайности до 40% – прим. авт.). Соответственно, примерно столько же – 820-840 тыс. тонн – появится и соломы.

– Хозяйства, естественно, будут настаивать на том, чтобы непременно сжигать солому на пораженных болезнями участках?

– На сегодняшний день сжигание – это единственный более-менее эффективный способ борьбы с пирикуляриозом, на этот счет есть кипы исследований. Фунгициды не справляются с этим заболеванием: в этом году иные хозяйства обрабатывали посевы по 4-5 раз, тем не менее, пирикуляриоз поразил более 90% всех посевов. Это значительно больше, чем в прошлом году: сыграли свою роль погодные условия и накопление в почве пожнивных остатков – ведь не вся рисовая солома у нас сжигалась, некоторые хозяйства экспериментировали с заделкой ее в почву.

– Но, насколько мне известно, лишь единичные рисоводческие хозяйства в Краснодарском крае пока практикуют измельчение и заделку соломы.

– Это правда. Причина в дороговизне мощных импортных комбайнов. Если наш отечественный стоит 8-9 млн рублей, то немецкий комбайн – 18-19 млн, к тому же, на покупку нашей техники можно получить государственную субсидию, а импортная техника не субсидируется. Хотя отечественная техника откровенно хуже: комбайны просто не способны одновременно убирать рис и измельчать солому. Во-вторых, у нас зона рискованного рисоводства. Уборка начинается поздно – в сентябре-октябре, когда уже нестабильные погодные условия. Если во время уборки идут дожди, то бывает сложно смолотить и вывезти урожай, о соломе тут речь вообще уже не идет – она просто оставляется на поле. Если почва влажная, то заделать солому в почву уже невозможно. Надо понимать, что мы находимся в гораздо более невыгодных климатических условиях, чем, например, Египет и другие южные страны – производители риса, где уборку заканчивают рано.

С другой стороны, заделка соломы в почву – вовсе не универсальный метод. Рисовая солома в силу своих свойств очень тяжело и медленно разлагается. Эффективнее ее компостировать на поле и заделывать уже в виде компоста (такие опыты уже ведутся во Всероссийском НИИ риса), но это дополнительные затраты, и немалые.

– Странная складывается ситуация. Казалось бы, в куда более бедной Украине рисоводческие хозяйства успешно идут по пути отказа от сжигания соломы, а наши, получающие большие госдотации, жалуются на недостаток средств…

– Мы были несколько раз в украинских рисоводческих хозяйствах для обмена опытом. В Крыму есть всего два крупных хозяйства, которые отказались от повального сжигания. И оба в свое время приобрели немецкие комбайны, и уже потом осознали, что их мощности хватает и для качественного измельчения соломы. Для нас же, повторюсь, этот способ непригоден для повсеместного применения. На Кубани под рис ежегодно отводится около 130 тыс. гектаров – и это очень разные участки. Какие-то расположены повыше, там не застаивается вода, а где-то затопляемая низина. Соответственно, и подходы к утилизации соломы должны быть разные.

– Если, например, говорить о вывозе соломы с полей, то что с ней делать в таких огромных количества, куда ее девать?

– Есть разные интересные решения. К нам недавно обратились из Ковровского завода котельно-топочного оборудования: предлагают три варианта – поставить оборудование либо для переработки соломы путем ферментации в биотопливо, для производства так называемого «зеленого угля» или для прямого производства электроэнергии за счет сжигания соломы в специальных котлах. Поступают предложения и в области производства топливных гранул, но мы сомневаемся, что такое количество гранул найдет рынок сбыта. В целом, для того, чтобы утилизировать промышленным методом большую часть образующейся ежегодно соломы, нужно построить 10-12 заводов по всему краю.

– Есть ли уже примеры конкретных инвестиционных проектов?

– В Славянском районе Кубани в настоящее время проходят согласования два проекта – один по промышленному сжиганию соломы и по производству биотоплива. По первому проекту создана рабочая группа на базе краевого министерства сельского хозяйства. Проблема только одна: операторы электрических сетей не готовы принимать электроэнергию, произведенную из отходов. Пока этот вопрос не удается решить даже на уровне вице-губернатора.

– Неужели боятся конкуренции?

– Есть серьезное противодействие любым проектам альтернативной энергетики со стороны традиционных генерирующих компаний. У них свои корпоративные интересы. Естественно, что если не будет возможности продавать электроэнергию, произведенную из рисовой соломы, ни одни инвестор подобным проектом не заинтересуется, а хозяйствам будет легче спалить ее в поле и заплатить штраф.

– А что вы думаете о проектах по производству из рисовых отходов диоксида кремния, востребованного электронной промышленностью? Пару лет назад один из таких проектов Краснодарский край презентовал на международном экономическом форуме в Сочи.

– Есть и такие проекты. В станице Холмской построен крупнейший в стране рисовый завод мощностью переработки 100 тонн зерна в сутки, где будет образовываться значительное количество отходов – рисовой лузги. К концу года здесь запустят энергетическую установку, где топливом будет служить лузга. Завод будет полностью обеспечивать себя теплом и электроэнергией, а побочным продуктом будет тот самый диоксид кремния, о котором вы говорите.

Рисовая лузга идеальна для производства оксида и диоксида кремния – она сухая, и ее не надо везти издалека. Солома, на мой взгляд, подходит для этих целей гораздо меньше – ее нужно возить куда-то, где-то специально хранить, беречь от влаги, ибо подмокшее сырье будет уже непригодно для использования в печах.

– Что нужно для того, чтобы запустить все эти проекты?

– Нужен переходный период – не менее 3-5 лет. За это время можно построить заводы по переработке соломы в биотопливо и электроэнергию, а также отработать агротехнику заделки соломы в почву на тех участках, где это допустимо, и посмотреть на результаты. Кроме того, можно было бы отработать способы и пути вывоза соломы из низинных чеков, где ее по объективным причинам заделывать противопоказано или невозможно. Это должна быть комплексная, пошаговая региональная госпрограмма, утвержденная на уровне Законодательного собрания края.

– Я так понимаю, что ее как раз и лоббирует «Южный рисовый союз»?

– Мы ведем активную работу в этом направлении. Недавно по инициативе нашего партнерства прошло заседание комитетов по экологии и аграрной политике краевого Заксобрания. Мы обосновали свое предложение о переходном периоде, обосновали, например, необходимость сжигать солому на участках, пораженных пирикуляриозом, но при этом выразили готовность оплачивать загрязнение атмосферного воздуха по установленным нормативам. Нужно разработать понятную и прозрачную процедуру выдачи разрешений на сжигание, в тех случаях, когда это оправданно и необходимо. Пока же легальных возможностей сжигать пораженную болезнями солому в нашей стране нет. А в Италии, например, у фермеров есть такая возможность.

Очень необходимы схемы субсидирования и компенсации затрат на вывоз соломы, нужны программы технической модернизации хозяйств.

– Почему же все эти вопросы поднимаются только сейчас, тогда как рисовую солому на юге России жгут уже лет 40?

– Потому что назрела проблема. Экологические требования становятся все жестче, а санкции все суровее. В прошлом году одно наше хозяйство долго таскали по судам за то, что при выжигании соломы пострадали фазаны. Нашему партнерству и так приходится вести с федеральными структурами и с краевым Минприроды разъяснительную работу, убеждать накладывать на хозяйства минимальные штрафы, а не наказывать их регулярно на сотни тысяч рублей. Бесконечно жить в таком режиме невозможно. Но быстро переломить ситуацию сами хозяйства не смогут: они и так оказались в затруднительном положении в связи со вступлением России в ВТО: в страну пошел дешевый азиатский рис, и рентабельность рисоводства на юге России снизилась до 19%, а чтобы хозяйства могли нормально развиваться и покупать новую технику, нужна рентабельность не менее 40%… Альтернатива очень простая: или пересажать в тюрьму руководителей всех рисоводческих предприятий, или совместно с государством решать проблему. Одним нам с этим не справиться.