Недавно правительству Российской Федерации был передан текст Государственного доклада «О состоянии и об охране окружающей среды в 2004 году». Это уже 12-й по счету доклад, подготовленный государственным центром экологических программ Министерства природных ресурсов.

О содержании доклада, проблемах, связанных с его подготовкой наш корреспондент беседовал с директором центра Александром Шеховцовым.

— Александр Андреевич, зачем готовятся такие доклады и кто при тираже в тысячу экземпляров становится потребителем данной продукции?

— Настоящий доклад – это официальный документ. Он подготовлен в целях обеспечения в первую очередь государственных органов управления, научных, общественных организаций и населения страны объективной систематизированной информацией о качестве окружающей среды, состоянии природных ресурсов и тенденциях их изменений.

— Известно, что первый доклад появился в 1994 году. Кто был инициатором подготовки таких документов?

— Еще в 1993 году появилось постановление Совета министров правительства РФ «О порядке разработки и распространения ежегодного государственного доклада о состоянии окружающей природной среды». В постановлении указывалось, что доклад должен служить основой для уточнения приоритетных областей и направлений природоохранной деятельности, а также программ, направленных на улучшение экологической обстановки в России. Тем же постановлением определялся и график подготовки доклада. Наша задача как структурного подразделения МПР – до 1 июля представлять доклад на утверждение правительству. Затем, после утверждения доклада, печатается тираж – одна тысяча экземпляров. При необходимости тираж может быть допечатан, как это уже было в 2003 году, когда проходил третий съезд по охране природы.

— В 1996 году приказом министра (министерство тогда называлось – охраны окружающей среды и природных ресурсов) был создан наш центр экологических программ. Основные задачи были – реализация федеральных целевых экологических программ. Я говорю «были», потому что в девяностые годы таких программ было свыше десятка. В настоящее время их осталось меньше половины. Мы выполняли функции государственного заказчика, занимались разработкой и подготовкой планов научно-исследовательских работ, которые проводились в рамках федеральных целевых программ.

— Назовите эти программы.

— Программа «Отходы», программы по защите Байкала, Волги, особо охраняемых природных территорий, программы по реабилитации территорий и населения в Самарской области, Оренбургской, по Череповцу. Отдельная программа была по защите уссурийского тигра. В 2002 году все программы экологической направленности были закрыты. Вместо этого была сформирована единая программа «Экология и природные ресурсы Российской Федерации», предусмотренная до 2010 года. Ее подпрограммами стали шесть бывших самостоятельных программ: по Байкалу, особо охраняемым территориям, сохранности биоразнообразия, по отходам, возрождению Волги и по устойчивому развитию.

— Последняя, наверное, возникла после соответствующего решения комиссия ООН?

— Да, после того, как этой комиссией было поручено создание специальных индикаторов устойчивого развития. Всего, как вы знаете, было разработано 47 таких индикаторов. Из них 19 — экологические. Кстати, в последнем докладе есть речь и об использовании этих индикаторов.

— Известно, что на постсоветском пространстве только Россия выпускает ежегодный доклад по состоянию окружающей среды. Вам известна оценка специалистами зарубежных стран этого доклада?

— Да, нам известно, что наш доклад пользуется уважением в ряде стран. В 2004 году он был даже переведен на английский язык. Кстати, в положении об МПР издание такого доклада не предусмотрено. Тем не менее, мы уже 12-й выпуск подготовили, и, я надеюсь, будем продолжать это дело. Конечно, после упразднения Госкомэкологии стало труднее готовить статотчетность. Координация ведомств — а их в написании доклада участвует свыше сорока — стала хуже, не всегда соблюдаются установленные сроки. Но тем не менее мы доклад подготовили.

— Она в том, что экологическая ситуация в стране по сравнению с прошлыми годами ухудшилась. Особенно по выбросам в атмосферу. Это произошло из-за того, что многие ранее закрытые заводы снова стали работать. Рост промышленности в 2004 году по сравнению с 2003 составил 106,1%, а выбросы возросли с 19,8 млн. тонн до 21,5 млн. тонн.

— С одной стороны, казалось бы, радоваться надо росту промышленности…

— Да, если бы эта промышленность заботилась о таких вещах, как очистные сооружения, внедрение новых технологий. По официальным данным износ оборудования составляет по стране 56%. А по ряду отраслей и того больше. Отсюда – аварийные ситуации, подобные тем, что происходят в энергетике, на железнодорожном транспорте…

— В докладе есть раздел «Промышленные и транспортные аварии и катастрофы» со сводной таблицей чрезвычайных ситуаций. Какова степень достоверности приведенных в этом разделе данных?

— Мы надеемся, что высокая. Другое дело, что не все ведомства предоставляют информацию в нужном объеме. Нам предоставляют данные МЧС и Ростехнадзор. И, как вы догадываетесь, не обо всех авариях становится известно даже им. Мне недавно рассказали, что были желающие засекретить и аварию с железнодорожным составом в Тверской области, в результате которой была загрязнена топливом и мазутом значительная территория.

— Если продолжить тему секретности и аварийности, то маленький объем раздела «Вооруженные силы» станет понятен?

— Да, например сведения по ядерным и радиационным происшествиям, авариям и аварийным ситуациям нами никогда не отслеживалась именно по причине секретности. Наверное, они все же отслеживаются кем-то, теми же военными, к примеру… Кстати, о секретности: мне известные попытки сделать наш доклад закрытым.

— Ничего нового. Помните, в свое время были попытки не допустить публикацию «Белой книги» по ядерным отходам, подготовленную под редакцией Алексея Яблокова, в то время советника президента России по экологии.

— Да, помню. Не хотелось бы возвращения тех времен. Пока, вроде, нет препятствий для опубликования доклада.

— Приведена ли в вашем докладе статистика по финансированию экологических программ в России?

— Нет, к сожалению, такой статистики нет. И не только потому, что самих программ почти не осталось. Раньше нам такие данные предоставлял Федеральный экологический фонд. Потом фонда не стало. Конечно, интересно было бы проследить участие различных бюджетов – федерального, региональных , бюджетов предприятий в финансировании экологических программ или мероприятий.

— …А также участие зарубежных средств. Это, мне кажется актуальным, в свете нарастающего кликушества о том, что западные средства идут только на шпионскую деятельность российских экологов.

— …Хотя, к примеру, программа по защите уссурийского тигра почти вся полностью финансировалась на западные гранты.

— Александр Андреевич, мне показалось, что в ваших докладах очень уж скудными выглядят разделы об общественных экологических организациях и об экологическом образовании.

— В этот Раз нам прислали материалы по НПО из Гринписа, движения «Кедр» и Всероссийского общества охраны природы. А вообще мне помнится, что нередко присылаемые материалы грешили субъективизмом. Элементы саморекламы были. Глава по образованию и в этот раз хиленькая. Возможно, потому что с образованием есть проблемы, возможно, ответственные за эти данные не хотят стараться…

— Кроме возрождения активности желающих сделать доклад секретным, есть другие проблемы с подготовкой и изданием вашего труда?

— Да, есть. И эти проблемы – финансовые. В прошлом году, к примеру, из-за отсутствия денег доклад был напечатан с задержкой. Хотелось бы, чтобы доклад выходил большим тиражом и не только на русском языке.

— Спасибо за беседу. Успехов вам!