Грандиозное химическое предприятие на северной окраине Уфы возникло в годы Великой Отечественной войны, когда в город был эвакуирован из Украины Рубежанский химкомбинат. За несколько послевоенных десятилетий завод превратился в ведущее предприятие СССР по производству высокоэффективных гербицидов и полимерных материалов, выпускавшее более 40 наименований продукции.

Помимо «Химпрома» на северной окраине Уфы располагались еще три крупных нефтеперерабатывающих завода, завод по выпуску синтетических спиртов и ряд более мелких предприятий нефтехимической промышленности, что, в совокупности, давало колоссальную нагрузку на экосферу города. Жители северной части Уфы – Черниковки – постоянно жаловались на сильную загазованность на улице и в квартирах. Контрольные органы также постоянно регистрировали значительные превышения ПДК загрязняющих веществ в атмосфере и водных объектах. Медики констатировали, что повышенный уровень загрязненности воздуха в жилой зоне, прилегающей к Химпрому, является одной из главных причин высокой заболеваемости населения.

В 1987 году решение союзных министерств построить в составе «Химпрома» новое крупное производство поликарбонатов привело к массовым экологическим протестам уфимцев. Тогда же известным уфимским химиком, профессором Марсом Сафаровым было впервые высказано предположение, что в выбросах с «Химпрома» содержатся диоксины – крайне токсичные техногенные вещества с мощным мутагенным, иммунодепрессантным и канцерогенным действием.

Авария подстегнула исследования диоксинов

Весной 1990 года в водопровод Уфы с территории «Химпрома» в результате очередной техногенной аварии попал фенол – крайне токсичное химическое вещество. В результате его соединения с хлором, использовавшимся для очистки воды на уфимских водозаборах, образовался хлорфенол – еще более токсичное соединение. Под воздействием ядов оказалось более 670 тыс. уфимцев (население города в тот момент составляло 1 092 тыс. человек). Власти запретили населению пользоваться водопроводом, воду по жилым кварталам развозили на машинах.

Для оценки масштабов аварии и выяснения всех ее последствий в Уфу прилетели московские химики. В очередной раз было высказано предположение, что в воде содержатся диоксины. Вскоре это предположение было подтверждено пробами, взятыми специалистами гражданской обороны в реках Уфимка и Шугуровка. По данным, которые приводит в своей книге «Уфа – под игом диоксинов» профессор Сафаров, содержание диоксинов в реке Уфимке в районе Южного водозабора было превышено в 147 тыс. раз, на территории самого «Химпрома» – в 109 тыс. раз.

Болезни под грифом «секретно»

В ходе исследований всех аспектов диоксинового загрязнения была поднята ранее засекреченная история с массовыми заболеваниями работников «Химпрома» в 1960-х годах, когда на предприятии производился высокоэффективный гербицид под маркой 2,4,5-Т (трихлорфеноксиуксусная кислота).

По рассказам бывших работников «Химпрома», производство гербицида 2,4,5-Т было спроектировано абсолютно без учета образования диоксинов. Неотработанное производство сопровождалось частыми аварийными ситуациями и разгерметизацией оборудования. Техника безопасности была на примитивном уровне – например, транспортировка всех промежуточных химических продуктов с одной стадии в другую производилась передавливанием сжатым азотом, что сопровождалось сильным газовыделением в среду рабочей зоны. Работать аппаратчики вынуждены были в противогазах, причем за одну рабочую смену фильтры в них приходилось менять несколько раз. Аппараты от вязкого застывающего продукта очищали вручную, лопатами.

«Я пришел на работу в 19-й цех Химпрома в середине 1960-х – рассказывает 85-летний уфимский пенсионер Николай Чурилов. – Технология производства была плохая, неотработанная. Меры охраны труда – лишь самые общие, о диоксинах тогда никто ничего не знал. Ну, был запах неприятный, мы на него не обращали особого внимания; терпимо – и ладно. По цеху на полу был раскидан пролившийся бутил, который при застывании превращался в лепешки; его потом просто смывали водой, не обращая внимания на испарения. Аппараты часто забивались продуктом; их, по уму, надо было прочищать специальными средствами, пропаривать, но из-за постоянных авралов их просто вычищали вручную».

Самым варварским способом осуществлялась утилизация отходов – рабочие, не снабженные никакой защитной одеждой, вручную выгребали их из автоклавов, укладывали в металлические бочки, увозили и сбрасывали прямо в речку Шугуровка, впадающую в Уфимку, на которой располагался Южный водозабор Уфы.

Несовершенство технологической схемы приводило к образованию большого количества самого токсичного диоксина 2,3,7,8-ТХДД (тетрахлородибензодиоксин).

«В цехе работало 220 человек – все молодые, здоровые ребята, многие пришли сразу после армии, – вспоминает Николай Чурилов. – И через год практически все заболели очень опасной болезнью – хлоракне. Чирьи возникали по всему телу, ни одного участка не оставалось непораженным. Городская санэпидстанция после этих событий запретила производство в этом цеху. Но никому из нас не поставили диагноз, что это – профессиональное заболевание. Да и соответствующих приборов диагностики тогда не было».

Пострадавших быстро, как могли, пролечили, а потом о них надолго забыли. На публикации об этом случае массового отравления «компетентными органами» был наложен запрет – как в специализированной медицинской, так и в широкой печати. Вспомнили об этой истории лишь в 1990 году, во время уже упомянутой фенольной катастрофы.

На науку не хватило денег

«Только тогда мы впервые узнали о диоксинах, и о том, что они есть у нас в Уфе, – рассказывает академик Лена Карамова, работавшая в те годы директором уфимского НИИ гигиены и профзаболеваний (ныне – НИИ медицины труда и экологии человека). – Мы подняли старые материалы и выяснили всю эту историю 1960-х годов с экспериментальным производством высокоэффективного гербицида на Химпроме. Разыскали болезни пострадавших. Нашли 95 человек, которые были еще живы, пригласили в наш институт, где они стали получать новое лечение. Мы их назвали «когортой». Наблюдения за ней велось до 2006 года – сперва только над ними, а потом и над их детьми и внуками, чтобы изучить отдаленные последствия поражений диоксинами».

Академик Лена Карамова. Credit: Артур Асафьев

«В 1968 году, когда мне было тридцать лет, я заболел односторонней лакунарной ангиной, потом диагностировали миокардит – воспаление сердечной мышцы, – говорит Николай Чурилов. – И пошло-поехало, болезни стали преследовать одна за другой. Четыре года я ходил, чувствуя себя хуже старика. Дыхания не хватало, не мог ни разу ускорить шаг. На работу выходил заранее, чтобы успеть. Восстанавливалось здоровье очень медленно – еще в течение семи лет я выходил из этого состояния при помощи лечения, санаториев. Но аритмия сердца все же осталась, до сих пор, как бы я ни старался приспособиться».

По данным исследований, смертность от онкологических заболеваний, ишемической болезни сердца, кардио- и церебросклероза, гипертонической болезни у пораженных диоксинами наступает гораздо раньше, чем в среднем у жителей республики.

«Хлоракне очень трудно поддается лечению и последствия этой болезни очень серьезные, – говорит Лена Карамова. – Прямых летальных исходов не бывает, но идет очень быстрое старение организма. Показатели заболеваемости атеросклерозом и раком у всех пораженных хлоракне существенно выше, нежели у не болевших этим заболеванием. Почти у всех наблюдали гипертонию, фиксировали, что они в более молодом возрасте умирают от инфарктов. У их детей и внуков мы наблюдали те же болезни, что и у родителей – и с той же частотой заболеваемости».

«Диоксины – это самое ядовитое рукотворное вещество, – подтверждает профессор Марс Сафаров. – Это яд рассеянного типа, смертельно опасная доза никогда не будет достигнута. Ты не умрешь, но по-человечески жить уже не будешь».

По словам Лены Карамовой, наблюдения над когортой пострадавших были прекращены в 2006 году из-за недостатка финансирования. Как вспоминает ученый, в республиканских органах власти им все чаще давали понять, что диоксиновую тему «пора забыть и больше не поднимать».

Будущие проблемы

Данные, позволяющие установить прямую корреляцию между показателями заболеваемости и смертности уфимцев и воздействием диоксинов, весьма отрывочны. Тем не менее, профессор Марс Сафаров, сравнивая показатели смертности от сердечно-сосудистых и онкологических заболеваний в целом в Уфе, в Башкортостане и среди работников «Химпрома», приводит такие данные: в период с 1962 по 1999 годы в республике умирал от рака один человек на 1000 жителей, в Уфе – два человека, на «Химпроме» – 58. За тот же период от сердечно-сосудистых заболеваний в Уфе умирало пять человек на 1000 жителей, среди химпромовцев – 42.

По другим данным, приведенным Сафаровым, в 1990 году заболеваемость раком в республике была 180 человек на 100 тыс. населения, сейчас 467 человек на 100 тыс.

«За 30 лет этот показатель вырос в три раза и будет продолжать расти. Еще через 20-30 лет смертность среди рядовых горожан достигнет химпромовских показателей», – убежден профессор.

Уверенность Сафарова основана на том простейшем факте, что места аккумуляции опаснейших ядов на территории «Химпрома» до сих пор никак не изолированы. Проводившиеся время от времени исследования (по данным минэкологии Башкортостана они были прекращены в 2016 году) показывают, что все строения и вся почва на территории бывшего предприятия до сих пор загрязнены диоксинами в высокой концентрации. Особую опасность представляют восемь шламонакопителей, в которых сосредоточено, по официальным данным, около 540 тыс. куб. метров отходов химического производства, до пределов насыщенных диоксинами.

«Эти шламонакопители – просто ямы, без всякой гидроизоляции, абсолютно не оборудованные в инженерном отношении. Концентрации диоксинов в них – просто чудовищные. И эти ямы сейчас – крупнейшая проблема Уфы, поскольку все это проникает в грунтовые воды, а оттуда в бассейны рек Шугуровка и Уфимка. Приведу такие данные: два килограмма диоксинов – это уже 1 ПДК для всего населения Уфы, а тремя килограммами можно остро одномоментно отравить весь город. Между тем, всего 20 лет назад, по данным республиканской «Диоксиновой комиссии», на территории «Химпрома» было аккумулировано около двух тонн диоксинов. Из них примерно половина уже ушла с воздухом, с водой, с пылью за пределы завода, в том числе, и на город», – говорит Сафаров.

В ожидании санации

В 2004 году всякое производство на «Химпроме» было прекращено, сам завод был впоследствии объявлен банкротом. С легкой руки уфимской мэрии бесхозная, по сути, территория ныне сдается в аренду и даже приватизируется. Сейчас там расположено около 80 малых предприятий. Частники выпускают и продают изделия промышленной и бытовой химии, стройматериалы. Есть даже ателье по пошиву детской одежды, даже сауны. Мало того, в непосредственной близости от «Химпрома» работает молочный завод, перемещенный туда четыре года назад из центра Уфы, расположены многочисленные садовые участки, продукция с которых продается в городе.

С середины 2000-х годов власти не раз декларировали, что начинают разработку проекта санации территории «Химпрома». Заявленная стоимость санации постоянно росла, а работы так и не начинались, прежде всего, из-за отсутствия средств. Так, в 2013 году работы были оценены в сумму 4 млрд руб., которая была уже включена в проект Федеральной целевой программы «Ликвидация накопленного экологического ущерба на 2014-2025 годы», но программу в итоге так и не приняли. Проект же санации, разработанный республиканскими ведомствами, был раскритикован башкирскими учеными.

«На создание проекта было выделено 90 млн руб., но он получился абсолютно негодный, – говорит Марс Сафаров. – В нем предлагалось старые здания и сооружения раздробить, превратить в щебень, который затем использовать в дорожном строительстве. Из шлама же, который содержится в накопителях, предлагалось путем сжигания производить цемент, который затем использовать в жилищном строительстве. Вредительские проекты, если помнить, что диоксины очень плохо разлагаются».

«На одном из последних совещаний по вопросам ликвидации накопленного экологического вреда вновь выяснилось, что в нынешнем году Башкортостан опять не получит денег ни по одному объекту, которые нужно санировать, – возмущается председатель Союза экологов Башкортостана Александр Веселов. – Представитель республиканского министерства экологии заявила, что они «не успели» подать заявку. И такое повторяется из года в год. Мало того, когда проект санации был один раз разработан, то подведомственный министерству Институт безопасности жизнедеятельности намеренно отнес отходы «Химпрома» к 4-му, низшему классу опасности, в то время как во всем мире диоксины относят к 1-му классу».

Год назад мэр Уфы Ирек Ялалов, признав, что «Химпром» является главной опасностью для города», пообещал немедленно «разработать план по проведению анализов на наличие диоксинов вблизи предприятия». Однако вскоре он ушел в досрочную отставку, одновременно сменился глава республики, вслед за ним – министр экологии и природопользования, и все планы санации вновь зависли.

Лишь в апреле нынешнего года республиканская природоохранная прокуратура через суд обязала уфимскую мэрию в течение года провести полное обследование территории «Химпрома» и ограничить ее использование под хозяйственные нужды.

Профессор Сафаров напоминает, что после диоксиновой аварии, произошедшей в итальянском городке Севезо в 1976 году, власти страны были вынуждены убрать зараженный грунт на площади 18 кв. км и захоронить его в специальном саркофаге.

«Я тоже предложил соорудить такой «Саркофаг Сафарова» – изолировать опасные отходы на месте. По контуру всей огромной площади «Химпрома» – 150 га – сделать ленточный фундамент из бетона на глубину проникновения грунтовых вод, то есть, на 10-12 метров. Это единственно реальный способ санации, поскольку вывезти столько грунта невозможно», – говорит Сафаров.

В конце апреля 2019 года башкирские СМИ сообщили, что мэрия Уфы заключила контракт стоимостью 25 млн рублей на проект работ по ликвидации накопленного вреда окружающей среде на территории «Уфахимпрома». Руководство победителя тендера – санкт-петербургского ООО «Размах ГП» – заявило, что конечной задачей проектировщика является в перспективе рекультивация территории «Уфахимпрома» и ликвидация восьми шламонакопителей. Отходы планируется либо переработать, либо захоронить за пределами города на лицензированном полигоне. Проект ещё должен пройти санитарно-эпидемиологическую экспертизу и общественные слушания, а значит говорить об успешном решении проблемы пока рано.

Статья подготовлена в рамках проекта «Качественная журналистика для экологических активистов в России и ЕС». Проект реализуется при поддержке  Гражданского Форума ЕС-Россия и его доноров.

Содержание статьи является ответственностью автора и не может отражать точку зрения доноров.