Статья подготовлена специально для 69 номера издаваемого «Беллоной» журнала «Экология и право».

В наши дни имеются безграничные возможности для получения любой информации об окружающей среде и ее проблемах, об экологических организациях и вообще о возможностях участия в «зеленом» движении, но сказывается недостаток «эффекта системности» – общество пока охотнее готово воспринимать пропаганду, чем системное экологическое просвещение.

 «Удобные» результаты

В январе 2017 года, когда в России только начинался Год экологии, власти решили выяснить, какие экологические проблемы волнуют россиян, и как они видят свое возможное участие в охране природы, заказав ВЦИОМ масштабное социологическое исследование (всероссийских социсследований на экологическую тему в нашей стране, прямо скажем, проводится не очень много).

В опросе по заказу Минприроды России участвовали все федеральные округа, все типы населенных пунктов и все возрастные группы. Учитывая отвратительное состояние окружающей среды во многих российских регионах, можно было ожидать разгромных и весьма неприятных для властей результатов. Но итоги исследования, впрочем, получились вполне себе комфортные для чиновников.

Например, 44% опрошенных, как следует из результатов, полученных ВЦИОМ и опубликованных на сайте Минприроды России, считают, что наибольшую экологическую опасность представляют бытовые отходы; на второе место респонденты поставили вырубку лесов (35%); на третье-четвертое – транспорт (31%) и деятельность промышленных предприятий (28-29%).

«Удобные» для власти результаты демонстрирует и ответ на вопрос о том, какие практики можно применять для защиты окружающей среды. Подавляющее большинство опрошенных (более 80%) указали на экономию воды и энергоресурсов.

Единственной массовой формой активного участия в экологической деятельности для россиян, как выяснилось из опроса, являются субботники. В этих мероприятиях, традиция проведения которых появилась еще в СССР (и которые первоначально не имели никакого отношения к экологии), за последние годы принимало участие более половины опрошенных (55%).

«Одни заботятся о природе, другие – экономят на природных ресурсах. Будучи продиктованы экономическими целями сбережения ресурсов, такие практики очень эффективны экологически. На этом примере хорошо видно, что на самом деле прямого противоречия между целями охраны окружающей среды и экономической целесообразностью нет», – приводятся на сайте Минприроды России слова министра Сергея Донского.

Как видим, власть прекрасно осознает социальную взрывоопасность экологической тематики и тот факт, что она способна стимулировать протестную активность граждан, особенно в тех регионах, где плачевное состояние окружающей среды, нерациональное и несправедливое природопользование являются одним из основных предметов общественной обеспокоенности.

Об этом, например, говорится в докладе Госсовета РФ «Экологическое развитие Российской Федерации в интересах будущих поколений», где приводятся результаты опроса жителей всех российских регионов о готовности участвовать в акциях протеста, если власти не будут решать острые экологические проблемы. Результаты сильно разнятся по регионам – где-то наблюдался сильный рост экопротестных настроений (Калининградская область – с 28% готовых принять участие в акциях протеста 2014 году до 42% в 2016-м), где-то был отмечен спад до нулевой отметки в 2016 году (Мордовия), но в целом по стране в последнее время наблюдался ощутимый рост: с 16,6% в ноябре 2014 года до 19,4% в мае 2016-го.

Но является ли пропаганда эффективной мерой для того, чтобы остудить горячие головы, готовые ходить на митинги и организовывать протестные лагеря? Ничуть. Старательное «рафинирование» природоохранной повестки в информационном пространстве приводит иногда к прямо противоположному эффекту: люди, видя, что реальность за окном не слишком совпадает с телевизионной картинкой, начинают искать альтернативные источники информации – и эти изыскания, бывает, приводят к тому, что пострадавшие от экологического беспредела часто переходят на радикальные протестные позиции, и уже становятся мало способны выслушивать «ту» сторону – даже в тех редких случаях, когда «оттуда» раздаются здравые предложения и выражается готовность к компромиссам.

Можно привести совсем свежий пример. В Кабардино-Балкарии компания «Гидрометаллург» намеревается закрыть свое старое и ужасно грязное производство вольфрамового ангидрида и молибденового концентрата в городе Нальчике и построить с нуля новый завод в городе Прохладном, усовершенствовав технологию и сделав сам завод более энергоэффективным. В масштабах региона это, в общем-то, был бы неплохой экологический проект – хотя бы уже потому, что позволил бы существенно снизить выбросы загрязняющих веществ в атмосферу.

Но поскольку местные власти, как это часто бывает в нашей стране, не удосужились провести с населением разъяснительную работу и развеять опасения относительно соседства будущего завода с сельхозугодьями, в городе развернулась протестная кампания, которая привела к тому, что проект по переносу завода был заморожен. Можно было бы поздравить жителей Прохладного с промежуточной победой, однако, если посмотреть на эту историю критически, то получается, что победа-то пиррова: отстояв свои локальные интересы, граждане де-факто проголосовали за сохранение грязного производства в другом месте, хотя негативное воздействие устаревшего завода ощущается в масштабах всего региона.

Но это, опять же, камень не в огород жителей города, а в сторону государства: ведь никакой пропагандой в СМИ не заменить системную работу по экологическому просвещению населения, которое имеет две важные функции: избавление от мифов и ложных страшилок и избавление от привычки мыслить местечково, лишь в масштабах своих личных потребительских интересов.

Мировые экообразовательные тренды и Россия

Вообще, экологическое образование и просвещение как явления зародились в незапамятные времена, но свою «стандартизацию» проходили, по меркам истории, не так давно – в 1970-1980-е годы. Принятая в те годы под эгидой ЮНЕП стратегия образования в области окружающей среды подразумевала, что такое обучение должно осуществляться в течение всей жизни человека, не ограничиваясь только тем временем, которое человек проводит собственно в учебных заведениях.

Интересно, что в межгосударственных документах того времени особо подчеркивалось, что экологическое образование должно способствовать «коллективному благосостоянию» и вообще выживанию человечества,  – это и понятно: в те времена была очень актуальной угроза глобального ядерного конфликта.

Другой важной вехой в истории экологического образования стала Конференция ООН по окружающей среде и развитию, прошедшая в Рио-де-Жанейро в 1992 году. В принятой по ее итогам «Повестки дня на XXI век» экологическое образование и просвещение уже рассматривались как важнейшие составляющие государственной экологической политики (при этом фокус экообразования сместился с вопросов выживания человечества к вопросам его устойчивого развития).

В России, надо признаться, за построение современной на тот момент системы экообразования взялись рьяно. Причем инициатива исходила даже не со стороны Москвы, а из глубинки. Пионерами в этом стали Амурская и Нижегородская области, где в 1992-1993 годах приступили к разработке региональных программ экологического образования и учебно-методических материалов по экологическому образованию школьников и подготовке учителей.

В Курганской области решили не ограничиваться курсами экологии в старших классах, и уже в 1993-1994 годах разработали и апробировали на практике «сквозную» эколого-образовательную программу для учеников 2-11 классов.

В Свердловской области в тот же самый период пошли еще дальше: в 1993 году там разработали комплексную программу «Экологическое воспитание и образование населения области» (т. е. решили не ограничиваться только школьниками). В последующие годы то же самое было сделано и в других регионах.

На федеральном же уровне дела обстояли не слишком радужно. В 1995 году началась разработка проекта федеральной целевой программы «Экологическое образование населения России» на период до 2000 года, но ее не поддержал Минфин России, заявив, что программу незачем финансировать из федерального бюджета. Не получил поддержки и проект «Стратегии экологического образования в Российской Федерации», который разрабатывался в 1998-1999 годы.

Единственной серьезной подвижкой того периода можно назвать то, что норма о всеобщем и комплексном экологическом образовании была включена в принятый в 2002 году Федеральный закон «Об охране окружающей среды».

В наши дни, по данным Минприроды России, в 12 регионах действуют законы об экологическом образовании, просвещении и формировании экологической культуры (в республиках Дагестан и Башкортостан, Якутии, Приморском и Камчатском краях, Ульяновской, Ивановской, Костромской, Волгоградской, Тюменской, Иркутской областях, Ханты-Мансийском автономном округе). В 60 субъектах РФ приняты аналогичные постановления администраций субъектов Федерации.

Но проблема в том, что до сих пор на федеральном уровне нет единой политики и стандартов в области экообразования – есть лишь примерный шаблон школьной программы, которую можно найти в реестре основных образовательных программ (fgosreestr.ru). Причем в этих рекомендациях делается упор даже не столько на саму экологию, сколько на «формирование здорового и экологически целесообразного образа жизни».

Согласно данным Межрегиональной ассоциации образования и просвещения по экологии и устойчивому развитию экологическое образование носит в стране «лоскутный» характер, реализуясь только в отдельных общеобразовательных учреждениях фрагментарно и в основном в порядке внеурочной деятельности.

Поле для общественников

Если с системой государственного экологического образования в России дела обстоят не лучшим образом (эти вопросы сейчас не в приоритете у федеральной власти), то, может быть, эту нишу могли бы заменить неправительственные организации?

Действительно, за последние пару-тройку десятилетий в России появилась разветвленная сеть общественных организаций, чья деятельность целиком или во многом завязана на экологическом просвещении. Эти организации можно условно разделить на три группы.

Первую представляют «старые» организации (ВООП, РГО и др.), которые действуют в тесной связке с государственными структурами и в своей экообразовательной деятельности, в общем-то, реализуют «неконфликтные» форматы. Так, Всероссийское общество охраны природы ведет многолетние проекты «Малые реки», «Родники», «Отходы», осуществляя различные природоохранные массовки (озеленение, посадка леса, благоустройство родников, расчистка берегов малых рек, очистка мест отдыха и т. п.), а также организует проведение Всероссийской акции «Дни защиты от экологической опасности».

В этом же ключе работает и Русское географическое общество. В партнерстве с Минприроды России эта организация, например, организует волонтеров для проекта «Очистка Арктики», в рамках которого проводятся экспедиции для сбора металлических бочек, брошенного оборудования, бытового мусора и так далее на берегах Северного Ледовитого океана.

Другую группу представляют Гринпис России и WWF России. Важнейшая часть деятельности этих организаций – экопросвещение, однако в отличие от упомянутых организаций первой группы они следуют, скорее, за мировыми трендами, даже если эти тренды не слишком вяжутся с текущей политикой российских властей: например, подробно рассказывают о проблемах изменения климата (о чем в «традиционной» российской системе экообразования говорят обычно вскользь и между делом), об экологических проблемах, связанных с добычей и использованием ископаемого топлива (очень нелюбимая тема для российских властей!), о сохранении и восстановлении лесов.

Практикуемый Гринпис и WWF России «экоглобализм», впрочем, не исключает и привычных практических методов в экопросветительской работе. К примеру, Гринпис России проводит ежегодные волонтерские лагеря, работает с местным населением, когда организует ежегодные противопожарные экспедиции, использует разные необычные форматы агитации: например, в этом году устроил автобусный тур по городам Центральной России, посвященный проблеме раздельного сбора отходов – один из автобусов выполнял функцию музея на колесах.

Третью группу составляют младшие братья «больших» организаций – тематические сетевые общественные движения. За последние 5-10 лет в России появилось и немало примеров организованной уличной активности – проведение акций по уборке мусора, посадке деревьев, благоустройству и озеленению мест общего пользования. Некоторые из таких инициатив превратились в постоянно действующие общественные движения и организации («Мусора больше нет», «Раздельный сбор» и др.).

В отличие от скучных традиционных субботников, ассоциирующихся с обязаловкой и формализмом, организаторы современных тематических экомассовок придумали массу новых необычных форматов – вплоть до игр в жанре «квест в реальности».

Самый известный в стране эко­квест – «Чистые игры», который поддерживается одноименной группой энтузиастов-общественников. Основатель проекта Дмитрий Иоффе рассказывает, что однажды с друзьями приехал на озеро Вуокса отдохнуть – и был настолько впечатлен загаженностью его берегов бытовым мусором, что решил придумать игру по «превращению мусора в золото».

Дмитрий с соратниками разработали технологию для подсчета баллов, придумали викторины (к примеру, после сбора мусора проводится конкурс на самую ценную, старинную или неожиданную находку), оформили проект максимально по-молодежному, «раскрасили» событие музыкой, угощениями и призами от спонсоров (которых, кстати, оказалось довольно много). Причем, что интересно, проект «Чистые игры» – явление исключительно социально-сетевое.

Любой желающий может организовать в своем городе «мусорный квест»: команда проекта охотно поделится методиками проведения игры, даст пошаговую инструкцию, как найти место, финансирование, договориться с администрацией и т. д.

Наконец, все больше становится организаций, которые занимаются просвещением населения в такой сложной теме, как защита экологических прав граждан («БЕЛЛОНА», движение ЭКА, экоцентр «Дронт» и др.) – той стороной экологического образования, которым государство вообще никогда не занималось.

Форматы работы здесь самые разные: публикации методических пособий, семинары и вебинары, различные конкурсы. К примеру, «БЕЛЛОНА» уже больше пяти лет проводит ежегодный конкурс «Эко-юрист», призванный мотивировать студентов-юристов и студентов экологических специальностей на повышение знаний и квалификации в экологическом законодательстве; победители конкурса получают именные стипендии, для финалистов организовываются образовательные поездки в страны Скандинавии.

Еще один интересный формат экологического правозащитного просвещения – непосредственное вовлечение граждан в какую-нибудь кампанию (например, за отказ от пластиковых пакетов в супермаркетах или против сбора опавшей листвы в городах). Человеку не просто «подсовывают» на подпись какую-то петицию, а снабжают всей необходимой информацией о проблеме: делают красочные интернет-странички, составляют инфографику и т. п. Получается убить двух зайцев: и вовлечь человека в кампанию, и снабдить его необходимым ликбезом – который, в свою очередь, сработает в будущем.

Например, в Москве движение «Моссовет» методично продвигало «лиственную» тему: разъясняло и населению, и властям, почему тотальный сбор опавших листьев вреден. В результате под давлением общественности в столице (здесь даже проводился электронный референдум на портале «Активный горожанин») в местные нормативные акты, регламентирующие уход за зелеными насаждениями и санитарную очистку улиц, были внесены изменения, которые запретили собирать листву на газонах, в парках и скверах: уборке теперь подлежат только тротуары, детские и спортивные площадки.

Разве был бы такой результат возможен, если бы москвичи пользовались исключительно «официальными» источниками информации о городской среде?

Неудовлетворенный спрос

При всем богатстве выбора общественных инициатив в сфере экообразования и просвещения вряд ли они когда-нибудь смогут полностью заместить государство в этой сфере с его финансовыми возможностями и административными рычагами.

Между тем у россиян, как показывают соцопросы, есть огромная потребность в качественном информировании в вопросах состояния окружающей среды и в том, что можно делать для ее улучшения. К примеру, в 2015 году опрос ВЦИОМ
показал, что в такой информации высказали заинтересованность 80% респондентов (в том числе 51% опрошенных ответили, что им это «очень интересно»). Больше всего людей интересует обстановка в их родном городе, области, крае или республике (что вполне логично) – об этом заявили 84% респондентов. При этом многие не прочь узнать сравнительные данные по России и другим странам мира – 71%.

Этот спрос удовлетворяется из рук вон плохо: люди банально недополучают нужных для себя сведений ни в системе образования, ни в СМИ. Речь не идет о том, что журналисты должны в обязательном порядке денно и нощно освещать экологические проблемы того или иного региона. Но вот ведь какой парадокс: СМИ зачастую не придают значение даже позитивным новостям из области природоохраны, которых на самом деле бывает немало: от создания новых охраняемых природных территорий до реализации интересных проектов в области обращения с отходами, снижения промышленного загрязнения.

Порой доходит до абсурда: местное население часто не знает, что у них под боком есть уникальные охраняемые природные территории, имеющие, например, международный статус, и потому, по понятным причинам, не готово участвовать в их защите.

Сказывается, очевидно, косность руководителей региональных медиа, которые просто не видят в экологической повестке такой же значимости, как в экономике и социалке, ошибочно полагая, что аудиторию интересуют только вопросы денег и бытовые проблемы. Сказывается и недостаток «экологической» квалификации и самих региональных журналистов – ведь они такие же жертвы отсутствия в стране системного экологического просвещения.

Вот почему и чиновникам от образования, и некоммерческим организациям нужно возвращаться к обсуждению федеральных программ по экологическому образованию населения, причем НКО могли бы играть в этом процессе важнейшую роль – быть генераторами инновационных решений и трансляторами международного опыта.