Регионы-«плохиши»

«Регионы юга России саботируют введение запрета на проведение неконтролируемых сельхозпалов» – заметка с таким заголовком появилась на сайте Минприроды России на минувшей неделе. Речь шла о селектроном совещании, которое провел глава Минприроды России Сергей Донской для изучения «готовности регионов к тушению лесных пожаров» и «качества выполняемых профилактических мер». О своих успехах в этом нелегком деле докладывали власти Забайкальского края, республик Тыва, Бурятия, Хакасия, Иркутской, Челябинской, Курганской, Тверской, Московской и Волгоградской областей.

«Необходимо уже сейчас провести работу над ошибками, пока они не обернулись огромным ущербом для экономики нашей страны», – приводит слова министра Донского его пресс-служба.

Под «ошибками» министр имел в виду несоблюдение противопожарного законодательства, что наблюдается во многих российских регионах. В Минприроды напоминают, что в ноябре 2015 года в России был введен прямой запрет на выжигание сухой травянистой растительности на землях сельхозназначения и землях запаса, а также возле автомобильных и железных дорог и путепроводов: ведь во многих случаях именно поджоги сухостоя, соломы или стерни ради весенней и осенней «прочистки» сельхозугодий, обочин автомобильных и железных дорог приводят к масштабным лесным пожарам, подобные тем, что в прошлом году охватили огромную территорию вокруг Байкала.

Можно было ожидать, что на совещании устроят «разбор полетов» в тех регионах, где сельхозпалы и вызванные ими пожары на природных территориях носят наиболее систематический характер – а это, прежде всего, регионы – производители зерна. Ведь именно желание сэкономить на почвообрабатывающих процедурах (измельчать и запахивать пшеничную солому всегда дороже, чем просто чиркнуть спичкой и иметь дело с «чистой» почвой) в сочетании с косностью и консерватизмом многих российских земледельцев и является причиной этого порочного явления.

Однако министр Донской прошелся с критикой по регионам – сельскохозяйственным аутсайдерам. Среди них – Дагестан, Кабардино-Балкария, Карачаево-Черкесия, Чечня и Калининградская область. На территории этих субъектов, по данным Минприроды России, было зафиксировано 26 случаев палов сухой травы, которыми пройдено около 3 тыс. га (правда, непонятно, за какой период).

Министр Донской не только пригрозил регионам-«плохишам» проверками по линии Генпрокуратуры, но и поручил Рослесхозу «в целях обеспечения эффективной охраны лесов до 1 июня 2016 года рассмотреть вопрос о целесообразности изъятия у регионов переданных им полномочий, не обеспечивших их надлежащее исполнение». Вполне вероятно, уже этим летом мы увидим первые прецеденты лишения областных и региональных чиновников переданных им еще 10 лет назад полномочий по охране лесов.

Тень на плетень?

За какой период были собраны статистические данные, иллюстрирующие несоблюдение на Северном Кавказе запрета на сельхозпалы, в ведомстве Сергея Донского не уточняют. Приведенные цифры, конечно, малоприятные, но совсем незначительные на фоне того, что в целом по стране каждый год полыхают сотни и сотни тысяч гектаров сельхозугодий и лесов. А статистика по северокавказским республикам меркнет даже на фоне соседних регионов, например, Ставропольского края, где, по данным Северо-Кавказского регионального центра МЧС России, в прошлом году произошло 78% от общего числа пожаров, случившихся на Северном Кавказе.

В 2015 году на Ставрополье имели место 27 «официальных» (т.е. зарегистрированных и попавших в статистику МЧС) природных пожаров, что в 2,7 раза больше, чем в 2014 году. При этом на территории региона выгорело 575 гектаров лесонасаждений и степной растительности. Для сравнения: в соседней Карачаево-Черкесии, по данным Северо-Кавказского регионального центра МЧС, в прошлом году случилось только три лесных пожара (правда, все они имели место на территории Тебердинского заповедника), а в 2014 году лесных пожаров в КЧР не было зарегистрировано вовсе.

Тем не менее, никто не грозится отобрать у правительства Ставропольского края полномочия по охране лесов, что было бы куда логичнее, чем отбирать их у Карачаево-Черкесии.

Что касается Кабардино-Балкарии, то здесь в период с 1999 по 2014, например, не было зафиксировано ни одного природного пожара. Правда, статистику подпортила нынешняя весна: в лесном массиве Верхне-Баксанского участкового лесничества на территории национального парка «Приэльбрусье» случился пожар на площади около 1 га – горела лесная подстилка, которую, однако, достаточно быстро потушили.

Единственная северокавказская республика, где ситуация с ландшафтными пожарами действительно непростая – это Дагестан с его засушливым климатом. Ежегодно здесь фиксируются сотни случаев возгорания сухой травы и лесной подстилки (в том числе по причине выжигания сухостоя на пастбищах для скота). Но ситуация, впрочем, не сильно отличается от соседних Калмыкии и Астраханской области с их ежегодными степными и тростниковыми пожарами, охватывающими тысячи гектаров.

И уж точно кавказским республикам далеко до Краснодарского края, где выжигание стерни и соломы на полях, равно как и ландшафтные пожары, давно стали такой обыденностью, что пожарные выезжают на тушение лишь в том случае, если огонь подбирается слишком близко к населенным пунктам.

На Кубани огненная стихия носит практически всесезонный характер: зимой и весной с помощью огня «прочищают» обочины дорог, кромки полей, берега водоемов. В июле после уборки пшеницы начинают жечь пшеничную солому, в августе приходит черед остатков от кукурузы. Сентябрь-октябрь – период уборки риса, когда жгут не только рисовую солому, но и шелуху – отход, который в огромном количестве образуется после шлифовки рисового зерна. Прошлой осенью массовое выжигание отходов рисоводства привело к появлению смога и запаха гари в столице региона Краснодаре.

ЭкоВахта по Северному Кавказу сообщает, что при этом огнем балуются вовсе не мелкие сельхозпроизводители, а крупные агрохолдинги, которые имеют все возможности вести земледелие более экологичными методами. В прошлом году даже вышел курьез: сотрудники организации обнаружили крупный сельхозпал на полях агрофирмы, которая на 100 процентов принадлежит ЗАО «Агрокомплекс» – семейному предприятию министра сельского хозяйства РФ (и бывшего губернатора Краснодарского края) Александра Ткачева.

Отдельная тема – выжигание на Кубани сухой растительности. Так, только в низовьях реки Бейсуг, где расположены угодьях госпредприятия «Бейсугское нерестово-выростное хозяйство», при полном бездействии пожарных и полиции регулярно из года в год в крупных масштабах выгорает сухая растительность. Директор БНВХ Игорь Джеус уверяет, что противоправными деяниями занимаются некие злоумышленники, которых не устраивает разведение тарани, а местные жители обвиняют в поджогах самого г-на Джеуса и его сотрудников.

Камыш и тростник выгорает каждую весну и осень и на территории водно-болотных угодий международного значения «Дельта Кубани». Последнее масштабное пожарище имело местно в начале апреля этого года, и лишь чудом огонь не добрался до дачного поселка.

Почему-то ни один из этих фактов не явился предметом для рассмотрения на совещании в Минприроды, несмотря на то, что местные жители исписали уже тонны бумаги в виде петиций в адрес Владимира Путина, Дмитрия Медведева и генпрокурора Чайки с требованием избавить их от надоедливого смога.

Будет ли толк от «порки»?

«Порка», устроенная северокавказским республикам и попавшей к ним в компанию Калининградской области удивительна еще и тем, что согласно Единой межведомственной информационно-статистической системе (ЕМИСС), на которую ссылается Гринпис России, все упомянутые регионы по итогам 2015 года вошли в число слабо пострадавших или совсем не пострадавших от лесных пожаров.

Если Минприроды, Рослесхоз и прочие государственные органы продолжат подходить к выявлению проштрафившихся регионов столь же избирательно, то изживать порочную практику сельхозпалов и выжигания сухой растительности придется еще очень долго. В центре внимания должны быть регионы, где эти явления носят наиболее массовый характер, и начинать надо с работы с местными властями, полицией и управлениями МЧС, которые зачастую даже не понимают всей серьезности проблемы и, главное, не знают, что с ней можно бороться.

Одной лишь угрозой лишить регионы «лесных» полномочий проблему точно не решить.