«Вот теперь вы выглядите, как свои», — говорит 38-летний Спирин, с явным удовольствием рассматривая произведенные им перемены. Нет, это не извращенный вкус диктует ему такой выбор одежды — просто он специалист по «камуфляжу на местности», и каждый гость из тех редких групп экологов и журналистов, что иногда наведываются в эти края из Москвы или с запада, вполне сходит за местного жителя, идущего по своим делам по улицам города, практически выхолощенного и доведенного до нищенского состояния своим соседом, закрытым ядерным городом Железногорском, также известным, хотя и немногим, как Красноярск-26.

Почти все федеральные деньги, когда они приходят на счета отдаленного региона, расположенного примерно в 35 километрах от Красноярска, тут же выделяются на поддержку программ, проводимых в Железногорске, в котором работает один из трех последних оставшихся в России плутониевых реакторов. Также в закрытом городе, на предприятии под названием РТ-2, хранятся 3 тыс. тонн отработанного ядерного топлива (ОЯТ).

Согласно плану Департамента энергетики США, плутониевый реактор должен быть выведен из эксплуатации к 2005 или 2006 году, а всю ношу по обеспечению региона теплом и электричеством должна принять на себя, по проведении технического обновления и ремонта, старая электростанция, работающая на обычном топливе. Но даже после своего отключения плутониевый реактор должен будет оставаться в собранном виде еще пятьдесят лет, прежде чем уровень радиации в нем снизится достаточно для того, чтобы можно было приступить к его демонтажу.

Тем временем, российское правительство, а также многие представители администраций Красноярска и Железногорска, всячески пытаются претворить в жизнь планы по строительству в Красноярском крае постоянного подземного хранилища для примерно 20 тонн ОЯТ иностранного и отечественного производства — планы, уже вызвавшие огромную, хотя и практически проигнорированную властями, волну протеста как среди населения края, так и по всей России.

В Сосновоборске — городке, состоящем из кучки полуразвалившихся, больше похожих на ветхие бараки домов, наскоро сложенных для рабочих, строивших соседний Железногорск — местные доктора, разговаривавшие с корреспондентом Bellona Web на условиях анонимности, рассказывают о том, что им часто приходится лечить тяжелые случаи раковых заболеваний, связанных с высоким уровнем радиационного облучения, в основном, у пациентов среднего возраста, хотя официальной статистики раковых заболеваний по городу не существует.

«Многие пациенты — это бывшие работники [Железногорского] химического комбината, но есть и другие», — сказал один врач. — «Огромную тревогу вызывают совершенно отдельные случаи заболеваний у людей, которые ничего общего с комбинатом не имеют, и все равно болеют — получается, что в городе распространяется радиационное заражение, о котором сами жители ничего не знают».

Вот и единственная соратница Спирина по экологическому движению, Таисия Панина, тоже прикована к постели тяжелой формой рака, который, как говорят доктора, скорее всего, был вызван радиационным облучением.

‘Комбинат или дьявол’

Как раз такую, «негласную», правду Спирин и хочет сделать открытой и доступной всем. Но пытаясь донести то, что он знает, до людей, он не говорит речей с трибун и не пробивается с петициями к правительственным чиновникам — для этого ему потребовался бы, по крайней мере, галстук, которого, по собственному признанию Спирина, у него нет. Метод, который он выбрал — это нечто вроде «народной» агитации: агитации словом и личным убеждением.

В отличие от своих единомышленников на западе, Спирин не развешивает транспаранты, не продает футболки с символикой и лозунгами, не раздает прохожим листовки — слишком дорого обошлись бы затраты на типографские расходы. Но то, что он может тут же, без подготовки и в подробностях, рассказать вам, вы не найдете ни в какой листовке. Если вам захочется взглянуть на закрытую территорию комбината, эту громоздкую ядерную махину, которая разрушает его родной город, он не станет показывать вам фотографии. Вместо этого, он просто переоденет вас в одежду, в которой обычно ходят грибники, и отправится с вами к тем местам около границы закрытого города, доступ к которым не запрещен.

Средства, которыми он располагает, достаточно скромны, если не сказать — откровенно скудны: Спирин — это не «Гринпис» местного масштаба. Но в нем есть пылкая страсть, стремление поведать людям, живущим рядом с ним, то, что они имеют право знать. И он рассказывает им о том, что происходит — имея под рукой всего лишь собственное красноречие и знания об экологии, накопленные годами кропотливого изучения родного края.

«Есть такая поговорка — ты можешь не интересоваться политикой, но однажды политика сама заинтересуется тобой», — сказал Спирин в интервью корреспонденту Bellona Web.

«То же самое и со здешней экологией — ты можешь не заниматься ею, но, рано или поздно, она сама тобой займется».

В целом, говорит Спирин, у местных жителей есть слабое представление о том, каким экологическим опасностям противостоит их город, но пока разрушение окружающей среды проходит в относительном молчании, люди не поймут, что надо что-то делать.

«Покуда все в порядке, экология у людей на тридцать пятом месте», — сказал он. «Есть другие проблемы — надо работать, кормить свою семью, помогать ребенку с уроками — но когда еда грязная, когда заболевают твои дети, когда земля, на которой ты вырос, отравлена, да и земля эта уже давно принадлежит не тебе, а комбинату — или дьяволу — вот тогда экология начинает тобой заниматься».

Активист по случаю

Один взгляд на резюме Спирина — если бы у него таковое было — сказал бы вам, что он не был рожден экологом-активистом. За свою взрослую жизнь Спирин перепробовал много разных работ — был и грузчиком, и электриком, и водопроводчиком. Но у него есть то, что можно было бы назвать уникальным опытом в сфере прав человека — опытом, который пришел к нему почти случайно, — и именно в кругу своих приятелей по работе, таких же простых работяг, как и он, он нашел самых верных соратников для своего дела.

«Я и мой друг, еще один электрик, решили открыть местное отделение «Эмнести Интернэшнл» здесь, в Сосновоборске», — сказал Спирин. «Наше отделение было одним из первых двух зарегистрированных отделений в России, второе в то время было в Санкт-Петербурге».

Однако, вспоминает Спирин, вскоре Санкт-Петербургское отделение столкнулось с регистрационными проблемами, так что Сосновоборский филиал на короткий период стал основным отделением «Эмнести Интернэшнл» в стране, а Спирин — главой всероссийского представительства этой организации, о чем он узнал, вкалывая на очередной удачно подвернувшейся работе, а именно, разгружая грузовики.



«Примерно два дня мои друзья и я были большими боссами «Эмнести Интернэшнл»», — сказал он.

«Понимаете, за всю свою трудовую жизнь, я был в принципе рабочим парнем, и вот, ни с того, ни с сего, я и мои друзья, которые чинят проводку в квартирах, разгружают вагоны, прочищают засорившиеся унитазы, — вдруг мы одновременно начинаем руководить российским представительством «Эмнести Интернэшнл»».

Экология занимается Спириным

В конечном итоге, Санкт-Петербургский филиал «Эмнести Интернэшнл» решил все свои бюрократические проблемы, и период временного управления всероссийским представительством организации для Спирина прошел. Но не прошла его тяга помогать жителям родного города. Эта страсть нашла, в конце концов, выход в работе, предпринятой Спириным в местной газете, где в 1997 году он начал каждую неделю выпускать двухстраничную рубрику для детей под названием «Очкарики».

Часть этой рубрики была посвящена ответам на письма, присылаемые юными читателями, чьи вопросы об окружающей среде становились все более и более серьезными. «Эти дети были отнюдь не глупы», — сказал Спирин, — «и они не стеснялись, как их родители, задавать вопросы о нашей местной экологии, о том, что происходит в Железногорске, о том, что такое ОЯТ, о том, как близко поезда с ОЯТ проходят мимо Сосновоборска — они понимали, что все это влияет на их жизнь».

Спиринская рубрика в газете быстро приобрела огромную популярность, а сам он начал обзаводиться широкими связями в кругу защитников окружающей среды. Следующая версия «Очкариков» появилась в печати в виде отдельного журнала, печатаемого на простой копировальной машине, к которой у кого-то из друзей Спирина был доступ, но тем не менее, все копии расходились тут же и моментально «проглатывались» читателями.

Третье, более профессионально выполненное, издание журнала уже набрано и сверстано на компьютере, принадлежащем одному другу Спирина, тоже электрику, но отправить его в печать Спирину не позволяют непомерные цены в типографии, а также местные бандиты, вымогающие у Спирина долю от выручки за продажу журнала, который он планирует распространять бесплатно.

И все же Спирин не сомневается, что когда-нибудь в скором времени журнал выйдет в свет, даже если ему придется напечатать и распространять его собственными силами.

«Я этим занимаюсь непрофессионально — ведь никакой зарплаты я не получаю — но у меня есть такая теория, что человек все должен делать сам, и делать это и для себя, и для своего собственного народа. И, делая это, приносить пользу людям».

Власти не дремлют

Однако, принося пользу людям, Спирин подставляет себя под отнюдь не маленький риск угроз и домогательств со стороны местных правоохранительных органов и ФСБ, готовых использовать любую возможность, чтобы заставить его держать свой рот на замке и забыть об опасностях, о которых он пытается предупредить родной город. Панина, единственная союзница Спирина, из-за своей экологической деятельности уже потеряла работу, а ее сын пострадал от издевательств местных милиционеров.

Но на вопросы о подобных угрозах Спирин с веселой беспечностью отвечает, что работу у него отнять нельзя — ее у него попросту нет.

«Я безработный, у меня нет денег, и они знают, что если надо, я буду бороться с ними в суде за свое право [распространять информацию об экологии] десятки лет», — говорит он. «Я слишком упрямый, чтобы останавливаться, и они это, кажется, понимают».

Многие ипостаси русского активиста

В результате, сотрудники городской администрации, которая — в отличие от секретных служб — испытывает нечто вроде противоречивого, хотя и довольно пристального, интереса к тому, какого мнения придерживается Спирин по тому или иному поводу, практически готовы предложить ему место советника по экологическим вопросам с постоянным окладом.

Как говорит Владимир Сливяк, сопредседатель организации «Экозащита!», которая в последние месяцы добивается от Сосновоборской администрации содействия Спирину в создании местного центра экологической информации, недавняя встреча между Сливяком, Спириным и представителями городских властей дала довольно обнадеживающие результаты.

Как говорит Сливяк, на организацию этого центра Управление Культуры при Администрации Сосновоборска, вероятно, выделит Спирину одну комнату, небольшую зарплату, а также — первую в его жизни — официальную трудовую должность.

На настоящий момент город согласен дать Спирину пока что только комнату, должность и оклад, а для технического оснащения центра и покупки мебели и расходных материалов, которые понадобятся Спирину для работы, придется, по большей части, обращаться за помощью к организации «Экозащита!» и другим экологическим организациям. Один знакомый Спирина уже пообещал подарить его центру компьютер. Но к компьютеру нужен еще и модем, а Спирину, по его собственному признанию, — курс компьютерной грамоты.

В отличие от классической западной концепции гражданских инициатив и активистской работы, в России активисты должны, как сказал Спирин, уметь все: проводить собрания и лекции в своих районах, организовывать митинги и демонстрации, взбираться на дымовые трубы и развешивать транспаранты, а потом — спускаться, отряхивать грязь с ладоней, переодеваться в парадную одежду и идти добиваться понимания и помощи со стороны властей.

«Тот метод лоббирования властей, который существует на западе — вот чего не хватает в России», — сказал Сливяк в недавнем интервью корреспонденту Bellona Web. «Там есть люди, которые работают на улицах, а есть люди, которые работают в кабинетах, убеждают политиков, которые, в свою очередь, и принимают все необходимые решения — здесь же я вынужден заниматься и тем, и другим, проводить различные акции, а потом отправляться на переговоры с чиновниками Министерства по атомной энергии».

Впрочем, Спирин, кажется, совершенно невозмутимо воспринимает тот факт, что ему придется начинать работать в столь разных и непривычных ипостасях, если идея центра экологической информации действительно осуществится.

«Я много лет хотел заставить власть серьезно участвовать в [экологическом движении], и теперь всё говорит о том, что они тоже готовы относиться к этому серьезно», — сказал он. «Хотя, кажется, мне все-таки придется купить галстук».