Институт региональной прессы проводит пресс-конференцию "Итоги встречи депутатов Европейского парламента с представителями неправительственных организаций и властью петербурга по вопросу состояния гражданского общества". Участвуют Ребекка Хармс, член Европарламента Германия, Гизела Каленбах, член Европарламента Германия, Юрий Михайлов, уполномоченный по правам человека в Петербурге, Юрий Иннокентьевич Вдовин, заместитель председателя правления правозащитной организации "Гражданский контроль".

Ребекка Хармс:

Когда я впервые поехала далеко на восток, это было в 1988 году, я тогда была спикером маленькой гражданской инициативы, которая работала в ядерной теме. Уже тогда я познакомилась с представителями тогда еще советского гражданского общества, и мы, украинские, российские, белорусские коллеги из разных НПО стали работать по проблеме Чернобыля. Мой политический опыт в Германии и других странах Европы, нынешней России, что особенно когда речь заходит о проблемах окружающей среды и ее защиты, показывает, что очень большое значение имеют гражданские инициативы, гражданское общество, которые защищают права и свободы граждан. Почему я приехала опять в СПб. Я приехала, потому что мне показалось, что по ходу применения нового закона об НПО и в процессе перерегистрации многих НПО оказалось, что именно те группы граждан, которые здесь на Северо-Западе России, в Ленобласти работают над проблемами окружающей среды, защищают право граждан на благоприятную окружающую среду, что их условия работы ухудшаются. О трудностях в работе, которые испытывают НПО, и трудностях условий для работы, мне также рассказали группы, которые работают не области защиты окружающей среды, а в области защиты прав женщин и прав граждан. Но я не потеряла еще всю надежду, потому что из второй встречи, которая у меня сегодня была с уполномоченным по правам человека в СПб и представителями ЗакСа, из этой встречи мне стало ясно, что существуют еще пути, по которым те неправительственные организации, которые испытают трудности, могут еще пойти.

После своего возращения в Брюссель я доведу до сведения делегации Европарламента и ГосДумы Российской Федерации результаты нашей поездки, и, кроме того, я также сформулирую предложения о дискуссии результатов нашей поездки в рамках Евросовета.

Еще раз возвращаясь к истокам своей работы, к инициативе вокруг Чернобыля, я хотела бы сказать, что сегодня интернационализация энергетического сектора мне делает абсолютно ясным, что если западные предприятия инвестируют в России, а российские, как например "Газпром", активно работают в Европе, тогда, я считаю, граждане Западной Европы и России должны иметь абсолютно идентичные возможности по защите своих интересов по отношению к этим международным глобальным предприятиям.

Одна проблема, которую я вижу для нашей общей работы, это та, что мы в Западной Европе имеем другое определение, другое понимание неправительственной организации, чем наши партнеры, особенно из государственных структур здесь, я заметила это во время наших встреч, и над этим нам надо поработать, чтобы привести в согласие наше определение гражданского общества.

Гизела Калленбах:

Впервые я приезжала сюда 30-40 лет тому назад как турист, я из Лейпцига, из бывшей ГДР, поэтому могу сказать, что у нас традиционные отношения с вашей страной.

Для меня этот визит в СПб очень важен. Во-первых, мои политические корни — это гражданская инициатива в ГДР, когда нарушались основные права человека, когда загрязнялась окружающая среда, я от этого страдала и поэтому еще тогда подняла голос против этого. Это привело к тому, что некоторое время после нашей мирной революции в 1989 году я пошла в политику сначала на локальном, позже на европейском уровне, и это значит, что я на своем примере абсолютно конкретно пережила, что это значит, если гражданин поднимает голос и становится активной частью гражданского общества. И так как между ГДР и Советским союзом всегда существовали десятилетние, очень тесные, не всегда добровольные, но все же связи, я, конечно, очень заинтересована состоянием гражданского общества в России.

Вторая причина, благодаря которой я могу быть здесь и слушать оценку гражданского общества, с одной стороны, от самого гражданского общества, и, с другой, от администрации и всех ветвей власти, это то, что опять активно дискутируется новое соглашение между Евросоюзом и РФ. Мы нуждаемся в новом соглашении, долго обсуждение было блокировано, но сейчас оно опять началось, и мы после своего визита можем внести свои предложения и таким образом обогатить дискуссию о новом соглашении между ЕС и РФ.

Игорь Михайлов:

Я сегодня выступил в роли человека, отвечающего на вопросы наших уважаемых гостей, стараясь делать это, опираясь исключительно на те законодательные нормы, которые действуют сегодня в России, стараясь объяснить нашим гостям те обычаи, те традиции которые сложились не только в правоприменительной практике, но, как сегодня наши гости упомянули, что необходимо приводить к общему знаменателю и понятийный аппарат, поскольку НПО в понимании наших гостей и НПО в понимании, допустим, моем, так, как я понимаю действующее законодательство, это немножко разные вещи, и существует разный смысл, который наполняет, допустим, такое понятие как неправительственная организация и некоммерческая организация.

Я попытался проинформировать наших гостей, что сегодня в СПб принята за основу и, видимо, будет уже оформляться постепенно как нормативный акт концепция об общественно-гражданском партнерстве — то, что рассматривалось на последнем заседании правительства СПб при участии Эллы Памфиловой, и многие другие аспекты, которые интересовали наших гостей.

Когда речь зашла о некомфортной ситуации для НПО, действующих на территории России, а самое главное СПб, я высказал свою точку зрения по этому поводу и отметил тот факт, что с 4 июля 2007 года действует должность уполномоченного по правам человека и ни одна НПО по проблемам перерегистрации или регистрации к уполномоченному по правам человека не обращалась ни за помощью, ни с претензиями в части того, что нарушаются права. Просто констатирую факт, что таких обращений не было.

Меня, конечно, можно упрекнуть, почему же я не воспользовался своим правом уполномоченного по правам человека, ведь я же читаю прессу, смотрю телевизор, почему же я не ринулся исправлять недостатки, отстаивать интересы и так далее. Объясню. На сегодняшний день пока непонятно, то ли проблема с регистрацией и перерегистрацией НПО носит сугубо юридико-технический характер, то ли имеется другая подоплека. В любом случае, для того чтобы разобраться, нужно было бы встретиться и переговорить. В связи с этим я пользуюсь случаем и приглашаю всех, кто испытывает такие проблемы, для беседы, для обмена мнениями и для возможной помощи уполномоченного по правам человека в СПб в данном вопросе. Я с удовольствием помогу решить все проблемы, если действительно разговор идет о том, что где-то кто-то столкнулся с недопониманием министерства юстиции.

А если речь идет об общей неудовлетворенности, как в сфере экологической, так в сфере защиты прав человека, неудовлетворенности устройством российского государства, неудовлетворенности деятельностью отдельных чиновников или целых государственных организаций по отношению к человеку, то это вопрос широкой дискуссии, и опять же я готов рассуждать, обсуждать, выявлять недостатки и применять свои полномочия для того, чтобы своевременно и точно уведомлять органы государственной власти СПб и РФ о том недовольстве, о тех системных проблемах в организации гражданского общества, которые мы совместно с вами выявим.

Юрий Вдовин:

Я хотел бы отметить с удовлетворением интерес депутатов Европарламента к положению НПО в России на сегодняшний день и в СПб в частности. С нашей точки зрения, которую мы изложили вчера на встрече с депутатами — здесь были представители нескольких НПО, политических партий и СМИ. Мы рассказали свое видение этой проблемы. С нашей точки зрения, положение НПО в СПб, как и в России, близко к катастрофическому, совершенно очевидно, что властью взят курс на ликвидацию независимых от власти неправительственных организаций, подменить их так называемыми nongovernmental organizations, которые делают вид, что они так сказать неправительственные, будучи на самом деле под контролем правительства и исполнительной власти.

Господин Михайлов сказал, что в России есть определенные обычаи и традиции во взаимоотношениях между НПО и властью. Должен сказать, что никаких традиций и никаких обычаев, кроме традиций Советского союза, существования творческих союзов, контролируемых властью, или там всемирных советов мира, ничего другого не было. И только в 90е годы начал набираться опыт существования независимых от власти общественных объединений, задача которых в гражданском обществе — держать под контролем власть — нынче разворачивается на 180 градусов, когда власть пытается традиционно установить контроль над НПО, чтобы не дай бог не сделать власть прозрачной, не сделать власть подконтрольной народу. Потому что до сих пор наша власть, как в Советском союзе, пытается создать ситуацию, в которой граждане существуют для власти, для решения ее задач, а не власть существует для граждан, для реализации прав и законных интересов граждан.

И два замечания в заключение. Докладываю, что мы повторили депутатам Европарламента ту просьбу, которую мы сформулировали примерно десять лет назад на встрече с депутатами Европарламента, в которой мы говорили, что необходимо, чтобы в Европе существовал некий общий документ, конвенция о положении НПО в цивилизованном мире, но, видимо, для европейских стран это неактуально, поэтому у них нет такого положения. И второе замечание. Вот мы не считаем, что законодательство об общественых объединениях стоит корректировать, мы считаем, что его следует просто отменить. На самом деле в большинстве европейских стран законодательство, регулирующее деятельность НПО, просто отсутствует — они живут как все в рамках действующего законодательства, и никакого специального законодательства для НПО не существует. А если оно и существует, то только для облегчения их жизни по налогам.

Вопросы журналистов.

Эдвард Левченко, Дипломат.Ру: Вопрос к госпоже Хармс. Что вам известно о затоплении части химического оружия Германии, предназначенного для Ленинграда, финскими войсками в Ладожском озере в ходе Второй мировой войны?

Хармс: Об этом конкретном случае я детально, к сожалению, не знаю. Могу сказать, что на данный момент у нас в Европарламенте идет очень серьезная дискуссия об очень крупном проекте между «Газпромом» и Е.On. , то есть строительстве Североевропейского газопровода [Nord Stream] по дну Балтийского моря. Я знаю, что существуют очень большие сомнения относительно целесообразности реализации этого проекта, именно потому что трубопровод будет проложен по дну Балтийского моря, на котором находится большое количество оружия, в том числе химического, и бомб времен Второй мировой войны. Мы как раз 14 дней назад провели первые слушания в Европарламенте на эту тему, и это слушание мне показало, что было бы очень-очень важным, чтобы гражданские экологические западные могли бы на одном уровне общаться на эту тему с российскими гражданскими экологическими инициативами, но на данным момент это, видимо, к сожалению, невозможно. Я лично считаю, что в принципе даже российские гражданские экологические инициативы должны приглашаться в Европейский парламент, чтобы там высказывать там свое мнение, например, о таких проектах, как Североевропейский газопровод. И, несмотря на то, что мы сегодня поняли, что у нас существуют разные мнения относительно демократического развития и демократических традиций, я считаю, что возможные последствия работы, например, Североевропейского газопровода, например аварии или другие чрезвычайные ситуации, они будут точно так же касаться жителей СПб и Ленобласти, как жителей Балтийских стран, Финляндии или Швеции, поэтому я считаю, что российское государство должно было бы дать своим гражданским экологическим инициативам, которые давно и успешно работают, например, над проблемой Чернобыля, дать им возможность участвовать в общеевропейской дискуссии о таких проектах.

«Коммерсант»: На выборы президента 2 марта две европейские организации отказались приехать в качестве наблюдателей — дайте, пожалуйста, свою оценку этому. Второй вопрос: вы, наверное, слышали, что оппозиция в России проводит разные акции, в том числе марши несогласных, и наверняка видели кадры разгонов этих маршей, вот как вы это оцениваете, как это освещается у вас.

Калленбах: Я должна сказать, что, конечно, мы без удовольствия услышали о решении ОБСЕ не направлять наблюдателей на президентские выборы в РФ, но после того как в ноябре прошлого года я в с членами моей фракции посетила Москву, после того как мы там провели встречи с людьми, которые в тот момент еще были кандидатами на пост президента РФ и которые все впоследствии по разным причинам перестали быть кандидатами, я должна сказать, что, по-моему исходные условия для этих президентских выборов очень нехорошие, то есть мы уже видим, уже это не будут равноправные и справедливые выборы. Я думаю, мы думаем, и я думаю, что в России это никто не оспаривает, что результат этих выборов уже долгое время ясен всем, поэтому мы видим, что это не выборы между разными кандидатами, имеющими одинаковые права, мы видим, что это в принципе не выборы, раз результат уже яснее, поэтому и непонятно, что же и зачем же ОБСЕ здесь вообще наблюдать.

На второй вопрос я хотела бы ответить: я не присутствовала на маршах несогласных, поэтому не могу себе составить совсем независимую картину. Но одно я знаю точно, я знаю, что это хороший пример для меня: как я вам в начале сказала, я ищу пути для сравнения гражданских обществ в наших странах. И когда я слышала о маршах несогласных, я очень вспоминала лето и осень 1989 года, когда впервые в ГДР граждане вышли на улицу и описание в СМИ на Западе, в самой ГДР и мой личный опыт очень сильно отличались друг от друга. Я сегодня задала вопрос уполномоченному по правам человека о том, обращались ли к нему участники маршей несогласных, которые испытали на себе насилие или правонарушение, за поддержкой и защитой. В ответ мне было сказано, что участники маршей сами допускали правонарушения, что не соблюдались маршруты, что был нарушен общественный порядок и что поэтому их защитить невозможно.

Михайлов: Ну потом я прокомментрую. Тут немножечко наши коллеги уже пытаются… Я произвожу впечатление полного идиота?

Портал Власть-Петербург: Вопрос к Юрию Вдовину. Скажите, пожалуйста, вот провели круглый стол, констатировали, довели до сведения депутатов Европарламента, а скажите, на ваш взгляд, какие-то конкретные результаты это даст, хоть что-то сдвинется с мертвой точки?

Вдовин: К сожалению, я думаю, что вряд ли сдвинется, потому что российское руководство все больше берет курс на изоляцию от мирового общественного мнения, от европейского общественного мнения, Нам все время рассказывают сказки о нашим особом пути, о наших особых привычках и особых наших правилах, но я все-таки надеюсь на то, что здравый смысл в принципе должен торжествовать, и вот та ситуация, которая сложилась с НПО, когда НПО поставлены под жесткий контроль государства, вместо того чтобы государственный аппарат, чиновники встали под жесткий контроль гражданского общества, она все-таки вернется на свое нормальное начало. Может быть, с помощью Европарламента, может быть, с помощью мирового общественного мнения, которое все-таки перешагнет через свою зависимость от российских энергоносителей и поймет, что России все равно кому-то надо свои энергоносители продавать и пока Россия не научилась ничего делать кроме торговли энергоносителями.

Михайлов: Помимо того, что Европа может покупать где угодно газ, почему так уперлись-то в наш газ? Свободный рынок, свободная Европа –покупайте в Казахстане.

Хармс: В Германии я десятилетиями боролась за то, чтобы условия производства электроэнергии не приводили к нарушениям окружающей среды и здоровья человека. Я хочу сказать, что на данный момент Германия импортирует очень большой объем российских газа и нефти, и я не без эмоций, в как многие другие мои соотечественники, отношусь к тому, каким образом они здесь добываются и перерабатываются и какие возможные негативные последствия и нарушения это повлечет для российской окружающей среды и для российских людей. Я и многие люди в Германии, считаем, что мы, потребляя эти гигантские резервы, которые от России переходят к нам, также несем ответственность за окружающую среду в РФ и состояние здоровья российских граждан. Другое дело, насколько это уже часть активной политики или когда это станет частью активной политики. Во всяком случае, мы видим, что канцлер Меркель уже сейчас сделала официальной частью германской политики по отношению к России темы права граждан и окружающая среда.

Элла Полякова, «Солдатские матери»: Я бы тоже хотела перейти к правам человека. В 93 году к нам в организацию приезжала Мэрилин Ленс из Евпропарламента, и она была в шоке, когда получила свидетельства ребят, солдат и призывников, это недопустимо то что творится с молодыми людьми в вооруженных силах России. И она провела тогда резолюцию Европарламента и рассказывала, какой шок был тогда в связи с этим: в Европарламенте не понимали, что такое возможно. Поэтому я прошу Европарламент очень серьезно продолжать эту работу наблюдения за правами человека в вооруженных силах. Тем более что сейчас мы все здесь в России очень тяжело переживаем очередную трагедию — гибель Романа Рудакова. Это молодой солдат, который пережил все возможные страдания: его пытали, он был в рабстве, ему не оказывали медицинскую помощь, его держали по сути в заключении в госпитале Бурденко, он умер. И вот это бездушное отношение к молодому человеку продолжается. И в связи с этим власть создает имитационные структуры: всевозможные комитеты солдатских матерей, родительские комитеты, омбудсмены, и господин Михайлов в том числе, это представители власти, к нему люди не пойдут, такие люди не нужны. И поэтому у нас в городе создан правозащитный совет. И Юрий Иннокетьевич [Вдовин], и Анна Аркадьевная Шароградская, мы представители такого коллективного правозащитного совета, и сейчас мы делаем очередной доклад.

Наталья Кириллова, агентство «Вольный остров»: Вы говорили о том, что вы видите какие-то пути выхода, по которым могли бы пойти наши НПО. Не могли бы вы поделиться, что это за пути?

Хармс: Я, конечно, должна сказать, что я плохо знаю ежедневную жизнь здесь в СПб, я только второй раз здесь, но я во всяком случае думаю, что любое предложение которое делается надо принимать. Например, если уполномоченный по правам делает предложение консультировать или расследовать случаи, когда с людьми обращаются неправомерно, это предложение нужно принимать. Я всегда считаю, что лучше сотрудничать с любыми органами или организациями, чем бойкотировать их. Для нас как членов Европейского парламента будет легче рассматривать жалобы росс граждан, если здесь в России до этого уже пройдены все официальные пути. Одновременно можно обращаться к Европейскому совету и проходить здесь все пути. Но рассматривать нам очень помогает, если здесь уже все пройдено. Я думаю, что альтернативы нет, и по этому пути нужно двигаться, и при этом нам, конечно, нужно совместно информировать общественность. Мы готовы помочь, но мы уверены в том, что предложения, в том числе уполномоченного по правам человека, нужно принимать.

Я еще хотела сказать, что мы столкнулись с такой проблемой, что мы на наши встречи пригласили также представителя Росрегистрации, они отказались от участия. Это, конечно, не региональная, а национальная проблема – все, что касается проверок НПО, с которыми все сейчас сталкиваются. Поэтому я подам заявление в делегацию Европарламента, чтобы делегация совместно с Европейским советом еще раз обратилась к своим партнерам в Государственной Думе, еще раз обсудила закон об НПО и его применение Росгеристрацией.

Калленбах: Я хотела бы коротко дополнить, что я абсолютно соглашаюсь со своей коллегой и считаю, что намного лучше сотрудничать, чем бойкотировать, чем создавать напряжение. Кроме этого, это даст вам возможность потом сравнить слова с делами и из этого сделать выводы для дальнейших шагов. Тема солдатских матерей — однозначно тема, которую должна включить в свою повестку дня межпарламентская делегация, при своем следующем визите в Россию они обязательно должны провести визит воинских частей и тех мест, где будущие солдаты призываются.

Благотворительная газета «Русский инвалид»: Вопрос к госпоже Калленбах. Ваша политическая карьера началась в демократической Германии. Как вы сказали, 40 лет назад вы были в Советском союзе. За эти годы нет той Германии, в которой вы родились, две Германии объединились, Советский союз разделился. Как на ваш взгляд, как это отразилось на жителях Германии и на жителях России?

Калленбах: Второй ответ очень простой – да, есть. И есть так называемые межпартийные интергруппы в Европарламенте, которые занимаются инвалидами и улучшением их доступа к общественной жизни.

Первый вопрос намного более сложен, нет ответа да или нет, хорошо или плохо. Я сама это пытаюсь понять во время своего приезда сюда, пытаюсь понять, какие последствия для людей имело воссоединение Германии и изменения здесь после распада Советского союза. Я вижу тут абсолютно естественную разницу между ГДР и Россией. Потому что там объединились два государства, и ГДР как само собой разумеющийся факт приняла полное законодательство ФРГ. Здесь в Советском союзе был инициирован процесс реформ, потребовалось абсолютно новое законодательство, и нужно было тренировать людей, чтобы они это законодательство применяли.

Конечно, я вижу разницу, все, что изменилось с первого визита 40 лет тому назад, я вижу машины и их количество, новые здания, ветхие здания. Но если я смотрю на гражданское общество, то мне многое напоминает ГДР. С другой стороны, вы говорите открыто друг с другом, и это новая ситуация, в ГДР или Советском союзе это не было бы возможно. Мы находимся в процессе.

Хармс: Я тоже вспоминаю, как я в 88 году была в Москве на тему Чернобыля, тогда Москва была одна, сейчас она абсолютно другая. Сегодня этот город, в котором регулярно проводятся выставки для миллионеров, поэтому снаружи все выглядит, конечно, очень по-другому, особенно в городах. Что меня больше бы интересовало, это ситуация в отдаленных регионах. Мы как европейские парламентарии всегда, к сожалению, посещаем только города, и в Западной Европе, и в других странах. Даже у нас ситуация в городах отличается от деревни. Мне очень было интересно, как здесь выглядит ситуация с благосостоянием, и справедливо ли распределено это благосостояние между городами и провинциями отдаленными. Я недавно читала статистику, которую, конечно, нужно проверить — в интернете много пишут и не всему нужно верить, — но я читала что, с одной стороны, благосостояние и доходы российских граждан при президенте Путине выше и лучше, чем при президенте Ельцине, с другой стороны среднестатистический доход российского гражданина не повысился с 1999 года, опять же прибавляются проблемы со здоровьем, снижается продолжительность жизни, так что все, видимо, не очень хорошо пока.

«Время новостей»: Прокомментируйте, пожалуйста, отсутствие на сегодняшней пресс-конференции заявленных в пресс-релизе представителей администрации города и Законодательного собрания.

Михайлов: Если вы помните, уполномоченный по правам человека согласно Уставу города не подотчетен ни губернатору, ни администрации города, ни Законодательному собранию. В связи с этим я не могу комментировать действия представителей этих органов власти. Могу только сказать, что на беседе с нашими гостями из Европарламента эти люди присутствовали и ответили на все вопросы, которые им задавались. Формат мероприятия изменился, по времени немножко ушел, вот с 13 до 14 должен быть совместный обед, а сейчас с вами сидим беседуем. Соответственно, изменился формат, и мы должны понимать, что у людей есть обязанности служебные. Я остался по одной простой причине, что все равно кто-то должен остаться –раз. Я должностное лицо руководитель, это два, поэтому я могу распоряжаться своим временем более свободно – три. Поэтому я сижу здесь, но я отвечаю исключительно за самого себя.

Светлана Гаврилина, Журнал «Посев»: Я достаточно внимательно наблюдаю и многие годы сравниваю ситуацию в России и в Республике Беларусь. И совершенно очевидно, что в ситуации с НПО, с разгоном демонстраций, с нарушением прав человека Россия идет по белорусскому пути. Нам известно, что после многих скандалов ряд белорусских высоких должностных лиц, включая самого президента, председателя центризбиркома и т. д., волей европейских государств стал лишен права въезда в Европу. Это было мерой наказания на многочисленные нарушения прав человека в Республике Беларусь. Что нужно для того, чтобы целый ряд российских высоких должностных лиц лишился права въезда в Европу, потому что права человека, права общественных организаций, право на свободу слова и т.д. здесь сейчас нарушают больше чем в Республике Беларусь?

Хармс: Я не могу оценить эту ситуацию, не могу сравнить Россию с Беларусью, для этого у меня недостаточно информации, деталей, не знаю достаточно хорошо ситуацию в Беларуси. Единственное, что я знаю, это то, что Россия сейчас находится в сложной ситуации на пути демократического развития. Но я надеюсь, и поэтому я сюда приехала, что Россия не пойдет по белорусскому пути. Я уверена в том, что у России есть возможность другого пути. Я думаю, что граждане России знают об этом. Я думаю, что не имеет смысла ставить Россию на один уровень с Беларусью. Я внимательно наблюдаю за всеми кадрами о разгоне НПО в Беларуси, я думаю, что ситуация там намного более сложная, чем здесь. Если я не права, поправьте меня, пожалуйста. Но, по крайней мере, у меня есть одно желание, я надеюсь, что все здесь в России знают, что со времен Горбачева, со времен гласности и перестройки Россия встала на путь демократического развития. И я надеюсь, что этот путь будет продолжен. Поэтому я и приехала сюда по приглашению неправительственной организации.

Калленбах: Я коротко хотела бы дополнить. Я ни в коем случае не хотела бы, чтобы Россия была введена в изоляцию, я считаю, что абсолютно необходимо продолжение переговоров, абсолютно необходимо конкретное затрагивание конкретных проблем, в том числе проблем с правами человека, экологической ситуацией, социальной справедливостью. Я также думаю, что открытое обсуждение будет в интересах гражданского общества в России.

Михайлов: У меня два предложения. Ничего для себя нового как гражданин России я не услышал, но было очень интересно, спасибо большое. Второе. Чем больше правозащитных организаций, тем лучше. Поэтому в очередной раз повторяю: если необходимо какая-то помощь ,- а возможности по закону меня достаточно широкие, — ради бога приходите. И третье. Была фраза: ко мне люди не пойдут. Но куда девать три с половиной тысячи визитеров, которые уже посетили офис уполномоченного по правам человека в СПб?

Обманул я вас. Четвертое предложение. Я еще раз убедительно прошу: у меня была просьба к Роману Черному собрать все те публикации журналиста Андрющенко, которые он делал в части судебной системы. Я бы мог сделать это сам, но боюсь, что потом при определенном предвзятом подходе, который многие здесь уловили, упрекнули бы, что я не то или не так подобрал. Я полторы недели назад просил, чтобы мне предоставила эти публикации та инициативная группа, которая сегодня помогает Андрюшенко выбраться из той сложной ситуации, в которой он оказался. В тюрьме его держат, опираясь на какое-то понимание какого-то закона. Цель какова: чтобы я мог подвергнуть его публикации юридической экспертизе на предмет того, перешел ли он ту самую грань, которая позволила судебной системе применить к нему ту меру пресечения, которая к нему сегодня применена. Для того чтобы дальше иметь возможность разговаривать с органами следствия о правомерности или неправомерности примененной к нему меры пресечения. Прошу, чтобы это было сделано.Чтобы не было парадоксальной картины, когда я протягиваю руку помощи, взял это дело в работу без каких-либо претензий, и в же время те, кто сегодня говорят, что они помогают Андрющенко, не хотят воспользоваться моим предложением.