Пока что Цели подхвачены в первую очередь глобальными наднациональными корпорациями, но потихоньку риторика устойчивости проникает и в отчетность российских предприятий. Насколько слова расходятся с делом и нет ли опасности увязнуть в пустых разговорах, разбирался журнал «Экология и право».

Сегодня в контексте Повестки дня в области устойчивого развития на период до 2030 года коммерческие компании пересматривают свои стратегии развития, устанавливают собственные долгосрочные приоритеты, принимая во внимание устойчивость, стремятся обеспечить прозрачную отчетность о достигнутых результатах, формируют новые модели взаимоотношений.

«Российский бизнес начинает понимать, что при реализации ЦУР можно не только нести расходы, но и создавать добавленную стоимость. Идеально, если компании стремятся скорректировать свои бизнес-процессы в соответствии с Повесткой-2030 и внедряют элементы циклической экономики, сокращают свои вредные выбросы, переходят на возобновляемые источники энергии.

Первыми шагами к этому может стать использование различных инструментов реализации ЦУР, таких как сертификаты, экомаркировка, прямые договоры с производителями электроэнергии от возобновляемых источников энергии или с поставщиками сырья и услуг, которые действуют в соответствии с ЦУР», – считает Татьяна Ланьшина, менеджер российского отделения SDSN, сети решений в области устойчивого развития.

Однако, как показало второе исследование корпоративной социальной отчетности, проведенное аудиторской компанией PricewaterhouseCoopers, 11% членов совета директоров российских компаний даже не слышали про Цели устойчивого развития.

Международное исследование затронуло 1141 компанию из 31 страны, в том числе 40 российских компаний. Оказалось, что 72% компаний в мире в целом и 55% российских компаний упоминают в своей отчетности Цели устойчивого развития. Соответственно 21 и 20% компаний упоминают ЦУР в заявлениях членов совета директоров или генеральных директоров, 25 и 23% компаний отра­зили ЦУР в своих бизнес-стратегиях, 65 и 45% компаний упоминают конкретные Цели устойчивого развития, но всего 14 и 5% компаний упоминают конкретные задачи по исполнению ЦУР, то есть всего две компании из 40 российских дошли до выполнения задач. Это «ФосАгро» и «Сахалин Энерджи».

«Совсем грустно обстоит дело с оценкой результатов своей деятельности относительно конкретных задач ЦУР. Всего 1% компаний в мире оценивает такие результаты, и в России мы пока таких примеров, к сожалению, не нашли», – заявила Елена Дубовицкая, директор практики по оказанию услуг в области устойчивого развития PwC (Россия).

Пусть упоминание Целей без постановки носит формальный характер, но количество компаний, которые упоминают конкретные Цели, растет год от года. Если смотреть в разрезе отраслей, то самыми приоритетными Целями являются «Достойная работа и экономический рост» и «Борьба с изменением климата».

Для компаний топливно-энергетической и добывающей отраслей это также «Недорогостоящая и чистая энергия», а компании из финансового, телекоммуникационного и технологического секторов своей главной Целью видят «Качественное образование», без которого невозможно их дальнейшее развитие.

В среднем по миру компании выбирают 9 из 17 Целей – как напрямую связанные с их деятельностью, в России этот показатель достигает 10. Это довольно много для Целей, на которых намерены сосредоточиться отдельные компании, и такой вывод представляется еще более обоснованным, если учесть, что из 820 компаний, упомянувших ЦУР, только 34% отразили такие Цели в своей публикуемой бизнес-стратегии.

По данным PwC, Россия занимает последнее место среди 19 стран по числу компаний, формирующих отчеты по устойчивому развитию. Если в целом по миру этот показатель составляет 72%, то в России – 43%. Вслед за Россией идут Португалия (47%) и Румыния (50%). Возглавляют рейтинг Тайвань (97%), Швеция (93%) и Франция (92%).

Устойчивый, как лес

Что касается реальной практики достижения ЦУР для ответственных компаний России, то одними из самых «устойчивых» являются лесопользователи в самом широком смысле – производители продукции, происходящей из леса.

Они выбирают поставщиков бумажной упаковки и древесины, которые соответствуют стандартам Лесного попечительского совета (FSC) и, как Tetra Pak, обращают внимание своих покупателей на ответственное происхождение, нанося маркировку FSC на пакеты, или, как UPM Raflatac, снижают углеродный след бумажных этикеток. И, конечно, если ведут собственную деятельность в лесу, то, как ИКЕА, проходят добровольную сертификацию лесоуправления по схеме FSC, подтверждающую выполнение дополнительных экологических и социальных требований. С помощью FSC возможно достичь 14 из 17 Целей.

«Не только компании лесного сектора оказывают влияние на леса. Любой бизнес, будь то ритейл, банк или государственное учреждение, может оказать позитивное влияние на лес – достаточно грамотно выстроить политику закупок и своим выбором поддерживать ответственное лесопользование.

А горнорудные и нефтегазодобывающие компании, деятельность которых является третьей по значимости причиной фрагментации лесов, могут привлекать FSC России и экологические неправительственные организации к выделению наиболее ценных участков и к совместным проектам по сохранению и восстановлению лесов, чтобы компенсировать свое воздействие на природу и климат», – считает директор FSC России Николай Шматков.

В частности, компания по производству упаковки Tetra Pak выделила для себя 11 из 17 Целей, из которых 7 касаются защиты окружающей среды. При этом главной компания считает «Борьбу с изменением климата», так как последствия от изменений гораздо более серьезные, отметил Андрей Голубков, заместитель руководителя по корпоративной ответственности и устойчивому развитию Tetra Pak. В этой связи компания работает над снижением углеродного следа бизнес-процессов и упаковки, которая поставляется заказчикам, а также переходит к возобновляемым материалам.

«Хороший пример – биополимеры, которые поставляются из Бразилии и производятся из сахарного тростника. Эти полимеры, помимо того что имеют более низкий углеродный след на 25-30%, еще и серьезная инвестиция в будущее. Мы понимаем, что даже если исчерпается рано или поздно углеводородное сырье, у нас будет, откуда брать новые ресурсы. Устойчивое развитие – это не только про экологию и про то, чтобы потратить, это вопрос еще того, чтобы соптимизировать и даже, возможно, заработать – и репутационно, и финансово», – считает Андрей Голубков.

Многие инвесторы смотрят все больше на экологические и социальные показатели компании, а клиенты, в том числе в России, заинтересованы в более экологичных продуктах, считает Сату Леппанен, глобальный менеджер по устойчивому развитию UPM Raflatac. Первым шагом на пути к ответственному бизнесу она считает FSC-сертификацию. Компания разработала экологичные бумажные этикетки, которые имеют более низкий углеродный след, и это подтверждено независимой стороной – Карбон Траст (Carbon Trust).

Компания ИКЕА работает по стратегии устойчивого развития с тремя принципами: «Здоровый и экологичный образ жизни», «Забота о климате и циклическая экономика» и «Справедливое отношение и равные возможности». Главное, на что нацелилась ИКЕА, – вторичный оборот древесины и мебели, чтобы использованные товары не отправлялись на свалку, а перерабатывались. ИКЕА использует около 1% всей мировой древесины; в частности, компания взяла на себя обязательство, чтобы в России вся древесина для производства шла из FSC-сертифицированных лесов. Кроме того, все раздаточные материалы, салфетки и туалетная бумага в магазинах – тоже со знаком FSC. ИКЕА в России перерабатывает около 70% своих отходов.

«Мы стараемся не просто отправлять на переработку наш отход, а направлять его в голову процесса, и таким образом замыкать цикл производства. На данный момент у нас в России есть несколько примеров замкнутого производства. Несколько видов коробок, которые можно купить в ИКЕА, производятся из картонных отходов магазинов Петербурга», – заявила руководитель отдела устойчивого развития ИКЕА в России Наталья Бенеславская.

Также в ноябре 2019 года ИКЕА запустила в Петербурге пилотный проект по приему любой старой корпусной деревянной мебели. Мебель в хорошем состоянии отправляется в благотворительную организацию «Перспективы», которая помогает инвалидам обставить свои квартиры. Негодная мебель идет на переработку на фабрику «ИКЕА Индастри» в Великом Новгороде, где из нее делают новую древесно-стружечную плиту для мебели ИКЕА. Что интересно, нигде в мире, кроме Петербурга, ИКЕА не встраивает принимаемую старую мебель в свою же производственную цепочку. Свой успешный опыт компания намерена распространить на другие российские города, а также за рубежом.

Причем переработка мебели – это последняя мера. Специалисты компании склонны сперва советовать, как можно починить или обновить мебель, чтобы ее не выбрасывали. Если это не возымеет действия, предлагают продать мебель другим людям или подарить.

В августе 2019 года компания запустила услугу возврата использованных детских кроваток, за которые можно получить 40% стоимости. За эти же 40% кроватки потом продают в отделе уцененных товаров. В планах – расширение возвратов на другие категории товаров.

Сельское хозяйство

Агробизнес, который становится все более глобальным, сегодня также меняет свои приоритеты и стратегии в соответствии с ЦУР. Внедряются согласованные на международном уровне принципы ответственного ведения бизнеса и ответственного инвестирования в агропродовольственные системы, разработанные Продовольственной и сельскохозяйственной организацией ООН (ФАО).

Они нацелены на то, чтобы инвестирование в аграрный сектор приносило пользу предприятиям, правительствам и обществу, способствуя сокращению масштабов нищеты и повышению продовольственной безопасности. В организации считают, что ключом к достижению многих ЦУР является трансформация продовольственных систем.

ФАО разработала также программу для определения ожидаемого углеродного баланса проектов и программ EX-ACT, позволяющую разработчикам проектов выявить те мероприятия, которые дают хорошую экономическую выгоду с минимальным влиянием на климат. Этот инструмент может использоваться в инвестиционных проектах в таких областях, как устойчивое землепользование, устойчивое управление водосборными бассейнами, лесопользование, продовольственная безопасность, интенсификация растениеводства и животноводства.

Инвестициями в устойчивое сельское хозяйство занимается в том числе и финансовая корпорация «АФК «Система» в подконтрольном агрохолдинге «Степь» – предприятии, которое стремится войти в пятерку крупнейших сельскохозяйственных производителей. Его сфера – растениеводство, тепличное хозяйство, садоводство и молочные фермы. С помощью цифровой платформы SmartSeeds, занимающейся цифровизацией торговых операций, была проведена первая цифровая сделка на российском рынке зерна. ИТ-система мониторинга и аналитики растениеводства помогла на 20-30% снизить расход топлива и на 10% – расход удобрений и средств защиты растений. Также около 30% земель обрабатываются по технологии минимальной обработки.

Корпорация видит большую перспективу в умном сельском хозяйстве, которое, по оценкам экспертов, будет расти за счет появления умных устройств и технологий, включающих точное земледелие, датчики для мониторинга домашнего скота и рыбных хозяйств, интеллектуальные теплицы, аппаратное обеспечение (GPS, беспилотники, датчики, RFID-метки, светодиоды), мобильные приложения.

Объявление «FSC – Ответственное лесопользование» Credit: Jwh

Два передовика

Посмотрим внимательнее на действия российской компании «ФосАгро» – одной из двух упоминаемых в отчете PwC благодаря тому, что она имеет конкретные задачи по исполнению ЦУР.

В ее совете директоров создан комитет по устойчивому развитию во главе с независимым директором. Цель – систематизация и координация всех мероприятий компании по устойчивому развитию. Совет выбрал 10 Целей, которые связаны с деятельностью «ФосАгро» и в достижение которых компания может внести существенный вклад. Затем комитет установил численные целевые показатели к 2025 году, и, таким образом, стало понятно, к чему следует стремиться наряду с производственными показателями, бытовыми и финансовыми.

Речь идет об удельных выбросах, сбросах, переработке отходов, количестве простоев, связанных с аварийными ситуациями, удовлетворенности персонала. Эти показатели вместе с основными вошли в ключевые показатели эффективности (KPI) руководящего состава. Также их будет учитывать в своих разработках входящий в «ФосАгро» Научно-исследовательский институт по удобрениям и инсектофунгицидам имени профессора Я. В. Самойлова. А комитет совета директоров будет следить за их выполнением. В первую очередь для компании важна Цель «Ликвидация голода».

«В совместном проекте с Продовольственной и сельскохозяйственной организацией ООН (ФАО) по содействию земледелию путем повышения плодородия и устойчивости почв мы рассказываем о правильном применении удобрений, обращении с почвами пользователям более чем в десяти странах мира, которые подвержены воздействию деградации почв. Несколько тысяч фермеров охвачены этой программой», – заявил Сергей Самосюк, советник генерального директора, корпоративный секретарь «ФосАгро».

Компания также присоединилась к глобальному договору ООН – созданной в 2000 году международной инициативе для бизнеса по корпоративной социальной ответственности и устойчивому развитию. С одной стороны, это статус, а с другой – ответственность по отчетности и прозрачности.

Уместно рядом будет рассмотреть политику компании «Сахалин Энерджи», которая также попала в число упомянутых в отчете. Она занимается разработкой Пильтун-Астохского нефтяного и Лунского газоконденсатного месторождений в Охотском море на шельфе острова Сахалин. В 2008 году компания разработала план действий по сохранению биоразнообразия и стала первой негосударственной компанией, внедрившей в этой области систему мер. План «Сахалин Энерджи» относится к животному и растительному миру в районах деятельности компании и включает меры по исследованию и охране серых китов, белоплечих орланов, сахалинского тайменя (редкий вид лососевых) и редких и вымирающих видов птиц.

Кроме того, в соответствии с обязательствами по сохранению биоразнообразия и международным передовым опытом «Сахалин Энерджи» внедряет программу по реабилитации животных, загрязненных нефтью и нефтепродуктами. Единственный в России пункт реабилитации диких животных был создан в 2011 году в производственном комплексе «Пригородное». При этом компания разработала программу по спасению диких животных: руководство по вводу в действие пункта реабилитации диких животных, план спасения загрязненных нефтью животных, а также соответствующие учебные курсы для компаний. Обучение там проводится с 2006 года, и его уже прошли сотрудники региональных управлений Росприроднадзора и Россельхознадзора, а также морские спасатели.

Ведется программа экологического мониторинга растительности, почвенного покрова, охраняемых видов птиц, речных биосистем, морской среды и биоты, контроль балластных вод. Информация о показателях компании по всем программам экологического мониторинга содержится в ежегодных отчетах об устойчивом развитии. Такие отдельные отчеты компания выпускает с 2009 года.

Получается, с одной стороны, компания – передовик по выполнению ЦУР, а с другой – нефтедобыча идет вразрез с климатической целью. Нет ли тут противоречия? Одним из совладельцев «Сахалин Энерджи» является нефтегазовый концерн Shell, который все больше развивает возобновляемую энергетику в других странах, где более высокие требования общественности и правительства к модернизации нефтегазовой отрасли. Пора Shell в своей сахалинской деятельности тоже развивать ветроэнергетику, пусть и небольшими объемами, считает Алексей Книжников, руководитель программы по экологической ответственности бизнеса Всемирного фонда дикой природы (WWF) России.

«Чем быстрее наши нефтяные компании начнут осваивать новые виды энергетики, тем обоснованнее можно будет говорить, что они действительно понимают, что такое устойчивое развитие, и начнут вносить все больший вклад в него. Мы хотим сделать это официальной повесткой дня в наших переговорах с компаниями на Сахалине. Shell ведь прогрессивный, так давайте и в России этот прогресс продвигать. Тем более что действительно много хорошего Shell привнес в нашу практику, например в деле ответственности компаний за сохранение краснокнижных видов. Программа по серым китам вызывает у всех заслуженное уважение», – подчеркнул Книжников.

Устойчивые профсоюзы

ЦУР могут зайти в бизнес и с другой стороны – когда компания заключает профсоюзный договор, где прописаны принципы устойчивого развития. Глобальное рамочное соглашение заключается между глобальными наднациональными компаниями и такими же глобальными международными профсоюзами, в которые входят и российские профсоюзы. Это аналоги коллективных договоров, в которых профсоюзы и работодатели договариваются об основных направлениях сотрудничества.

«Если посмотреть на содержание таких соглашений, то мы видим, что оно выходит далеко за пределы той традиционной профсоюзной повестки, какой она представляется. Это экологическая политика, гендерное равенство, права мигрантов, недопущение детского труда – все эти пункты коррелируют с большим количеством Целей устойчивого развития, а не только с Целью «Достойная работа и экономический рост», которая обычно ассоциируется с профсоюзами», – разъясняет Юлия Островская, член экспертного совета Конфедерации труда России, программный директор АНО «Центр социально-трудовых прав».

Таких соглашений сегодня заключено более 300, то есть охвачено большое количество международных корпораций, которые работают в том числе и в России, таким образом затрагивая российских работников. Что они дают? Компании и профсоюзы договариваются о более высоких обязательствах, чем предусмотренные национальным законодательством.

Куда ведут нас ЦУР

Бизнес должен понимать смысл и видеть конкурентные преимущества в действиях по достижению требований ЦУР: любая новая технология, как и любая экологическая проблема кому-то более выгодна, кому-то менее, но это не оправдание, чтобы ничего не делать и не пытаться их разрешить.

Один из принципов применения ЦУР, который положен во все основные международные конвенции, следующий: если вы не видите всю картину, то это не является оправданием непринятия мер, объясняет Евгений Шварц, заслуженный эколог России, ведущий научный сотрудник Института географии РАН и независимый директор ГМК «Норильский никель» и ОК «РУСАЛ».

«Нравится нам это или нет, но наиболее эффективным инструментом экологизации российской экономики и крупного бизнеса в настоящее время является требование международных финансовых институтов и организаций – банков, пенсионных фондов и бирж. А наиболее прозрачными российскими компаниями зачастую являются те, чье руководство и менеджмент живут там же, где находятся основные производственные мощности», – продолжает Шварц.

И тут не надо искать какую-то российскую подоплеку: у американской химической компании DuPont заводы перестали взрываться с того самого момента, когда инженеров заставили жить в городах рядом с ними.

А как быть с транснациональными компаниями, у которых множество производственных мощностей в разных странах? Кто и как проверяет исполнение Целей?

«Четкой унифицированной процедуры проверки реализации принципов ЦУР нет, поэтому ранее стоял вопрос, кто кого использует: ООН использует желание бизнеса быть хорошим или компании используют ООН, чтобы заниматься гринвошингом (показным занятием экологией для создания положительного имиджа. – Ред.)», – философски рассуждает Шварц.

Однако во всем мире процесс реализации и достижения ЦУР развивается в направлении четких оценок, проверяемых и заверяемых третьей, независимой стороной. Возникают рыночно ориентированные добровольные сертификации, стандарты которых вырабатываются с участием всех заинтересованных сторон: например, сертификация FSC, который вырабатывает стандарты – что хорошо и что плохо, и соотносит их с ЦУР. При этом без участия экологических и социальных неправительственных организаций системы сертификации не имеют доверия. Таким образом, формируется спрос быть честным на рынке.

«Нужны международные стандарты, без которых невозможна честная конкуренция, но их формирование сверху, путем инициации и ратификации конвенций и протоколов к ним – это вопрос крайне дорогой, долгий и малоэффективный. А формирование стандартов добровольной сертификации – более быстрый, дешевый, и для замены стандарта достаточно нескольких месяцев или одного-двух-трех лет, а не более длительного периода, как в первом случае», – поясняет современные тенденции Шварц.

В количественном достижении Целей к 2030 году бизнес, по-видимому, выполнит не меньше, чем государства, а то и больше, считает Шварц.

«Другое дело, что некоторые ЦУР нельзя достигнуть в течение короткого периода – они требуют серьезных системных изменений. И это правильно, потому что Цели устойчивого развития должны быть амбициозными. Будьте реалистами – требуйте невозможного!» – заключил эколог.

Возможны ли такие системные изменения за оставшиеся десять лет, если показатели вовлеченности бизнеса в ЦУР более чем скромные? С учетом экономических провалов, связанных с пандемией, сокращением ВВП и выживанием, а не процветанием целых отраслей, отрицательный ответ кажется очевидным.

Но, быть может, движение важнее цели? Нужно запустить маховик, а каких именно показателей он добьется своим вращением – кто знает? В конце концов, закончится одна международная программа, будет придумана другая, до 2050 года. Важно наличие воли к ее исполнению. Бизнес лучше других понимает закон: кто не идет вперед, тот идет назад.

Статья подготовлена специально для 79 номера издаваемого «Беллоной» журнала «Экология и право»