То, что сложившуюся в последние десятилетия мусорную систему (точнее, ее отсутствие) нужно было срочно менять, было очевидно для всех. Растущие свалки и рассеянный повсюду (вдоль дорог, в лесах, на берегах водоемов, на улицах городов) нелокализованный мусор красноречиво об этом свидетельствовал. Предыдущие попытки упорядочить сферу обращения с ТБО результата не дали. До 2011 деятельность по вывозу отходов подлежала лицензированию. Но получить лицензию было столь сложно, что это было по силам лишь крупным операторам – владельцам мусорных полигонов. В итоге предлагавшие более дешевые услуги мелкие мусорщики просто вываливали отходы в лесу.

В 2011 году лицензирование отменили, но, по факту, все осталось по-прежнему: мелкий, да и достаточно крупный мусорный бизнес по-прежнему предпочитал избавляться от мусора на нелегальных свалках. Стало понятно, что дело не в лицензиях (особенность российских законов в крайней избирательности их применения), а в том, что мусора с каждым днем становится все больше. А системного решения, направленного на сокращение его количества, нет. Когда главной и единственной стратегией в деле обращения с отходами является избавление от них любой ценой, то все операторы (что лицензированные, что «черные») будут делать это наиболее простым и дешевым способом – то есть просто вываливать где-нибудь.

Инициаторы мусорной реформы, одним из которых является экс-депутат ГД от ЛДПР Максим Шингаркин, уверены, что нашли способ повысить заинтересованность операторов не только не нарушать закон, но и направлять максимальное количество отходов на переработку. Основные «киты» мусорной реформы – это 1) определяемый на конкурсной основе единый региональный оператор, 2) единые региональные тарифы за утилизацию ТБО [они устанавливаются руководством субъекта РФ и обычно оказываются выше, чем «дореформенные» цены] и 3) единая территориальная схема обращения с отходами. Последняя должна содержать все «пути» и инфраструктурные узлы, по которым должны двигаться отходы от места своего образования (например, от двора в жилом доме) до конечной точки утилизации (либо перерабатывающего завода, либо свалки). В теории заработок предпринимателей будет определяться количеством отходов, привезенных в предусмотренное территориальной схемой место. При этом отныне запрещается отправлять отходы на свалку без попытки предварительно выбрать из них полезное вторсырье. Вопрос только – как это будет работать?

Сторонники реформы уверены, что новая система сама простимулирует бизнес строить перерабатывающие предприятия и возить туда сырье. Но на деле оказывается, что одномоментно собрать всю систему «придомовые контейнеры – сортировочный комплекс – перерабатывающий завод» очень сложно. А отсутствие хотя бы одного компонента тут же обрушает всю конструкцию.

Летом 2019 года информагентство РБК ошарашило нас новостью о том, что Россия в этом году увеличила на треть импорт пластиковых отходов из-за границы. На фоне справедливого ощущения, что нам и свой мусор девать некуда, ввоз импортного выглядит весьма цинично. Но с точки зрения экономической целесообразности, которая, как известно, чужда моральным принципам, все вполне логично. Уже построенным перерабатывающим заводам не хватает отечественного сырья, и чтобы мощности не простаивали, предприниматели вынуждены завозить иностранные отходы.

Дело в том, что наличие на российских свалках огромных объемов мусора не означает, что его можно взять и переработать. Свалка, вопреки обывательскому мнению, – вовсе не клондайк вторсырья. Наоборот, это его могила. Из пролежавшего неделю в общем контейнере мусора можно выбрать от силы 5-15% полезных фракций. Цикл реальной переработки отходов начинается, как минимум, с разноцветных бачков в каждом дворе, а еще лучше – с законодательных актов государства, которые побуждают жителей не кидать мусор в общий контейнер, а сортировать еще в квартире.

Однако, если будет выполнен только первый пункт (первичный раздельный сбор), светлого будущего рециклинга нам тоже не видать. В Твери в начале года во дворах появились разноцветные контейнеры, но первое время мусор из них прямо на площадке пересыпали в одну емкость и увозили. Не факт, что эти действия не дискредитируют саму идею раздельного сбора, но тверской региональный оператор МУП «Тверьспецавтохозяйство» (ТСАХ) объяснил происходящее так: сначала нужно «приучить» людей к идее сортировки мусора, поработать вхолостую, а потом уже начать вывозить РСО «всерьез».

Впрочем, в сравнении со своей областью, где раздельный сбор находится в зачаточном состоянии, сегодняшняя Тверь может служить эталоном прогресса. Во всяком случае, ответственные жители других городов именно в областной центр везут накопленные малообъемные отходы (батарейки и пластиковые крышки). Что касается остального региона, то остается ждать шагов от регоператора. Мы направили запрос в «ТСАХ» с просьбой сориентировать нас по срокам прихода раздельного сбора в районы. Ждем ответа.

Рециклинг невыгоден?

Где-то в цепочках не хватает сырья для перерабатывающих заводов, где-то нет самих заводов, где-то нет ни того, ни другого. В любом случае оператор вынужден везти ТБО прямо на свалку. Возможен и такой вариант: перерабатывающий завод уже построен, но в условиях отсутствия сырья он превращается в мусоросжигающий (МСЗ), что для окружающей среды не намного лучше свалки. В свою очередь, для владельцев МСЗ переработка станет невыгодной: они заинтересованы в максимальном количестве пластикового топлива для своих печей. Замыкается положительная петля обратной связи: 1) нет сырья для переработки – 2) строится мусоросжигающий завод или огромная свалка – 3) сырья становится еще меньше. Поэтому, что бы ни гласила территориальная схема, операторам придется либо захоранивать, либо сжигать мусор.

Возьмем для примера Псковскую область. При стоимости обращения с отходами, сопоставимой с европейской, в регионе отсутствует внятная стратегия по внедрению РСО. План мероприятий по развитию сферы обращения с отходами на территории Псковской области, отраженный в территориальной схеме, предполагает:
а) Ввод в эксплуатацию межмуниципальных полигонов ТБО – до 2020 года;
б) До 2025 года – «сокращение отходов, направляемых на объекты размещения для захоронения за счет строительства и модернизации объектов обработки отходов, а также за счет развития системы селективного сбора отходов».

То есть сначала – свалки, а переработка – лишь через пять лет? Активист из Псковской области Андрей Мухаметшин полагает, что сама концепция мусорной реформы не позволит достичь ее целей – уменьшения объема отходов и внедрения переработки. Ибо все участники процесса (регоператор, производители товаров, население), по его мнению, оказываются заинтересованы в обратном. Так, никаких обязательств по строительству перерабатывающих производств у регоператоров нет. А деньги с населения за утилизацию ТБО (читай – за вывоз на свалку) они в любом случае получают. Так зачем им переработка?

«Операторам становится экономически выгодно увеличение как нормативов образования ТБО, так и фактического количества мусора, – считает Мухаметшин. – Для производителей потребительских товаров также не создано условий, побуждающих их продумывать эффективные решения по утилизации сопутствующих производству отходов».

Нет стимула и у населения. Установление усредненных нормативов образования отходов лишает жителей необходимости корректировать свое потребление с целью уменьшения объема неперерабатываемой упаковки.

«Усредненный норматив дает людям с заниженной экологической культурой повод использовать его по максимуму. А при фактическом отсутствии контроля – превышать норматив многократно», – полагает Андрей. Например, упаковку от яиц из пенополистирола крайне трудно переработать. Скорее всего, такие упаковки из мусорной корзины прямиком откочуют на свалку.

Как же заставить людей добровольно отказаться от них? Конечно, сделать так, чтобы было выгодно сдавать регоператору не пенополистирол, а целлюлозную упаковку. То есть – нужны дифференцированные нормативы. Активист движения «Раздельный сбор» из Всеволожска (Ленинградская область) Александр Дьяконов уверен, что без законодательного установления дифференцированных тарифов (сдаешь раздельно – платишь меньше, сдаешь скопом – платишь больше) РСО в стране не внедрить. Людей, которые готовы по идейным соображениям сортировать отходы (и везти на специальные точки приема, расположенные довольно далеко от дома), по определению меньше, чем тех, кому все равно. Последних можно стимулировать только денежным аргументом.

Но как раз финансовая часть «мусорной реформы» выглядит наиболее запутанно. Предполагается, что в региональный тариф за утилизацию входят расходы как на захоронение мусора, так и на переработку. Но Андрей Мухаметшин проанализировал нормативную базу и сделал вывод, что это не так: «Региональный оператор при всем желании не имеет права утилизировать принадлежащий потребителю ТКО (который остается его собственностью, даже лежа на свалке). Потребитель должен сам заключать договор на утилизацию с другим оператором. Но даже при этом он не имеет права отказаться от договора с региональным оператором. Т.е. налицо – монополия регионального оператора, при которой, по сути, невозможно внедрение каких либо технологий по утилизации без его санкции».

Но тогда за что мы платим деньги, сопоставимые с европейскими, если впоследствии с нас возьмут еще и за рекультивацию свалки, и за утилизацию? В лучшем случае, нам придется заплатить дважды. А в худшем – мусор так и останется на полигоне. В чем тогда суть мусорной реформы, если конечной ее целью остается захоронение?

Ниже приведены суммы, которые заплатят за год произвольно выбранные муниципалитеты Псковской области, исходя из численности постоянного населения и в соответствии с установленными тарифами и нормативами (учитывались только платежи физических лиц):

• Великие Луки – 100 487 184 рублей
• Великолукский район – 24 386 256 руб.
• Невельский район – 26 896 752 руб.
• Усвятский район – 5 575 200 руб.
• деревня Поречье (где проживает Андрей Мухаметшин) – 1 441 824 руб.

По мнению Андрея, зарабатывая такие деньги на вывозе мусора, регоператор теряет всякую заинтересованность во вложении капитала в переработку. Нельзя не принимать во внимание и появление «коррупциогенной» среды в связи с оборотом колоссальных средств при отсутствии четких обязательств.

Чем больше оператор, тем больше свалка

Между тем укрупнение операторов ТБО вполне официально приведет и к укрупнению полигонов. Территориальные схемы предполагают разделение территории регионов на т.н. «мусорные кластеры», включающие по несколько муниципальных районов каждый (количество зависит от плотности населения). В этих кластерах будут устроены уже упомянутые межмуниципальные полигоны, куда будет свозиться мусор со всех районов, входящих в кластер. Понятно, что единому оператору так удобнее.

Но удобны ли новые огромные свалки жителям городов и поселков, рядом с которыми они окажутся? Первый год реализации мусорной реформы показал, что не очень. Планы по созданию межрайонных свалок в Нелидовском, Ржевском и Вышневолоцком районах Тверской области уже привели к митингам и активным протестам. Регоператорам Москве и Петербурге придется еще сложнее. Являясь самыми крупными производителями мусора в стране, они не могут утилизировать его на своей территории, так как весь город в их случае является отдельным регионом. Исторически Москва и Питер захоранивали свой мусор в соседних регионах – в Подмосковье и Ленинградской области.

Но на фоне роста как объемов ТБО, так и протестов населения Московской и Ленинградской областей делать это становится все проблематичнее. Первую попытку увезти свой мусор куда подальше (в Архангельскую область на станцию Шиес) сделала в прошлом году Москва, подарив стране прекрасный прецедент борьбы граждан за свои экологические права. В сентябре появилась информация, что на те же грабли намеревается наступить и правительство Петербурга, разместив предприятие по утилизации своих отходов в Новгородской области. Правда, Новгородское заксобрание поспешило опровергнуть эту новость. Но мы на всякий случай направили свои запросы в профильные структуры правительства Петербурга и в Министерство природопользования Новгородской области: вполне возможно, исполнительная власть осведомлена немного лучше, чем законодательная. Ждем ответов.

Какие можно сделать выводы? С одной стороны, наличие одного «ответственного» за мусор в регионе намного удобнее, чем сотни мелких операторов. С другой стороны, мусорную проблему он тоже склонен решать «оптовыми» методами. Идеи удаленных мега-свалок вроде Шиеса – прямое следствие мусорной реформы. Но самое главное – никаких системных сдвигов, побуждающих регоператоров как можно скорее внедрить переработку отходов, мы не видим. Государство решило переложить на чужие плечи задачу, которую может решить самостоятельно: создав законодательную базу, делающую рециклинг выгодным способом обращения с отходами.

Кроме уже упомянутых дифференцированных тарифов, необходимы меры господдержки предпринимателей, отказывающихся от производства и/или использования объемной и/или неперерабатываемой упаковки. Следует поощрять в форме всевозможных льгот и тех, кто организует прием у населения использованной тары. Кроме пряника на первом этапе понадобится и кнут: необходимо законодательное требование к производителям и продавцам по организации приема тары, в которую упакована их продукция. Это совершенно нормальная практика в европейских странах, где производители обязаны собрать у потребителей определенный процент своей упаковки. Но у нас государство почему-то опасается вступать в конфронтацию с крупным бизнесом, выбирая паллиативные решения вместо системных.