В России углеродное регулирование в процессе формирования – подготовка проекта федерального закона о государственном регулировании выбросов парниковых газов находится в ведении Минэкономразвития. В рамках плана действий Правительства РФ по подготовке к ратификации Парижского соглашения, страна должна принять экономические меры, стимулирующие снижение выбросов парниковых газов. Углеродное регулирование, по мнению главы Роснано Чубайса, — самый сложный, но срочный вопрос из всей системы климатических мер.

Официальная позиция России по этому вопросу прозвучала в начале нынешнего года из уст специального представителя президента по вопросам климата Руслана Эдельгериева. Он подтвердил, что РФ намерена ратифицировать Парижское соглашение. «Из ключевых вещей, которые предусматривает ратификация, – блок вопросов, связанных с измерением выбросов. Мы ведь не умеем толком измерять, а это непростая задача странового масштаба».

Налог на выбросы углерода – лишь одна из форм углеродного регулирования, которая прижилась во многих уголках мира. По данным Всемирного банка, в 48 странах установлены либо запланированы к введению различные экономические формы регулирования выбросов парниковых газов. Углеродный налог ввели 29 национальных правительств. Размер налога не одинаков: от менее $5 за 1 тонну выбросов (в эквиваленте углекислого газа) в Эстонии, Латвии и Польше до более чем $50 в Швеции, Швейцарии, Финляндии и Франции.

Углеродный рынок – пока не очень понятная для простого обывателя и для бизнесмена схема. Государство создает торговые площадки и обеспечивает контроль их деятельности. А в торговле должны участвовать сами предприятия: выставлять на продажу или приобретать квоты. Основным вызовом углеродного рынка является правильность распределения квот. Их недостаток вызовет неадекватный рост цен, а переизбыток – падение.

К очевидным преимуществам углеродного регулирования в виде налога эксперты относят простоту реализации: не требуется создания новой институциональной инфраструктуры. Налоговые платежи – неотъемлемый элемент финансовой системы всех стран мира. Правда, эксперты предупреждают: важно правильно определить размер налога, чтобы он по-настоящему был инструментом, стимулирующим снижение выбросов, а не ограничением предпринимательской деятельности.

На углеродном рыке есть список исключений – например, в Европейской системе торговли энергоемкие предприятия (производство стали, алюминия и др.) имеют право получать бесплатно до 100% квот. Но не просто так: только при соответствии принятому в отрасли наименьшему показателю выбросов. Есть у этой схемы издержки: она создает неравенство среди производителей в зоне ЕС – кто-то платит, кто-то нет. Хотя по замыслу авторов, мера направлена на снижение риска так называемых углеродных утечек: переноса производств в страны без углеродного регулирования. Самый оптимальный выход для внедрения справедливого подхода, по мнению экспертов, – введение мирового глобального и универсального углеродного регулирования.

Процесс «обезуглероживания» уже плотно внедрен в европейские нормы и правила. Нулевой выброс означает, что страна перестанет выбрасывать в атмосферу углекислый газ, а любой крохотный объем СО2 будет нейтрализован за счет определенных экологических мер. Для воплощения идеи климатической нейтральности Еврокомиссия даже предложила «План по защите климата 2050», или «Цель-2050», предусматривающую нулевой уровень выброса углекислого газа в атмосферу. Идею сразу же поддержали Финляндия и Швеция, заявившие о том, что берут на себя повышенные обязательства и готовы декарбонизировать свою экономику к 2035 и 2045 гг. соответственно. Но больше всех удивила Великобритания: неожиданно для всех страна объявила, что в одностороннем порядке снизит выбросы СО2 до нуля в 2050 году, не дожидаясь решения ЕС.

«Меры по низкоуглеродному развитию, принимаемые торговыми партнерами России, должны учитываться при определении пути развития российской экономики», – заявили в Минприроды РФ, комментируя предложение о введение в России «углеродного налога».

По словам представителей экологического ведомства, введение «углеродного налога» в качестве меры государственного регулирования выбросов парниковых газов является распространенной международной практикой в рамках усилий, прилагаемых странами по смягчению антропогенного воздействия на климат.

Представители Минприроды России отмечают, что изменение структуры мирового спроса на энергоресурсы, развитие энергосберегающих и «зеленых» технологий является одним из глобальных вызовов экономической безопасности страны. «В этой связи меры по низкоуглеродному развитию и «углеродному протекционизму», планируемые и принимаемые основными торговыми партнерами РФ, должны, безусловно, учитываться при определении траектории развития не только топливно-энергетического комплекса, но и российской экономики в целом».

«Уже сейчас наблюдается тенденция проработки компенсационных мер теми странами, которые ввели у себя углеродное регулирование, – говорит Сергей Честной, представитель Российского партнерства за сохранение климата, советник гендиректора «Русал». – В будущем, в случае их введения, могут взиматься таможенные пошлины или сборы на товары из стран, где нет подобного регулирования. В связи с этим Парижское соглашение следует рассматривать с точки зрения возможностей для повышения конкурентоспособности экономики РФ и отечественной продукции на мировом рынке. В противном случае компенсационные меры могут ограничить возможности российских компаний».

«Разумным я считаю сначала разобраться с правилами измерения, понять объемы выбросов, мы их пока не понимаем, а потом, скорее всего, придется думать о введении налога, – говорит Чубайс. – А вот его ставки я бы сделал на первое время символическими, совсем минимальными…»

У углеродного регулирования в России много противников. «Введение углеродного налога, предложенное главой «Роснано» Анатолием Чубайсом, в случае реализации лишь увеличит нагрузку на экономику, – возражает в беседе с ТАСС заместитель председателя комитета Госдумы по энергетике Дмитрий Исламов. – Многие ученые склоняются к тому, что гораздо больше на это влияет солнечная активность и изменения океана. Такой налог – это очень вредно, потому что он увеличит ценовую нагрузку на всю экономику, поднимет цены, и все это бремя ляжет на потребителя, на наше население».

По мнению депутата, вопрос введения углеродного налога лежит в плоскости политики. «Здесь вообще не идет речь об экологии. Ведь каждый человек или животное выделяет углекислый газ в процессе жизнедеятельности, и получается, что это налог на все живое. Это больше похоже не на экологию, а на политику – политику ограничения развития определенных стран, в том числе России», – считает Исламов.

Анатолий Чубайс утверждает, что углеродный налог – совсем не популистская реакция, и ничего общего с углеродным протекционизмом не имеет. «Не все знают, что за последние несколько лет Евросоюз принял целый список решений, по которым товары, поставляемые в ЕС, в случае, если они не удовлетворяют требованиям по предельным выбросам СО2 при производстве, облагаются дополнительным налогом. И если мы сейчас легко проскочим эту развилку с налогом, считая, что мы всех перехитрили, то через 5-7-10 лет выяснится, что мы, оказывается, сами себе закрыли экспорт, в том числе экспорт, регулируемый ОПЕК. И это вещь очень болезненная».

Анализируя проект закона «О регулировании выбросов и поглощений парниковых газов и о внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации» руководитель рабочей группы по вопросам изменения климата и управления выбросов парниковых газов Комитета по экологии и природопользованию РСПП, член рабочей группы при президента России по вопросам, связанным с изменением климата и обеспечением устойчивого развития Михаил Юлкин поясняет ситуацию: «восприятие мер углеродного регулирования как угрозы для развития бизнеса – это отголосок старой, традиционной парадигмы, в рамках которой экология противостоит экономике и воспринимается как отвлечение средств и вычет из темпов роста экономики».

С такими представлениями конкурентоспособную экономику, отвечающую требованиям и вызовам XXI века, по мнению эксперта, не построить.

«Сегодня надо говорить о новом типе экономического развития – об экономическом развитии с низким уровнем выбросов парниковых газов, о декарбонизации российской экономики и повышении ее конкурентоспособности в условиях глобального перехода к модели климатически устойчивого низкоуглеродного развития в соответствии с целями и задачами Парижского соглашения».

Еще один аспект проблемы, по мнению эксперта, заключается в том, «чтобы устанавливать производителям не только ограничения на прямые выбросы, но и на косвенные выбросы, образующиеся у потребителей. Объектом регулирования в этом случае является не процесс производства, а сама продукция, которая должна соответствовать специальным углеродным требованиям».

Кстати, в ЕС и США данный механизм регулирования выбросов применяют к новым автомобилям, которые автопроизводители выпускают на рынок. А в 2017 г. Международная организация гражданской авиации (ICAO) ввела углеродные стандарты и углеродную сертификацию для воздушных судов, используемых для выполнения международных перелетов. Аналогичные стандарты для морских судов намерена вести Международная морская организация (IMO).

По словам главы «Роснано» Анатолия Чубайса, в вопросах углеродного регулирования существует «распространенное заблуждение. Суть его простая: те, кто хотят ввести налог, они якобы против бизнеса, а те, кто не хотят ввести – они за бизнес. Это естественный способ мышления, про любой налог все всегда так же думают. Только мне кажется, что на самом деле здесь изначальная постановка вопроса ошибочна. Правильная конструкция не «за или против», а «мы за тактику или мы за стратегию»? Моя точка зрения заключается в том, что значимость глобального изменения климата настолько высока и даже сверхвысока, что в этой теме какими-то косметическими мерами отделаться уже не удастся».

«Надо идти вровень с мировыми трендами и брать на вооружение лучшую мировую практику», – подтверждает тезисы главы «Роснано» Михаил Юлкин.

По мнению экспертов, какая бы модель углеродного регулирования ни была выбрана, она должна стимулировать компании инвестировать в низкоуглеродное развитие, а не создавать очередные сложности и барьеры. В связи с этим для смягчения последствий введения углеродного регулирования необходимо предусмотреть переходный период и меры компенсации, особенно для наиболее чувствительных отраслей. Один из примеров успешного решения этих задач – углеродный налог провинции Британская Колумбия в Канаде – при его введении были упразднены или снижены иные социальные и подоходные налоги. Кроме того, возможным вариантом является создании целевого экологического фонда, в который бы поступали углеродные платежи для последующего финансирования программ в области охраны окружающей среды, энергоэффективности, адаптации к изменению климата.

«Система углеродного регулирования не должна снижать конкурентоспособность бизнеса, а должна быть мотивирующей к повышению энергоэффективности и ресурсосбережению как для компаний, так и для государства, – уверен Анатолий Чубайс. – Если жить на газе следующие 150 лет, мы будем ездить на лошадях, а весь мир – на автомобилях».