Первую и вторую части очерка можно прочитать перейдя по ссылкам:
I часть,
II часть.

Мохнатые вредители       

Звонит мобильный у Евгения. Это беспокоится фермер Лидия Яковлева: когда же приедете? От бобров совсем спасу нет.

Пока едем, Белик признается:

– Для меня бобер – особое животное. Работал я на прокладке электролинии. Делал лежневку, вышли к озеру, которое бобры сотворили плотинами, перекрыв ручей. Пригнали мы в пятницу экскаватор, у него в ковше куб помещается. Он четыре часа пахал. Такой проран сделал, что вода ушла. Приезжаем в понедельник – плотина цела, опять озеро разлилось. Ведь их там немного жило – семья, две. И лапки у них небольшие. А тут техника, металл, соляра. Все животные приспосабливаются к окружающему миру, а бобры его перестраивают под себя.

Подъезжаем к дому на поляне, нас уже ждет Лидия Яковлева, ведет к бобровым запрудам. На плече у нее длинный шест, на конце трехпалая железина.

– Мы уже три года с ними боремся. Когда они впервые появились – я так радовалась. А теперь чуть не плачу. Подтопили нам покосы, трактор на поле не может въехать – вязнет. Сын мой плотину разбирает, а бобер с другой стороны дыру заделывает, ничего не боится.

Идем смотреть, где бобры затопили покосы.

– А вот на этом небольшом поле волки у нас одиннадцать коз задрали. Вызвали мы охотников, они наших обидчиков отстреляли, – рассказывает Яковлева. – Тут зверья много. У соседей слива хорошо уродила. Так пришел мишка, всю ее обтряс, наелся и лег под деревом спать. Будто у себя дома. Соседи утром в сад выходят – батюшки, медведь лежит. Он их услышал и в лес галопом.

Photo: Фото: Виктор Терешкин

На ручье у бобров три плотины. Образовалось целое озеро. За последней плотиной видим мощную бобровую хату. Вокруг стоят высохшие елки. А это уже ущерб для лесного фонда.

– Да тут их немалое семейство, – делает вывод Артем. – Пишите нам заявление, мы всех отловим и переселим в другое место.

– А если их не переселить, они тут гектаров двадцать леса затопят, не только покосы, – чешет в затылке Евгений.

Возвращаемся к дому Яковлевой. Она рассказывает о свалках на берегу озера Белого.

– Я поначалу хотела все эти безобразия на видео заснять, чтобы номера машин были видны. И послать в разные редакции. А теперь мы на озеро и не ходим. Знаете, тут образовался костяк из местных жителей деревни Конново. Вот они на берег ходят и за порядком следят. Даже аншлаг на пляже повесили: «Это пляж деревни Конново. Тут мусорить нельзя».

Бесправный инспектор

Довозим Артема домой, на берег Липовского озера. Ему через час в новый рейд с егерями. А мы едем через Липовскую протоку на пляж. У пляжа место для мусорных контейнеров есть, но самих контейнеров нет. И рядом свалка.

– Ну, нет слов, – едва сдерживает себя Евгений. – Месяц назад убрали отсюда здоровенную помойку. И вот – опять!

Песок пляжа испещрен следами шин, сюда заезжают на машинах прямо к урезу воды. Одна стоит чуть не моя колеса в воде. В машине никого нет. Евгений ходит вокруг нее кругами.

– Ведь проехали мимо громадного аншлага – на котором написано – въезд на берег озера на автотранспорте запрещен. Так нет, как нарочно – к самой воде нужно подъехать, ножками никак уже не пройтись. Вчера с трудом отсюда три машины выгнал. Дали бы нам возможность штрафовать таких наглецов – пусть сумма небольшая будет. 500 рублей. Ну, тысяча. Я бы сфотографировал машину такого нарушителя и квитанцию на лобовое стекло.

Едем к Усть-Луге. Евгений тормозит. Опять увидел в кювете брошенный мусор. Выскакивает из машины, начинает собирать. С трудом впихивает мешок в багажник.

– Может и не надо собирать? На все помойки вас точно не хватит.

– Нет, – отрезает он. – Это как цепная реакция. Появился в кювете один пакет с мусором, и если его не уберешь, через неделю тут будет помойка.

Мы подъезжаем все ближе к Усть-Луге.

Photo: Фото: Виктор Терешкин

– На моих глазах она строилась, – говорит он, щурясь от дыма сигареты. – Вы что думаете, меня радует, что в Лужской губе появился огромный порт? Раньше здесь тысячные стаи лебедей на пролете останавливались, утки табунами летали. Такой птичий гомон стоял – даже не верилось, что такое может быть. Рыбы было – на всех хватало. И рыбокомбинат работал в Вистино и рыбаки-любители без рыбы не оставались. А что теперь? Одни терминалы, грохот, вонь. Появилось много пришлых людей. А ведь это временщики, перекати поле. Вахтовики. Разве они будут беречь эти дюны, сосны, лебедей? Да они завтра уедут – вот какие у них мысли. А мне хочется, чтобы и мои дети, внуки могли увидеть эту красоту. И стаи лебедей, и нерп на камнях, и леса, не загаженные мусором. Вот поэтому я себя и чувствую на своем месте. За те годы, что здесь живу, увидел, как все изменилось, и хочу хоть что-то сохранить и уберечь.

В Кингисепп из Усть-Луги я добирался на автобусе, который долго ездил из деревни в деревню, подбирая редких пассажиров, и все тянулись вдоль дорог бесконечные подъездные пути к Усть-Луге, заставленные разнокалиберными товарняками. И так тоскливы были эти железнодорожные пейзажи, так не вязались они с тем, что я видел на полуострове, просоленном морскими ветрами. Где летают зеленые дятлы, и казарки доверчиво щиплют траву. Нерпы спят на камнях, а медведи – в саду. А бобры все строят свои плотины.

PS. В. В. Путин еще в 2011 году заявил, что Усть-Лужский порт должен к 2018 году войти в десятку крупнейших портов мира. И будет переваливать около 180 миллионов тонн грузов ежегодно. А для этого ему неминуемо понадобится расширяться – не только в сторону Сойкинского полуострова. Но и Кургальского. И если мы – экологические журналисты, активисты, правозащитники этот момент упустим – от заказника не останется и следа. И всегда найдутся эксперты из псевдоэкологов, которые это обоснуют.

«Сообщества птиц могут исчезнуть»

Взгляд научного сотрудника кафедры практической экологии биологического факультета СПБГУ Сергея Коузова, орнитолога, публициста.

Кургальский заказник я знаю больше двадцати лет. Порта тогда не существовало, зато была строгая погранзона. На полуострове работал охотничий заказник, где иногда проводились охоты на копытных для партийных деятелей. На пятнистых и благородных оленей. А все остальное сохранялось в почти нетронутом виде. Местное население к тому времени почти все с полуострова уехало. В деревнях людей оставалось мало. Дачный бум еще не грянул. Рыбу ловили пограничники и две или три бригады рыбаков. Пресс на природу был минимальным. Сейчас, несмотря на рост антропогенного пресса, большинство орнитологических сообществ на островах в целом сохранилось. Потому что люди туда проникают мало. Сообщества птиц, конечно, существуют под угрозой, потому что если антропогенный пресс вырастет так же, как и на других участках южного побережья, они исчезнут.

А в самой Лужской губе произошла существенная деградация. Самые ценные с точки зрения орнитологии места стоянок, гнездований были сконцентрированы в южном секторе Лужской губы. Половина угодий уничтожено из-за порта, шума, дноуглубительных работ. Количество птиц уменьшилось намного. Они пока останавливаются, но их количество уменьшилось раз в 10.

Законодательство у нас такое, что инспектор, отвечающий за заказник, никаких полномочий для наказания нарушителей не имеет. По моему пониманию в заказнике должно быть три инспектора. Со всеми полномочиями. На составление актов. На изъятие оружия. Почему им этих прав не дают – мне непонятно.

Когда в Усть-Луге появятся 35-40 тысяч жителей, это скажется на заказнике самым негативным образом. Потому что местные жители все же любят свою родную природу, как-то их отношения с природой устоялись. Конечно, кто-то втихаря рыбку добывает, но в качестве отдыхающих они не лезут по всему заказнику. А как только появляются на отдыхе работники порта, а им все в диковинку, то забираются в самые укромные уголки. Им ведь нужно отдыхать! И грубо нарушают все основы режима заказника. И – браконьерят. На большей части побережья, где места массового гнездования птиц таким отдыхающим делать нечего.

Photo: Фото: Виктор Терешкин

Мое мнение: на территории заказника нужно делать особо охраняемую природную территорию более высокого ранга, например, федеральный заказник либо национальный парк. В котором был бы режим охраны и все строго регламентировано. Существует еще вариант – сейчас продолжается организация Ингерманландского заповедника, и крайне желательно, чтобы заказник был в него включен. Самую важную часть заказника сделать заповедной, а все, что ближе к Усть-Луге включить в охранную зону заповедника. И уже в этой зоне создавать условия для отдыха, туризма, экоэкскурсий.

«Лес есть, а статуса у него нет!»

Взгляд местной жительницы Ирины Барановской, волонтера Гринпис.

­­– Я живу в поселке Курголово больше 30 лет. После ликвидации погранзоны валом повалили туристы, Усть-Луга все время расширяется, на берегах залива, озер появляются целые горы мусора. Мусор убирают исключительно местные жители. От костров отдыхающих часто возникают пожары. Возникла проблема шума. Режимом заказника и правилами рыболовства на Липовском озере запрещено пользоваться моторными плавсредствами.

А туристы привозят гидроциклы, катера, за катерами мчатся на водных лыжах. И нет службы, которая бы их штрафовала. Местным жителям самим приходится вызывать ГИМС, рыбнадзор, кто-то вызывает пограничников, кто-то полицию, но никто не приезжает. Очень редко, может быть один раз за лето приезжает ГИМС, его сотрудники проверяют наличие спасжилетов, документы на судно. И – все! И люди продолжают кататься.

У нас генплан поселка находится в разработке, не утвержден. А пока он не утвержден, местные власти начинают отдавать земли не только поселения, но и под земли поселения переводить земли заказника. Был прецедент в поселке Гакково, там даже прибрежную полосу пытались продать, но воспротивились местные активисты и выиграли суд. Но у нас в Курголово не земля заказника, а лесной массив на землях поселения. Из-за того, что этот лесной массив не имеет никакого защитного статуса, формально он лесом не считается. Лес есть, а статуса у него нет! У нас на руках экспертное заключение, в нем значится, что лес этот сосново-еловый, возраст некоторых сосен 120 лет, там и можжевельники растут.

Но местные власти его отдали под комплексное освоение, и вот уже четыре года местные жители борются за его сохранение. Суды мы проиграли, прокуратура вмешиваться не хочет. Мы написали сотни обращений, и в природоохранную прокуратуру и в кингисеппскую прокуратуру, и в областную, и в различные комитеты. Единственное – губернатор Дрозденко на встрече с блогерами клуба 47 (это блогеры 47 региона) вступился за этот лес и за жителей и предложил сделать там лесопарковую зону. Но, к сожалению, дальше этого обещания дело не пошло.

Репортаж подготовлен в рамках серии публикаций, посвященных «Году Финского залива»

Наша справка:

В 1986 году после катастрофы на Чернобыльской АЭС на Кургальском полуострове возникли две больших зоны радиоактивного загрязнения цезием-137. Зоны имеют плотность радиоактивного загрязнения от 1 до 5 Кu на квадратный километр. Одно пятно радионуклидов легло на побережье Нарвского залива, второе накрыло поселок Усть-Лугу и всю зону будущего порта и города с населением 35-40 тысяч человек.

Минатом еще в 2004 году предлагал создать в порте Усть-Луга хранилище ядерных материалов и РАО.

Пункт хранения ядерных материалов в Усть-Луге будет введен в строй в 2014 году, сообщает пресс-служба ФГУП «Атомфлот». 

ЗАО «Поликомплекс» собирается построить в речном районе Морского торгового порта Усть- Луга железную дорогу. Ее планируют проложить в границах Кургальского заказника.

«Nord stream» планирует расширять газопровод «Северный Поток», и проектанты посчитали, что самый лучший вариант провести две нитки газопровода через Кургальский заказник. Губернатор Ленобласти Александр Дрозденко заявил. «Мы с вами должны двумя руками приветствовать строительство «Nord stream», даже если он пройдет через Кургальский заказник». Активисты многих экологических организаций собрали тысячи подписей под обращением в Госдуму с протестами против этих планов. Реакция «Газпрома» и «Норд Стрима» пока неизвестна.

«Балтийская газохимическая компания» (БГХК) намерена построить в Усть-Луге завод по производству метанола мощностью 1,7 млн тонн в год. Ранее о таких же планах заявляло ООО «НГСК», которое вело переговоры с БГХК о его совместной реализации. Но компании разошлись вопросах концепции проекта, и теперь в Усть-Луге планируется построить два завода-близнеца, общий объем производства которых сопоставим с нынешним суммарным объемом производства метанола в стране.

Прямо с трибуны Генассамблеи ООН президент Эстонии Тоомас Хендрик Ильвес заявил, что строительство порта «Усть-Луга» в Ленинградской области противоречит декларации ООН о правах коренных народов. А именно – угрожает сохранению народа водь, который всегда жил в этих местах.