Проект федерального закона «О внесении изменений в Уголовный кодекс РФ и статью 151 Уголовно-процессуального кодекса РФ» (государственная тайна, государственная измена, шпионаж) был внесен на рассмотрение в думу правительством в декабре прошлого года. Однако запланированное на 13 января обсуждение проекта думским комитетом по законодательству не состоялось.

27 января новостные агентства распространили сообщение о том, что Дмитрий Медведев вмешался в процесс законотворчества, поручив доработку законопроекта своей администрации.

«Глава государства внимательно отнесся к мнениям, которые были высказаны по этому поводу в СМИ и обществе в целом», – сообщил журналистам во вторник первый заместитель руководителя администрации президента РФ Владислав Сурков.

«Это сообщение стало приятным сюрпризом. Оказывается, в нашей стране еще сохранились элементы обратной связи между властью и обществом, хотя правовые отношения между исполнительной и законодательной властью в данном случае остаются неясными», – говорится в распространенном 28 января заявлении Правозащитного центра «Мемориал».

«Мне кажется, намечается некоторое противостояние между Медведевым и Путиным. Поправки были поданы Правительством, а значит, подписаны Путиным. Путин – юрист, он не мог не понимать важность изменений, вносимых этими поправками, то есть, он не мог их подмахнуть «не глядя». И то, что Медведев дал поручение своей администрации проработать вопрос о внесении поправок к УК и УПК РФ, о многом говорит, – сказала ответственный секретарь Правозащитного совета Санкт-Петербурга Наталия Евдокимова корреспонденту «Беллоны.Ру». – То, что Медведев следит за реакцией правозащитников, обнадеживает».

Господин Сурков признал, что «существует риск расширительного толкования понятий государственная тайна, госизмена и шпионаж», сообщает «Интерфакс». Именно это расширение правовых понятий вызывает негодование противников проекта: по их мнению, новые версии статей позволяли бы трактовать сотрудничество с зарубежной и даже международной организацией как шпионаж, а оппозиционную критику действий власти – как измену Родине.

Между тем, правозащитники сохраняют скепсис. Дело в том, что буквально перед внесением поправок об измене и шпионаже был принят думой и подписан Медведевым федеральный закон «О внесении изменений в отдельные законодательные акты РФ по вопросам противодействия терроризму», который предусматривает выведение из компетенции судов присяжных преступлений против государства.

Ни обращение с просьбой отменить законопроект, направленное Медведеву членами оргкомитета Конференции правозащитных организаций РФ, посвящённой 60-летию принятия Всеобщей декларации прав человека, ни негативное заключение Общественной палаты РФ на решение президента тогда не повлияло.

Более того, среди изъятых из ведения суда присяжных оказались дела, касающиеся участия в массовых беспорядках, что не имеет отношения к терроризму. Председатель Московской Хельсинкской группы Людмила Алексеева полагает, что весь закон был принят, возможно, ради этой статьи – как превентивная мера в отношении грядущих в связи с экономическим кризисом социальных беспорядков.

«Это умаление права граждан на справедливый суд и тяжелый удар по надеждам на оздоровление нашей судебной власти, на завоевание ею доверия граждан. Суровые приговоры судебных троек против участников беспорядков на социально-экономической почве усугубят и так весьма глубокую пропасть между властью и обществом в нашей стране», – отметила Алексеева, выступая на круглом столе министерства юстиции 23 января 2009 года.

А оздоровление судебной системы, по мнению руководительницы старейшей российской правозащитной организации, заключается в расширении прямого участия граждан в отправлении правосудия, прежде всего через суды присяжных.

Накладываясь на решение об ограничении компетенции суда присяжных, которое правозащитники расценили как вызов гражданскому обществу, нынешний шаг Медведева выглядит частью заранее спланированного спектакля, направленного на поддержание декоративного демократического имиджа власти. И к чему приведет это на первый взгляд обнадеживающее заявление – пока неясно.