О начале этой истории мы уже писали в прошлом году. Высказали тогда предположение, что она быстро и благополучно завершится—слишком уж ясна была ситуация. И попали впросак – впрочем, как убеждает опыт, с нашей судебной системой никогда и ни в чем быть уверенным нельза – даже если на нашей стороне здравый смысл и классическая логика.

Между тем, суть конфликта предельно проста. Лидия Степановна Попова отработала на предприятии, которое в народе зовут полигон, с 1966 по 1098 год. Сначала лаборантом-испытателем, потом инженером-химиком, затем химиком—технологом. Почти 10 лет из этого времени (официально, по документам—8) она соприкасалась с гептилом и амилом. То есть, работала на участке с вредными условиями труда. Но при начислении пенсии никто этого учитывать не стал. И тогда Лидия Степановна подала иск в суд. С тех пор и мучается, посещая заседания, на которых ей вроде и не отказывают в правомерности требованию, но одновременно и не говорят окончательного «да». И пенсию никто пересчитывать пока не собирается.

А между тем, уже через пять лет работы с гептилом у нее появились проблемы со здоровьем: начали разрушаться зубы, появились боли в глазах, головные боли, был ослаблен иммунитет. Впрочем, сама Попова считает, что ей еще повезло. У нее, в отличие от коллег, не начались проблемы с желудком, токсический гепатит, нарушения репродуктивной функции, выпадение волос. Многие из ее сослуживцев умерли от рака (лейкозы, онкология органов дыхания, у женщин—молочных желез) или просто по "непонятным причинам" почти сразу после выхода на пенсию или даже до выхода. "Из тех, кто начал работать одновременно со мной,—говорит она,—мало кто остался в живых. Мы называли гептил—компонентом, ракетный двигатель—изделием. Секретность. Так и умрем все и никто ничего не будет знать. Надо это раскрыть для общественности!"

Лидия Степановна доказывает в суде, что пенсия ей должна была начисляться в соответствии с законом "О государственных пенсиях в РСФСР" 340-1 от20 ноября 1990 г. по Списку 1, ст. 12 "а". ("работа в особо вредных условиях") и согласно ст. 18 в твердой сумме из расчета 3,5 минимальных пенсии, а не по списку 2, ст.12 "б" ("работа во вредных условиях").

3 июля 2006 года состоялись предварительные слушанья. Все свидетели, а это бывшие коллеги Л.Поповой по полигону—Людмила Михайловна Глинкина, инженер—химик, зам. начальника химической лаборатории, Владимир Андреевич Чегодаев, ведущий инженер-технолог на участке, связанном с нейтрализацией компонентов ЖРТ, начальник химической лаборатории Ирина Михайловна Саенко, показали, что условия работы на самом деле соответствовали особо вредным условиям труда. И хотя срок работы в таких условиях для женщин был установлен в 10 лет, для мужчин в12.5 лет, реально люди работали дольше, но в документах это не фиксировалось. Человек, работавший с гептилом, записывался по другой профессии, не связанной с вредными условиями труда. Особо они отмечали опасность производных, образующихся при сгорании гептила во время огневого испытания ракетного двигателя. Так нитрозодиметиламин токсичнее гептила в 10 раз. Кроме этого, происходит выход таких веществ как синильная кислота, тетраметилтетразин и др. Начальник лаборатории признала, что полигон укладывается в ПДК по выбросам только потому, что замеры проводятся уже после пусков, когда ядовитые облака успевают рассеяться и прозвучит команда "отбой".

Свое экспертное заключение прислал в суд и один из крупнейших знатоков этой проблемы доктор химических наук Лев Александрович Федоров. По его утверждениям работа с гептилом, который: "…признан Всемирной организацией здравоохранения веществом 1-го класса опасности наряду с боевыми отравляющими веществами различного действия, такими как зарин и фосген+; вызывает канцерогенное, мутагенное, тератогенное действие. Способен аккумулироваться (накапливаться) в живых организмах". При хроническом отравлении вызывает нарушения функции нервной системы, обмена веществ (углеводного, жирового), дефицит витамина В6, сдвиги в сердечно-сосудистой и эндокринной системах. Изменения в печени (нарушение антитоксической, экскреторной, белковообразовательной функций). В периферической крови—тенденция к полиглобулинемии; в костном мозге—некоторое усиление миелопоэза с преимущественной активацией эритропоэза. У людей хроническая интоксикация проявляется в общей слабости, повышенной утомляемости, раздражительности, головных болях, нарушении сна. В ряде случаев—жалобы на боли в области печени, эпигастрии, сердца, сердцебиения. Объективно выявляют: вегето-сосудистую дистонию, астенический синдром, признаки микроорганического поражения центральной нервной системы, сердечную недостаточность. Все это, утверждает ученый, безусловно "соответствует особо вредным условиям труда для всех профессий".

Все эти свидетельства судом выслушаны, но услышаны ли – это большой вопрос. Потому как вновь и вновь назначаются даты судебных разбирательств: что еще хотят выяснить судьи – непонятно. Скорее всего им не хочется создавать прецедента, ведь Лидия Степановна далеко не одна оказалась в подобной ситуации. Люди работали и работают, их отравили и продолжают травить поныне. И никто не хочет этого признать. Поэтому так важен результат первого иска.

А вместо заключения хочется привести несколько цифр, которые были озвучены на одном из заседаний Общественной палаты России. Со ссылкой на газету «Московский комсомолец» тогда было заявлено:
—40 000 человек ежегодно теряет Россия от загрязнения атмосферного воздуха;
—3-6% ВВП—ущерб от загрязнения окружающей среды;
-60 млн. россиян живут в зонах с неблагоприятной экоситуацией (15% территории страны).

Думается, что эти цифры даже занижены.