— Юрий Михайлович, для знакомства, немного о себе, пожалуйста.

— Родился я в 1960 году в Тульской области, в Новомосковске. Родители работали на химическом комбинате, так что с проблемами экологии познакомился еще в раннем детстве, они ведь везде одинаковы, где есть подобные предприятия. Учился в Питере в известном Военмехе, начинал работать в конструкторском бюро. А потом меня уговорили стать госчиновником — заместителем председателя Сосновоборского исполкома. Как догадываетесь, и там не один раз пришлось погружаться в проблемы экологии. В 1997 году был впервые избран в областное Законодательное собрание и с тех пор не покидаю его, возглавляя комиссию по экономике, собственности и инвестициям. В 2000 году губернатор области В.П.Сердюков предложил мне возглавить Леноблгаз, который тогда, что называется, на ладан дышал. Если бы меня уговаривали пойти на успешно действующее предприятие, я бы наверняка отказался. Но в этом данном случае, по моему разумению, любой нормальный мужик должен был соглашаться и все силы положить на то, чтобы вывести компанию.

— И удалось?

— Сейчас Леноблгаз одно из самых успешных предприятий области. Причем это не мое мнение.

— В повседневной работе приходится сталкиваться с «зелеными», активистами других общественных организаций?

— Что значит сталкиваться? Не люблю этого слова. Мы со всеми нормально и постоянно работаем, стараемся, чтобы понимали нас, а мы — своих оппонентов. Я, например, четко знаю, что среди активистов большинство людей принципиальных, имеющих твердые убеждения, ради которых они готовы идти на любые конфликты. Но это вовсе не значит, что мы с ними ни о чем не можем договориться. Из каждых двух резко противоположных мнений, по-моему, всегда можно найти компромиссное решение. Ведь, в принципе, мы хотим одного и того же — чтобы люди жили лучше. И когда лишь надо выбирать, каким образом этого добиться, вариант всегда найдется.

— Какой-то слишком умиротворенный тон. Когда разговариваешь с экологами, они поэнергичней выражаются, виня во всех бедах именно хозяйственников.

— А я вообще не сторонник быстрых и безапелляционных ярлыков — эти «хорошие», те — «плохие». Если откровенно, то и среди общественников мне приходилось встречаться с людьми, для которых личные амбиции превыше всего. И слова о защите природы для таких — всего лишь камуфляж, под которым скрываются чисто шкурные интересы. Спекулируя правильными вроде понятиями, на деле они лишь лоббируют чьи-то вполне конкретные интересы. Разве не так?

— В чем-то здесь можно и согласиться. Но мы ведь говорим не о таких, а о нормальных людях, чьи убеждения далеко не всегда совпадают с официальными точками зрения и которые просто вынуждены вести зачастую неравную борьбу за соблюдение прав человека на благоприятную окружающую среду. В вашей практике были такие случаи?

— Да, в те времена, когда я лишь начинал работать в Леноблгазе. Тогда система работы была такой, что я называл ее «подпольной». Все новые проекты реализовывались, что называется, втихомолку, без оповещения тех, для кого строились газопроводы. Естественно, незнание рождало слухи, слухи превращались в инструмент неприятия. Все изменилось тогда, когда мы любое свое техническое решение начали доводить до населения. Сейчас в нашей практике укоренилась, например, привычка подворового обхода территории, на которой собираемся что-то строить. Наши специалисты обходят буквально все дома и все квартиры, объясняя, что, зачем и как мы будем строить. Владельцы земли, по которой намереваемся протягивать трассы, получают гарантии того, что по завершению работ мы проведем в обязательном порядке рекультивацию и сдадим участки даже в лучшем состоянии, чем получили. И за последние пять лет мы не получили ни одной рекламации, ни одной жалобы. О конфликтах, противостояниях как-то даже и забыли.

— Прямо-таки идиллия. А подтвердить каким-либо примером можете?

— Легко. В поселке Форносово Тосненского района прошлый год стал поистине праздничным. Более 600 квартир здесь подключены к газоснабжению, в ста с лишним частных домах сейчас ведется газификация, завершается также работа по переводу на газ местной котельной. И все было проделано в максимально сжатые сроки, что позволило сократить «период неудобств» для жителей. А возможным это стало в результате впервые опробованной нами Программы синхронизации. Это значит, что практически одновременно с прокладкой подводящего газопровода обустраивались уличные и внутридомовые системы газоснабжения. Соблюдение строжайшего календарного плана плюс кропотливая работа с населением, местными властями помогли добиться двойной выгоды. Довольны, естественно, жители, получившие дешевое «голубое топливо». Оказались в выигрыше и сами газовики, впервые получившие возможность одновременного подключения сразу многих потребителей. Поэтому «вместе» всегда лучше, чем «против» друг друга.

— Вашими бы устами да… Но ведь жизнь изобилует примерами другого рода. Вспомните недавнюю историю с «проектом века», когда «Транснефть» вознамерилась тянуть трубу чуть ли не по самому берегу Байкала. Много месяцев руководство компании убеждало всех, что это единственно приемлемый маршрут. А вмешался президент страны, и оказалось, что есть и другой вариант. Зачем же было столько месяцев сопротивляться общественному мнению?

— Мне сложно оценивать действия руководителей и специалистов «Транснефти», поскольку я не владею всей информацией о том, чем они руководствовались, выбирая трассу нефтепровода. Но, как и каждый россиянин, я твердо убежден, что подвергать даже малейшей опасности такие заповедные места, как священный Байкал, мы просто не имеем права. Хотя здесь можно привести и такое соображение. Все отлично понимают, что нефть и газ — основные богатства страны, она живет во многом благодаря их экспорту. Плохо или хорошо, но это так. И все понимают также, что основной метод доставки углеводородов — трубопроводы. Все соглашаются с необходимостью их строить, но… где-нибудь в других местах. Вот, насколько я знаю, и якутские экологи ведут сейчас кампанию против сооружения нефтепровода на их территории. И что же в этом случае делать? В космосе ведь трубу не протянешь.

— Хотелось бы уточнить. Общественные организации протестуют не против самого факта строительства нефтепровода, а против методов, которыми ведется проектирование и намечается строительство. Требуя проведения общественных слушаний и общественной экологической экспертизы, люди хотят, чтобы их не держали за пешек, не прятали от них документацию, а постоянно информировали о возможных последствиях такого вмешательства в природу.

— С этим невозможно не согласиться. Я тоже считаю, что такие глобальные проекты, меняющие в чем-то среду обитания и саму жизнь, обязательно должны обсуждаться в самых широких кругах. Если по ходу возникнут противоречия — не страшно, больше поводов появляется для поиска наиболее оптимального варианта. Надо только, чтобы люди не зацикливались исключительно на своей точке зрения по принципу «есть два мнения: одно мое, другое — неправильное». Уметь слушать и слышать других с древних времен считалось высоким искусством, вот и надо им овладевать.

— Призываете всех дружить?

— Если хотим дело делать, а не тонуть в бесконечных словесных дрязгах, то иного пути у нас нет. Опыт убеждает, что с «зелеными» и любыми другими общественными организациями гораздо выгодней дружить, чем конфликтовать. Даже с экономической точки зрения. Вот вы упоминали о конфликте руководства «Транснефти» с общественностью. Сколько времени угрохали на бесплодные споры, сколько нервных клеток потратили. И сколько денег вылетело буквально в никуда. А ведь всего этого можно было и избежать. Хотя жизнь есть жизнь, в ней по-всякому бывает. Вот я прочитал на вашем сайте подборку материалов о развитии экологического движения и с удивлением узнал, что и внутри него есть немало неурядиц, нестыковок. А раньше предполагал, что работают на этом фронте исключительно единомышленники. Значит, разногласия и внутри одной команды могут быть, а уж между разными и подавно. Так что не бояться этого надо, а надо искать и находить компромиссы. Впрочем, это я уже повторяюсь и, стало быть, пора заканчивать беседу.

— Спасибо, Юрий Михайлович!