«Адские махинации» в «райском уголке»

Эта история показательна. Мерой ощущения чиновниками своей безнаказанности, тем, насколько очевидны здесь нарушения природоохранного (и не только) законодательства, тем, что готовы сделать жители для защиты своих законных интересов.

Начну с того, до чего сама дошла не сразу. Ситуация проста, несмотря на обилие документов, конфликт нескольких сторон, судебные разбирательства.

У посёлка Назия Ленинградской области не так давно появились сразу две беды: реконструкция старого склада горюче-смазочных материалов до размеров нефтебазы и строительство завода по переработке газового конденсата. То и другое возникло незаконно. Потому, что оба проекта не прошли государственную экологическую экспертизу (ГЭЭ).

ЗАО «Юрфинхолдинг» (газоконденсатный завод) и ЗАО «Назиевская Топливная Компания» (бывший склад горюче-смазочных материалов) начали и успели практически закончить строительство без необходимых документов. И только когда местные жители начали писать жалобы, а за ними пошли проверки, необходимые документы стали появляться. Со временем появились все. И все — незаконно. Потому что ни один чиновник не имел права их выдать без положительного заключения этой самой ГЭЭ.

Соль заключается в том, что в Законе об охране окружающей среды РФ прописана презумпция экологической опасности любой хозяйственной деятельности. Это значит — пока не доказана безопасность, объект признаётся опасным для окружающей среды и, следовательно, людей, живущих поблизости. Экспертиза и должна выяснить, какое влияние окажет стройка на природу. И учесть всё: от разъезженного машинами луга до выбросов вредных веществ, если они предвидятся. В любой проектной документации должен быть специальный раздел, этому посвящённый — Оценка воздействия на окружающую среду. Сокращённо — ОВОС. И в этом разделе обязательны сведения о том, как проинформировали общественность о планирующейся стройке. Это называется «общественное участие», и здесь предусмотрены особые общественные слушания, на которых заказчик рассказывает о проекте, а жители задают свои вопросы. И все подробнейшим образом фиксируется в протоколе…

Ничего этого не было. И, прежде всего поэтому, всё, что построено и работает сейчас, — незаконно и опасно для окружающей среды. Без ГЭЭ никто не может утверждать обратного.

Как маленькая нефтебаза стала самой главной

Помните «добрую» песенку:

«Будьте здоровы, живите богато,

Насколько позволит вам ваша зарплата.

А если зарплата вам жить не позволит…

То вы не живите, никто не неволит!»

Вот если заменить «зарплату» «здоровьем», эти строки станут замечательным эпиграфом, квинтэссенцией истории отношения бизнеса в посёлке Назия к жителям.

Я беседую с Валентиной Николаевной Пажельцевой из инициативной группы жителей, обеспокоенных судьбой своего посёлка:

«Когда-то, — рассказывает она, — здесь находилось одно из богатейших месторождений торфа, и заодно одно из самых крупных в области промышленных предприятий. И вот при этих разработках и, существовал склад горюче-смазочных материалов как вспомогательное учреждение, для снабжения техники топливом. Там была солярка в основном. Этот склад мы не видели и не слышали. И не мешал он никому».

В 90-х годах «одно из богатейших предприятий» обанкротилось. Как и многие другие тогда. «Всё оттуда растащили, и даже рельсы с подходящей к базе ветки железной дороги пропали куда-то». В 2001-м году после долгого запустения там стало что-то происходить. Сменился хозяин (с частного владельца на кампанию «Славнефть»), появились новые рабочие. Но заметили эту перемену, только когда с базы задули ядовитые ветры. У многих не старых ещё людей стало резко ухудшаться здоровье. До сих пор в посёлке на это не жаловались. И даже наоборот. Местечко славилось по области тем, что здесь было больше всего долгожителей и здоровяков. Никто не удивлялся, когда люди доживали лет до 95.

«Раньше, — рассказывает Валентина Николаевна, — мне часто приходилось ездить по делам в Ленинград, я работала в местном доме культуры. Когда приезжала обратно в поселок, казалось, что попадаю в рай! Воздух такой, всё цветёт… А теперь-то всё наоборот. В Питер езжу — всё нормально, приезжаю обратно — задыхаюсь… А когда нефтебаза работает, случается, людям вызывают скорую и увозят в реанимацию…»

С 2001 года, когда начались работы по реконструкции существующего предприятия, в поселке резко выросло количество болезней верхних дыхательных путей (по 2003-й год в два раза), сердечно-сосудистой системы, опорно-двигательного аппарата, аллергических заболеваний.

Смертность в «райском уголке» теперь превышает среднеобластные показатели. А ведь раньше средние показатели превышала продолжительность жизни…

Призрак тетраэтилсвинца

Посёлок небольшой. Чуть больше 6 тысяч. Так что в секрете ничего здесь не удержать. От «своих» люди быстро узнали, что не зря от базы по выходным так «воняет». Те, кто на ней работает, рассказали родственникам, что там занимаются этилированием бензина.

Суть этой, с недавних пор запрещенной у нас в стране, процедуры сводится к добавлению в бензин тетраэтилсвинца — отчего увеличивается октановое число топлива, но результат становится чрезвычайно опасным для человека и природы.

Правда, руководство ЗАО «Юрфинхолдинг» (компании, работающей вместе с базой) эти сведения опровергает. Директор Светлана Михайловна Степанова во время телефонного разговора сказала мне:

— Я не знаю, как это можно сделать, да все просто умрут! И когда пишут, будто для этого у нас залезают на бензовозы, заливают туда что-то и с открытыми баками ездят по посёлку, чтобы шла реакция, — это смешно! Просто если бензовоз не долит по планку, можно взять ведро бензина и залить его, чтобы он был полный. Вот и всё.

Уточняю у директора «Юрфинхолдинга», имеет ли холдинг отношение к Назиевской топливной компании, и если да, то какое.

— Да. Мы — афиллированные лица. То есть входим в одну группу предприятий.

— То есть вместе работаете?

—Да, то есть, нет. Мы имеем общих акционеров.

И Назиевская топливная компания, по мнению Любови Дмитриевны Нестерюк, жительницы, написавшей добрую половину «жалобных» писем в различные государственные органы, все-таки занимается этилированием:

— Мы не писали, что ездят по поселку. Мы писали, что в цистерны засыпают порошок, а в бензовозы заливают жидкость. Про этилирование мы взяли не из головы. Один из инспекторов Департамента природных ресурсов подсказал нам, что если с нефтебазы воняет, значит, скорее всего, там этилируют бензин.

Многочисленные проверки не подтверждают фактов этилирования. Правда, аргумент проверяющие (ФГУ «Балтгосэнергонадзора» при Минэнерго России, отдел по экономическим преступлениям РУВД) выдвигают не совсем убедительный — отсутствие необходимых для этого производственных мощностей. Между тем специального оборудования для этого и не нужно. Когда закон о запрете этилирования только готовился, его авторы, депутаты Госдумы из фракции «Яблоко», отмечали, что этилирование бензина по большей части осуществляется не на нефтеперерабатывающих заводах, а на предприятиях, осуществляющих хранение, транспортировку, а также оптовую и розничную продажу бензина. В таких случаях всё происходит именно так, как об этом рассказывают жители Назии: в открытые цистерны засыпается порошок, или прямо в бензовозы заливается жидкость. И через некоторое время после этих махинаций, это уж «как повезёт» с ветром, на жилые дома вокруг несутся ядовитые клубы испарений.

Но пробы атмосферного воздуха тоже не показывают превышения норм содержания вредных веществ. По результатам анализов, которые отбирала в посёлке Кировская районная СЭС, выходит, «что ни по одному из анализируемых веществ превышения ПДК нет». Так-то оно может и так, да только что же они там анализировали, если, как подтверждает главный врач СЭС Кировского района А.Н. Девяткин, эта лаборатория «не имеет оборудования, обеспечивающего анализ проб атмосферного воздуха на углеводороды, бензол, крезол и толуол, находящиеся в выбросах нефтебазы»?

— Сейчас для нас главное, — говорит Валентина Николаевна Пажельцева, — провести независимые замеры, когда нефтебаза будет работать. Ведь тогда у нас было бы всё: доказательства превышения норм выбросов и нарушения закона. Получить их не так просто: обычно всё делается по пятницам или воскресеньям, а потом в течение недели вывозится «продукция». Главное — найти лабораторию, согласившуюся на это в неурочное время. Знаете, как проводила замеры лаборатория, которую привёз инспектор Леноблконтроля Медведев в августе этого года, — об этом невозможно рассказывать без слёз. Шли выбросы и был ветер. И прибор для анализа поставили с наветренной стороны! В результате, естественно, ничего плохого не обнаружилось…

Ситуация складывается удивительная. Для тех, кто живёт в Назии, очевидно, что база работает с нарушениями природоохранного законодательства. Чтобы заявлять такое, не нужно быть специалистом, не обязательно разбираться в документах, — достаточно иметь нос. А из большинства официальных ответов следует, что всё это — выдумки.

«Неопределённый» риск здоровью

В одном из заключений Госсанэпиднадзора по Ленобласти говорится, что существуют «неопределённости» в расчёте риска здоровью; официально подтверждается, что в выбросах присутствует бензол, отнесённый к действующим канцерогенам… А ещё, что «максимальный риск немедленного воздействия, выражающийся в вероятности обнаружения населением посторонних запахов или иных рефлекторных реакций, составляет 0,0037% на расстоянии 50 метров от границы предприятия, что является приемлемым с точки зрения общепринятых критериев».

Остаётся только удивляться чуткому обонянию живущих в Назии людей: «вероятность обнаружения…», оцененная столь низко, является им во всём отвращении грубой действительности практически каждый день, и зачастую от «вероятности» на улицах небольшого посёлка нечем дышать…

И ещё там есть такие слова: «Величина риска здоровью не превышает приемлемого значения». Всё, конечно, понятно, — это язык бумаги, официальный язык… Но звучит печально. В чём измеряли количественно приемлемость риска здоровью? В каких таких единицах?

Чехарда на зоне

У каждого предприятия должна быть утверждённая санитарно-защитная зона, в которой запрещено проживание людей. Есть нормативы, но решается всё в каждом конкретном случае по-разному. Одно из дел, связанных с размером санитарно-защитной зоны в Череповце, принято к рассмотрению в Европейском суде по правам человека. В ближайшее время будет вынесен приговор (дело «Фадеева против России»).

В Назии бой за размер защитной зоны тоже состоялся нешуточный. Выясняли, на каком расстоянии от базы фактически находится первое жильё, чтобы «согласовать в установленном порядке» сокращение сан. зоны. Что было тоже непростым делом. Потому что по одним документам это — 60 метров, по другим — 70. А здесь требуется точность, ведь речь идёт о согласовании санитарно-защитных мероприятий…

В итоге размер «полосы отчуждения» утверждают на отметке в 60 метров…

Если считать базу просто складом нефтепродуктов, то по СНиПу (Строительные нормы и правила) она требует противопожарного разрыва в 100 метров. В Заключении ГУ Центра госсанэпиднадзора в Ленинградской области справедливо отмечается, что «это требует решения либо о сокращении размера санитарно-защитной зоны… или о выводе жилья за пределы 100 метров».

А жители настаивают, что это предприятие нужно классифицировать, как «место перегрузки и хранения углеводородов» в соответствии с СанПином. Разница существенная. В таком случае речь идёт уже о предприятии первого, самого высокого класса опасности, и требует оно санитарно-защитной зоны в 1000 метров!

Объект номер два

У второго объекта, построенного «на голове» у несчастных жителей посёлка Назия, газоконденсатного завода ЗАО «Юрфинхолдинг «Северо-Запад», с этим ещё сложнее. Уже по роду своей деятельности оно однозначно относится к первому классу опасности с санзоной в 1000 метров. Однако в законе есть лазейка: эти же объекты могут быть отнесены к третьему (более низкому) классу, если ввести определённые ограничения по объёму перерабатываемого сырья. Вот на это и ссылается находчивое руководство предприятия. Правда, сначала оно апеллировало к праву главного государственного санитарного врача Ленобласти И. Н. Малеванного своим приказом сокращать эту зону с 1000 метров до 500 (что им и было сделано). Однако для предприятия столь высокого класса опасности на сокращение зоны имеет право лишь главный врач Российской Федерации.

И все же комиссия от правительства Ленобласти, собравшаяся в конце лета этого года для проверки жалоб жителей, после того как они написали В.В. Путину, утверждает, что предприятие относится к третьему классу. И, соответственно, размер санзоны там всего-навсего 300 метров. Так считать удобнее.

Потому что ближайший жилой дом находится в 350 метрах от построенного завода.

Большая нужда малого бизнеса

Установку по переработке газового конденсата начали строить на месте поселковой свалки в 2003 году. Без необходимых разрешений, как и по нефтебазе. Из-за того, что строительство ведётся без государственной экспертизы, инспекторы Государственного управления природных ресурсов приостанавливали строительство раз пять.

Бывший (в связи с реорганизацией всего ведомства) начальник отдела госконтроля в ГУПРе Сергей Андреевич Ермолов рассказывает:

— Приехали мы, проверили, а они всё равно дальше строят. И говорят, что это всё — подготовительные работы. Я как человек, который службу госконтроля возглавлял, сделал всё, чтобы они не строили. Я подал в суд, прокуратуру, написал в Государственный архитектурно-строительный надзор. То есть делал всё, чтобы эти люди были наказаны. Прокуратура отказала в возбуждении уголовного дела на основании того, что нет ущерба окружающей среде и здоровью жителей. В архитектурно-строительном надзоре выдали разрешение на проведение подготовительных работ (тоже, кстати, незаконно, потому что без положительного решения ГЭЭ не имели права это сделать — В.Б.). А они под этим прикрытием взяли и построили. Потом мы, совместно с архитектурно-строительным надзором, ездили и штрафовали. Да только останавливать было уже нечего….

Светлана Степанова, директор «Юрфинхолдинга», наконец издала приказ о приостановке деятельности предприятия, однако он остался лишь на бумаге. ГУПР приехал снова, оштрафовал уже её лично. И всё безрезультатно.

Лично мне это очень напомнило игру в теннис: отбил — подача, отбил — подача. Только жаль, что в такой ситуации государственные органы настолько слабы, что не могут «подать» так, чтобы заинтересованная сторона «не отбила»… Или с правилами игры что-то не то, или просто — у нас всегда тот, кто пытается играть честно, будет проигрывать…

Так что, «Юрфинхолдинг» все-таки собрался подавать документы на экспертизу, но… когда строительство было практически завершено.

В начале декабря жители Назии, убедившись, что на совесть «предпринимателей» рассчитывать не приходится, решили обратиться в «Гринпис».

«Гринпис»

Дмитрий Артамонов, руководитель петербургского отделения организации:

— Российское законодательство однозначно прописывает право общественности иметь доступ к материалам оценки воздействия на окружающую среду. Это обязательная часть документации проекта, предоставляемой на ГЭЭ. Мы обратились к ЗАО «Юрфинхолдинг» с запросом, когда и где мы можем с этими документами ознакомиться. Это было в январе 2004 года. И до самого конца августа нам ничего предоставлено не было! Только после вмешательства Департамента по госконтролю Министерства природных ресурсов «Юрфинхолдинг» согласился ознакомить нас с этими материалами. Но завод уже был построен. А ведь ОВОС должна предоставляться общественности не просто так, а для того, чтобы жители или общественные организации могли выдвигать обоснованные предложения и замечания к документации, которые должны учитываться. Поэтому первый вариант ОВОСа и называется предварительным, а окончательный готовится уже с учетом замечаний всех заинтересованных сторон, включая общественность.

Ещё мы зарегистрировали общественную экологическую экспертизу (ОЭЭ), — продолжает Дмитрий. — К ней мы планировали привлечь специалистов из разных областей. Она предусмотрена Законом и может проводиться не позднее государственной. Организация, проводящая такую экспертизу, имеет право получить полный пакет документов по проекту. Однако «Юрфинхолдинг» отказал нам. Сославшись на «сертификат соответствия хозяйственной деятельности экологическим требованиям», выданный им Управлением по природным ресурсам. Вообще, все действия «Юрфинхолдинга» направлены на то, чтобы максимально скрыть от общественности экологическую информацию. Ведь мы не говорим, что любое производство а приори вредно и небезопасно. Но если всё в порядке, зачем тогда так активно всё скрывать? Нами уже подготовлен иск в суд об истребовании документов на общественную экологическую экспертизу. И мы уверены, что это дело мы выиграем. Но, к сожалению, потеряем время. Завод-то работает… Всем понятно, что Сертификат, полученный Юрфинхолдингом, не имеет никакого отношения к ГЭЭ. Более того, порядок добровольной сертификации в законодательстве еще не прописан. Тогда, спрашивается, на каком основании заместитель начальника ГУПРа господин Пантюхов выдает такой документ? Это просто листик, на котором написано, что завод соответствует всем экологическим требованиям. Еще тот же Пантюхов подписал некое «Заключение о соответствии намечаемой деятельности природоохранному законодательству». Именно такое заключение должна выдавать комиссия экологической экспертизы, состоящая, как минимум, из пяти специалистов, имеющих научные звания. Это что, у зам. начальника ГУПРа так разыгралась мания величия? Хотя в законодательстве этот случай определяется более точно — «превышение должностных полномочий». Во всех письмах ГУПРа нам говорили, что сертификат и заключение выданы на основе экологического аудита, проведенного неким ЗАО «Эколлойд». Именно туда ГУПР попросил обратиться Юрфинхолдинг, отказав в проведении экспертизы. Так вот, самое интересное, что по нашим данным одним из учредителей Эколлойда являлся Леднев Борис Борисович. Он же, по совместительству, зам. начальника ГУПРа по охране окружающей среды, который и отвечает за ГЭЭ. Получается любопытная схема. Если некая фирма, построившая объект без ГЭЭ, хочет его запустить, ГУПР ей говорит: «Мы не можем подписать акт ввода в эксплуатацию, т.к. вы нарушили закон. Экспертизу мы тоже не можем провести, т.к. она должна быть до начала строительства. Но вот если вы пойдете в такую-то фирму, заплатите им за аудит, тогда мы дадим вам сертификат, все подпишем, и проблем у вас не будет».

«Слабая тара»

Помните, у Зощенко рассказ — «Слабая тара»? На товарной станции принимали груз к отправке, и каждого второго-третьего весовщик заворачивал с безапелляционным заявлением: «Слабая тара!». И нужно было отойти за приёмную будку, где за плату мужик её «укреплял»: вбивал гвозди и обвязывал коробки проволокой. Автор, насмотревшись на такое дело, тоже засомневался в своей таре и сразу пошёл за угол. Подходит к этому мужику, спрашивает — сколько. С него просят восемь рублей. «Что вы, говорю, обалдели, — спрашивает, — восемь рублей брать за три гвоздя». А он и говорит интимным голосом: «Это верно, я бы вам и за трояк сделал, но, говорит, войдите в мое пиковое положение: мне же надо делиться вот с этим крокодилом». И когда подошла очередь, нашему герою говорят: «Слабая тара!». На что тот справедливо возмущается, что только что её укрепил. «Что пардон, то пардон, извиняюсь», — сразу признаёт весовщик.

Вот и здесь создаётся такое ощущение, что вся история со справедливым возмущением ГУПРа об отсутствии экологической экспертизы, приостановлениями и предписаниями не более чем такая игра в слабую тару. Предприятие спрашивает, что ему делать, и ничего не остаётся, как воспользоваться услугами «рабочего за будкой». А тот, естественно, «делится» с «крокодилом»…

Собственно, и Светлана Степанова из ЗАО «Юрфинхолдинг» так считает: «Законом об охране окружающей природной среды и Гражданским кодексом предусмотрено, что если какой-то объект построен незаконно, то его можно принять в эксплуатацию и зарегистрировать, если его можно узаконить. И экологический аудит, и сертификация подтверждают экологическую законность. Дело в том, что очень проблемно строить какие-либо объекты и получать положительное заключение экологической экспертизы до начала строительства. Потому что экспертиза требует полный проект. Поэтому проблемы и возникают. Гораздо проще строить заведомо экологически безопасный проект, а потом получить экологический сертификат и пройти аудит…»

«И действительно, — соглашается Сергей Андреевич Ермолов, — понятие сертификации существует в Законе об охране окружающей среды. Это документ о соответствии экологическим требованиям. Предприятие сдаёт документы в тот же отдел, что и на экспертизу. В нашем случае — к заму по экологии, Леднёву Борису Борисовичу».

Только вот одно очень важное «но»: это экспертное заключение — частное мнение по проблеме, которое может заказать себе любая контора. И никак не больше. И «подтверждать экологическую законность» этот документ может только со ссылкой на конкретных людей, так считающих. А не на государство. Вот в чём разница.

Арифметика прибыли

На мой вопрос о процедуре прохождения ГЭЭ директор ЗАО «Юрфинхолдинг «Северо-Запад» сказала: «Конечно, нам было бы проще и дешевле заплатить 25 тысяч рублей, и получить заключение экологической экспертизы по проекту. А так это стоило нам в пять-шесть раз дороже!»

К слову замечу — из слов Светланы Михайловны следует, что она даже не предполагает, что можно заплатить деньги и не получить положительного заключения экспертизы.

Я в банк писал, чего же боле…

— Ну, вы же подписали акт государственной приёмочной комиссии предприятия, — спрашиваю я Ермолова.

И Сергей Андреевич объясняет:

— Это так. Но я сделал это только после подписания сертификата руководством. У меня оснований правовых уже не было не подписывать. Я просто вынужден был это сделать. Мне важнее всего, что это предприятие соответствует экологическим требованиям…

— …как считает господин Леднёв?

— Во всяком случае, именно так он докладывал начальнику.

— Но это же не заключение государственной экспертизы!

— Ну да, я согласен. И что, тогда предприятие разрушать надо? Я уже не первый раз сталкиваюсь с такой коллизией. Снести построенное никто не может, но и стоять оно там не должно. Я в банк писал письмо с просьбой прекратить финансирование «Юрфинхолдинга», ответа не последовало. А потом прислали бумажку, в которой написали, что там и денег-то только на зарплату… (смеётся). Я сделал всё. Ездил туда с инспекторами, протоколы составлял, были встречи с директором холдинга… Я же не мог поставить там полицейских! У меня просто прав таких нет. По поручению начальника встречался с “Гринпис”. Вместе мы вырабатывали план, как остановить работу. До тех пор, пока не было предъявлено аудиторское заключение, и другой зам не убедил начальника, что всё в порядке. Когда меня пригласила комиссия, я сказал, что не стану ничего подписывать, пока не будет документа, который позволит мне поставить подпись или, во всяком случае, оправдает моё поведение… Так что, когда я увидел подписанный сертификат, у меня и руки опустились.

Сейчас дело о незаконной выдаче разрешительных документов находится в суде.

Царь-батюшка

Отчаявшись добиться правды, жители поселка Назия решили написать В. В. Путину про всё, что у них происходит. В его общественную приёмную — тогда он был ещё кандидатом в президенты. Оттуда обращение перенаправили «вниз» с высочайшим указанием рассмотреть. В правительстве области отреагировали оперативно и создали комиссию, уже упомянутую в разговоре про санзоны. И та рассмотрела. По пунктам. Только вот опять на вопрос об отсутствии в разрешительных документах заключения государственной экологической экспертизы там ответа нет. Зато есть и явно читается злоба чиновников на «народ», не дающий спать спокойно.

Погреба и нефтебазы

В самом начале «Заключения комисии» есть забавный пассаж. Рассказывается, что по инициативе НТК принадлежавшие жителям погреба на территории «необходимой для расширения нефтебазы» были выкуплены у владельцев. Хотя как «самовольные постройки» подлежали сносу. А сейчас в том же положении находится сама нефтебаза, не имеющая нужных документов. И если удастся доказать, что ГУПРовские заключение и сертификат, утверждающие в обход ГЭЭ, что деятельность базы и завода экологически безопасна, не более чем «липки», у предприятия вовсе не останется оснований продолжать свою деятельность. Даже чисто бумажных.

Общественные слушания, которые заказчик должен был организовать, проведены не были. То, на что впоследствии будет ссылаться комиссия по проверке Назии при губернаторе Ленобласти — не общественное обсуждение. Их можно назвать сходом, вечем, но не обсуждениями, какими они должны быть по закону, — считает Дмитрий Артамонов.

Дальше ситуации с топливной компанией и газоконденсатным заводом «Юрфинхолдинга» развиваются по единому сценарию. Практически построенное предприятие не получает одобрения Государственного управления природных ресурсов при МПР России. Во время строительства инспекторы то и дело требуют приостановить незаконную деятельность. Но… нарушителям это «без разницы».

О пользе компромиссов

Мой разговор с директором ЗАО «Юрфинхолдинг» Светланой Степановой:

— Когда вы начинали строительство завода по переработке газового конденсата, там не хватало разрешительных документов, да?

— Вы хотите спросить, не было ли там положительного заключения экологической экспертизы? Да, его не было.

— А сейчас?

— В настоящий момент у нас получен экологический сертификат и пройден экологический аудит, которые подтверждают полностью отсутствие каких-либо экологически вредных воздействий.

— У вас есть планы продолжать биться за экологическую экспертизу?

— Ну, мы же строим не один объект, и по другим в настоящее время не можем провести экспертизу, потому что её никто не проводит. У нас есть ещё одно транспортное предприятие в городе Кировск, которое надо реконструировать, и мы не можем этого сделать, потому что реконструкция тоже требует проведения экологической экспертизы.

Мы же обращались в экспертизу, нам отказали в связи с высокой степенью готовности объекта (в голосе звучит обида… — В.Б.). Есть большая судебная практика и в нашем северо-западном регионе, что отказывать на таком основании они не имеют права. Так что у нас очень многие объекты строятся без заключения экологической экспертизы и, как правило, по вине этой самой экологической экспертизы. Потому что не может одна организация по Санкт-Петербургу и Ленинградской области обеспечить оценку всех строящихся объектов. Это нереально. Физически невозможно.

— Насколько я знаю, в 2002-м году они выдали около 1200 государственных заключений…

— Экспертиза не может длиться долго, она может продолжаться не больше месяца. У них в отделе работает 4–5 человек. Мало очень. Либо человек не проводит экспертизу, потому что это просто физически невозможно сделать, либо я не знаю даже… (Вот здесь мы как раз имеем это «не знаю даже…» — В.Б.)

— И всё-таки. Эти заключения ведь не дают того права, которое даёт экспертиза. Как быть?

— Эти документы предусмотрены законом. А раз они предусмотрены, значит, они имеют законную силу. Общественная экологическая экспертиза тоже тогда не имеет юридической силы. Тоже, собрались люди, провели неизвестно какую экспертизу… Поэтому я считаю, раз государственные органы приняли сертификаты, выдали нам эти документы, разрешили объект, и госкомиссия подписала, и экологическое ведомство, значит, это их удовлетворило.

Сложно не согласиться с этой логикой. Действительно, уж если кому и защищать наши интересы, то уполномоченным на то государственным органам. Но оказывается, что и они могут преследовать собственные интересы.

Философия и жизнь

— Насколько я знаю, те, кто живёт в Назии, выступают против завода. Как вы к этому относитесь?

— Мы относимся к этому философски. На всех промышленных объектах люди всегда против. Назия вообще проектировалась как промышленная зона. Там существует не только наше предприятие, но и громадный бетонный завод, от которого пыль стоит столбом, когда они закачивают цемент в ёмкости. — объясняет Светлана Степановна.

Правда, другая моя собеседница, жительница поселка Любовь Нестерюк, придерживается иного мнения: «Этот завод существует больше 30 лет, и никогда никаких жалоб не было — ни на деревообрабатывающее предприятие, ни на склад горюче-смазочных материалов, который существовал больше 50 лет. Травой, которая вокруг росла, коров кормили! И все были здоровы…»

Директор «Юрфинхолдинга» настаивает на своем:

— Назия — это большой промышленный посёлок. Железнодорожная станция Жихарево — это крупный логистический центр. Там одни железнодорожные пути, как на сортировочной станции. Это не курорт. Естественно, мы пытаемся, как можем, жителям разъяснять, что установка экологически чистая, она ведь находится в промышленной зоне посёлка. Там ведь есть жилая и промышленная. Торфопредприятие, которое обанкротилось и вокруг которого лежат горы удобрений, которые смываются водой, гораздо более опасно. Никто на него не наезжает, потому что оно умерло. Знаете, я живу в Песочной, у нас там два института, и когда при радиологическом институте строили пушку для облучения людей, жители тоже кричали, что это вредное производство. Я рассуждаю так: если это вредно, как же там врачи-то живут-работают? Жители всегда против…

— ОВОС предусматривает общественные слушания. Они были?

— Были. Абсолютно точно.

— Когда?

— В июле прошлого года. Протокол мы представляли. Слушания, конечно, проводились безобразно, это вина с нашей стороны, что мы их недостаточно подготовили. Это было нечто вроде базара. Но, учитывая, что законом не предусмотрен механизм проведения слушаний… Объявление в газете было. Жители многие высказывались отрицательно, но многие и положительно. Есть письмо трудоспособной части посёлка Назия, которая поддерживает строительство. И протокол есть, я его и Артамонову передавала…

Только вот незадача — Дмитрий Артамонов утверждает, что никакого протокола в глаза не видел… Да и объявление в газете поместил глава местной администрации, а никак не «Юрфинхолдинг». И самое главное — в законе предусмотрен механизм проведения общественных слушаний. Документ, в котором это прописано, называется «Положение об Оценке воздействия на окружающую среду»: заказчик разрабатывает техническое задание, а потом помещает в газете объявление, в котором сообщает, где это можно прочитать и подать свои замечания. Потом выполняется предварительная ОВОС. И всё повторяется. Объявление, замечания жителей. Потом должны проходить слушания, организованные заказчиком. И перед этим (за 30 дней) в газете должно быть помещено объявление. А потом ОВОС дорабатывают с учётом высказанных пожеланий. На неучтённые замечания необходимо предоставить мотивированный ответ. И только тогда составляют окончательный документ. Который должен быть доступен всем желающим до начала строительства.

Немного о вечном

И действительно, проблема вечная — производство где-то всё равно нужно размещать, людям не обойтись без бензина (ну, по крайней мере, пока мы не перешли на возобновляемые источники энергии), и никто не захочет размещать его на своей территории. Все и всегда будут против. Хотя, может, не все и не всегда?

Как показывает практика, в большинстве случаев имеются альтернативные варианты технологического процесса, которые действительно снижают риск загрязнения окружающей среды практически до нуля. Но вопрос упирается в то, что такие технологии — самые новые, передовые и потому самые дорогостоящие. К тому же зачастую в них используются нетрадиционные методы производства, перейти на которые сложно ещё и по психологическим причинам. Всегда к тому, что известно, доверия больше, чем к чему-то новому.

«Обычная» ситуация

По мнению директора «Юрфинхолдинга», ситуация здесь «обычная». Однако многие жители на это возражают. А Любовь Викторовна Нестерюк вспоминает:

— 10 марта в первый раз запустили установку и люди задыхались на улицах! Я даже бросила родную маму, ей другой человек скорую помощь вызвал, кинулась в администрацию, чтобы вызвать СЭС. Тогда я и получила ожог гортани, хотя закрывалась платком. В Кировской больнице теперь жители из Назии — частые гости, и дети в том числе. Там уже спрашивают, что у нас там такое происходит?

Я уточняю у директора: «А что — жалобы жителей на состояние здоровья, по вашему мнению, не могут быть связаны с деятельностью ваших двух предприятий?»

— Установка у нас сдана госкомиссии в первой половине июля. Я думаю, что прошло ещё слишком мало времени, чтобы судить об ухудшении здоровья населения. Если напишут нам, будем разбираться. То, что было раньше, было пробными запусками по наладке, — отвечает Светлана Степанова.

А я, знаете, думаю, что людям, которые тратят своё время, здоровье, невероятное количество сил, которые уже почти стали юристами за годы судебных разбирательств с предприятиями, загрязняющими их окружающую среду, надо бы поставить памятник. Потому что именно так незаметно идет то самое формирование гражданского общества снизу, о котором так долго говорили сверху. Потому что никто нам его не принесёт на блюдечке с голубой каёмочкой. И никогда власть и бизнес сами не пойдут навстречу людям, если их к тому не вынудить.

Варвара Борисова — студентка Школы журналистов-экологов при Экологическом правозащитном центре «Беллона»