В течение нескольких последних лет озеро Байкал оказалось в поле внимания бизнеса, в том числе крупного нефтяного. Нефтяникам сейчас выгодней продавать сырую нефть, чем продукты ее переработки, а Байкал оказался на пути магистральных нефтепроводов из Сибири в страны Азиатско-Тихоокеанского региона. Но бизнес на то и есть бизнес, чтобы правдами и неправдами стремиться к получению прибыли. Однако, казалось бы, задачей власти должно быть создание условий для стабильного, экологически и социально ответственного экономического развития, когда получение прибыли одними компаниями не приносит ущерба населению и другим коммерческим структурам.

Однако байкальские сюжеты, как и многие другие, говорят о том, что, к сожалению, долгосрочные интересы населения чаще всего мало волнуют власть придержащих. Если бы не инициатива и внимание общественных организаций, то в течение нескольких последних лет мы стали бы свидетелями появления на Байкале новых монстров, подобных печально известному Байкальскому целлюлозно-бумажному комбинату (БЦБК).

История с бумажным комбинатом

У многих при упоминании Байкала сразу же возникает ассоциация не только с уникальной природой, но и с наболевшими проблемами, такими, как Байкальский целлюлозно-бумажный комбинат. Построенный прямо на берегу озера более 30 лет назад, этот комбинат использует чистейшую байкальскую воду для производства целлюлозы и сбрасывает прямо в озеро токсичные, насыщенные фенолами и десятками других химических соединений стоки, по объемам сравнимые с рекой.

Из-за обилия постановлений по перепрофилированию этого комбината не только у многих иностранцев, но и у некоторых наших соотечественников сложилось впечатление, что эта проблема уже решена. Однако в прошлом, 2003 году мы отметили славное десятилетие бесплодных обещаний правительства освободить озеро Байкал от этого губительного соседства. Если раньше выгоды от загрязнения озера получала оборонная промышленность и чиновники, с нею связанные, то в современной России это была сначала югославская фирма, а теперь лесопромышленная компания «Континенталь-Менеджмент» . Оборудование комбината устарело и морально, и физически. Многочисленные коммуникации дают протечки, и под комбинатом накопилось целое озеро отходов, просачивающихся в Байкал без всякой очистки.

Так и стоит целлюлозно-бумажный комбинат на Байкале изрыгающим зловоние драконом. К нему уже привыкли, он просит и получает жертвы, в его существовании уже заинтересованы многие — от уборщицы на комбинате до председателя правительства и президента. Не сумели мы до сих пор справиться с этим драконом. Однако на очереди уже появились новые.

Теперь, когда Байкал стал участком всемирного природного наследия, наше правительство вместе с промышленниками стало думать о том, как поддержать комбинат в условиях этого повышенного внимания и по возможности извлечь из этой ситуации прибыль. Назвали новую затею просто — «Программа перепрофилирования БЦБК» (читай — модернизации). И запросили помощь у Всемирного банка. Промышленникам эта сделка выгодна — они смогут полностью модернизировать целлюлозно-бумажное производство частично за государственный счет, частично за счет кредита. И при этом не будут нести ответственности за то, чтобы действительно прекратить загрязнение озера.

Как на Байкале закрыли газ

Еще свежи в памяти общественные слушания в январе 2001 года в столице Бурятии Улан-Удэ. И поездка в 40-градусный мороз в рыбачий поселок Посольское, что на берегу Байкала, в связи с планами добычи газа в дельте Селенги, самой крупной реки, впадающей в озеро. Здесь обитает одна из самых крупных рас байкальского омуля — посольская. Наша видеокамера не смогла тогда запечатлеть ни виды зимнего Байкала на том самом месте, где уже были пробурены разведочные скважины, ни интервью с рыбаками, только что вернувшимися с Байкала в поселок. Не справилась нежная техника.

Обожженные байкальским ветром рыбаки прекрасно объяснили нам, какую угрозу для озера представляет добыча газа, особенно один из них, недавно переехавший с Сахалина. Однако на общественных слушаниях в Улан-Удэ профессор Самсонов из Санкт-Петербурга бил себя кулаком в грудь, пытаясь доказать безопасность проекта. К счастью, уже 27 февраля конкурсная комиссия по выдаче лицензий Комитета природных ресурсов по Республике Бурятия сама отменила свое решение о выдаче лицензии ОАО «Бурятская газовая компания» на разведку и добычу газа на 25 лет. Этого бы никогда не случилось, если бы общественные организации Бурятии и Иркутской области не обратились в прокуратуру, в правительство РФ и не подняли тревогу в газетах, на радио и телевидении.

И уже совсем недавно, в 2003 году, научные идеологи добычи газа официально сообщили о том, что запасы газа на Байкале не представляют промышленного интереса. Шесть уже пробуренных разведочных скважин в дельте Селенги остались памятником поспешных решений Комитета природных ресурсов, который пошел на нарушение природоохранного законодательства, поощряя действия газовиков. Впрочем, радоваться было рано — за Байкал к тому времени взялись фигуры помощнее: нефтяные компании ЮКОС и Транснефть.

Экономические интересы в географии

Здесь стоит сделать некоторые географические и исторические пояснения. Байкал находится в котловине, окруженной горными хребтами, представляющими для озера естественную защиту. Изоляция вместе с древним возрастом озера (10 млн. лет) и его колоссальным объемом создали возможность появления в Байкале новых видов живых существ, нигде на планете больше не встречающихся (так называемых эндемиков). Еще в 80-е годы сибирскими учеными был создан огромный труд — Территориальная комплексная схема охраны природы (ТерКСОП). По этой схеме предлагалось придать охранный статус всей Байкальской котловине до ближайших водораздельных хребтов.

Именно этот действительно экологический принцип позднее был использован при подготовке материалов для присвоения озеру Байкал статуса участка всемирного природного наследия ЮНЕСКО. По этому же принципу должна была быть определена центральная экологическая зона, в которой запрещены промышленное строительство и эксплуатация природы (магистральные нефте- и газопроводы, целлюлозные комбинаты, хранение радиоактивных и токсичных отходов, добыча полезных ископаемых и т.д.). Однако в географию вмешались экономические интересы, и проект центральной экологической зоны в материалах, поданных в 2003 году на государственную экологическую экспертизу Институтом географии СО РАН, представлял из себя фиговый листочек с многочисленными дырами для всех планируемых видов промышленного использования территории вокруг Байкала.

Ключевой принцип целостности охраняющих Байкал ландшафтов в этом проекте игнорировался. Общественная экологическая экспертиза проекта была проведена Гринпис России, ведь именно эта международная организация участвовала в подготовке документов для предоставления озеру статуса участка всемирного природного наследия. Вывод государственной экологической экспертизы совпал с выводом общественной — проект был возвращен на доработку.

Не могу не прокомментировать этот факт, в который раз свидетельствующий о низком качестве работы правительства РФ. Заказчик проекта зонирования — правительство, оно наняло исполнителей (Институт географии СО РАН) и оплатило работу из бюджетных средств. Раз оплатило — значит, признало работу выполненной в соответствии с заданием. Отрицательное по сути заключение госэкспертизы говорит об обратном — проект не соответствует законодательству РФ. Вот и думайте — либо задание дано неквалифицировано, либо оценка выполненной работы подкачала. А оплачено-то все нами — налогоплательщиками…

Уточнение границ по-ЮКОСовски

Почему так важно понимать неопределенность ситуации с зонированием? Постановление с перечнем видов деятельности, запрещенных в центральной экологической зоне, уже принято, а границы пока нет. Если граница совпадет с участком всемирного наследия, на чем настаивают экологические общественные организации, то на юге к этой зоне вплотную примыкает национальный парк «Тункинский». Это создаст непреодолимый барьер для нефтяников и газовщиков, стремящихся выйти в Китай кратчайшим путем южнее Байкала, через долину реки Иркут (Тункинская долина).

Строительство нефте- и газопроводов на охраняемых территориях, как и любое другое промышленное строительство, запрещено законом. Поэтому Тункинский национальный парк стал сейчас предметом целого судебного разбирательства. На этот раз с инициативой перекроить парк, издав соответствующее постановление, выступило правительство Бурятии, уцепившись за тот факт, что при создании Тункинского национального парка его границы не были уточнены (то есть точно описаны на местности). По большому счету, этого и не требуется, поскольку парк был создан в пределах одноименного района и на протяжении 10 лет его существования проблем с границами как-то не возникало. Так бы подумал простой человек, не обремененный изощренной логикой высокой политики. Но чиновники в правительстве Бурятии не зря получают казенное жалование. С подачи нефтяников они решили: границы надо уточнить, а заодно вывести из состава парка сельскохозяйственные земли, участок девственных лесов, позарез нужный нефтяникам и газовщикам, и присоединить к парку участки из соседних районов. Но так как национальные парки относятся к ведению правительства России, прокуратура Республики Бурятия и тридцать один человек из общественных организаций от Москвы до Владивостока подали иск в суд о признании «уточняющего» постановления недействительным.

Прокуратура Бурятии вовремя вышла на сцену байкальской пьесы — как раз завершалась государственная экологическая экспертиза проекта строительства российско-китайского нефтепровода «Ангарск-Дацин» компании ЮКОС. Все три предложенных компанией варианта трассы, обходящие Байкал с юга, были вне закона: самый ближний к озеру восточный вариант проходил по участку всемирного наследия, а центральный и западный — по национальному парку. Постановление правительства Бурятии об уточнении границ, выпущенное как раз к экспертизе, должно было успокоить экспертов, призванных следить за соблюдением законности в проектах. Иск прокуратуры Бурятии помог сдвинуть чашу весов в пользу Байкала. Положительное решение госэкспертизы проекта нефтепровода в условиях судебного разбирательства было бы слишком откровенным нарушением закона.

Общественная кампания «Байкал дороже нефти»

Перед тем как рассказать о нефтяных проектах более подробно, хочу напомнить еще об одной байкальской особенности. Байкальская рифтовая зона — одно из немногих мест на Земле, где постоянно происходят землетрясения от почти незаметных до разрушительных. В результате одного из таких землетрясений в середине XIX века под воду ушел целый поселок. К счастью, тогда люди успели уйти и угнать скот. Теперь на картах в этом месте обозначен залив Провал…

Землетрясения — одна из естественных причин крупных аварий на нефтепроводах. Трансаляскинский нефтепровод — единственный в мире, который выдержал землетрясение силой в 7 баллов. Но удар стихии он перенес только благодаря специальным техническим решениям. Этот нефтепровод закреплен на опорах не жестко, а подвижно, на рельсах, и может без повреждений сместиться примерно на 8 м. Но обошлась такая защита в десятки раз дороже, чем те меры, на которые готовы потратиться наши нефтяники. При этом в байкальской рифтовой зоне возможны землетрясения до 11 баллов, а уж в 7-8 баллов регистрируются практически ежегодно.

Еще в конце 2002 года двумя группами экспертов в Иркутске и Улан-Удэ была начата общественная экологическая экспертиза проекта нефтепровода «Ангарск-Дацин» нефтяной компании ЮКОС. Начало работы общественных экспертов в Иркутске ознаменовалось обыском, который сотрудники ФСБ устроили в офисе «Байкальской Экологической Волны» . Были изъяты системные блоки компьютеров, целый ряд документов. Тут же последовала серия статей в региональных газетах с обвинениями «Байкальской Волны» в шпионской деятельности.

Этот прием, используемый спецслужбами с незапамятных времен, экологам хорошо известен. Формальным поводом для обыска послужили так называемые «секретные» карты радиационного загрязнения территории вокруг одного из Минатомовских предприятий недалеко от Иркутска. Карты были подготовлены еще в начале 2001 года специалистами научно-технического предприятия «Сосновгеос» . Следствие длилось почти год — дело было закрыто в октябре 2003-го. «За отсутствием состава преступления» . Две назначенные следствием экспертизы подтвердили отсутствие в картах секретной информации.

Еще тогда, сразу же после обыска, мы подумали о его связи с экспертизами нефтяных проектов. Работа организации в ответственный период была почти парализована на месяц. Судя по опыту других общественных организаций, это «удовольствие» могло длиться гораздо дольше. Однако в нашем случае внимание региональных, российских и даже международных СМИ к этому делу было настолько сильным, поднялся такой шквал публикаций, что сотрудники спецслужб вынуждены были охладить свой пыл.

Уже вечером 22 ноября (а обыск закончился около 21 часа) в новостях по иркутскому телевидению прозвучала устная информация о нем, а на следующий день в эфире появились кадры съемок (опытные журналисты с оператором умудрились снять процедуру с улицы через окно офиса). Такое внимание СМИ стало возможным благодаря мощной поддержке «Байкальской Волны» другими общественными организациями, такими, как Гринпис, Центр Экологической политики России, «Беллона» , «Экозащита», Всемирный фонд дикой природы, и многими другими (более 100 организаций подписали совместное заявление).

По сути, этот обыск послужил толчком для проведения общественной кампании «Байкал дороже нефти» . Нам стало ясно: вести диалог с нефтяными компаниями можно, только объединив усилия нескольких организаций, обращая внимание на международное значение озера Байкал и постоянно информируя население через СМИ. В основе наших информационных сообщений были результаты общественных экологических экспертиз, которые говорили как об экологической опасности нефтяных проектов, так и об их экономической необоснованности для данного региона.

В 2003 году в кампании «Байкал дороже нефти» приняло участие почти 6000 человек. Люди подписывали обращение к президенту Республики Бурятия, к председателю правительства РФ, к президенту (информация была на его официальном сайте), письмо губернатору Иркутской области, участвовали в пикетах и шествии в День Байкала. Среди результатов кампании отмечу следующие. Нам удалось обратить внимание ЮНЕСКО на то, какую опасность для Байкала представляют нефтяные проекты, и, соответственно, Российскому правительству тоже пришлось обратить на это внимание. Ведь на следующей сессии ЮНЕСКО Байкал может быть переведен в список «Всемирное наследие в опасности». Глава ЮКОСа Михаил Ходорковский был вынужден в региональных СМИ отвечать на наши вопросы и давать комментарии и по поводу обыска ФСБ, и относительно проекта нефтепровода. Оба проекта нефтепровода (и Транснефти, и ЮКОСа) государственнной экологической экспертизой не одобрены и возвращены заказчикам на доработку.

Эти положительные результаты — лишь маленькие шаги к спасению Байкала от нефтяного загрязнения. Пока Россия сидит на нефтяной игле, нефтяниками будут приложены все усилия, чтобы осуществить планы строительства нефтепроводов. Поэтому мы стараемся донести до властей и населения не только экологические, но и экономические соображения насчет нецелесообразности этих проектов, а также мысль о необходимости перехода России от сырьевого пути развития к устойчивому экономическому росту.

Мы считаем, что необходимо наложить мораторий на проектирование и строительство нефтепроводов и других промышленных объектов вблизи Байкала до тех пор, пока правительственными постановлениями не будет приняты границы экологических зон и пределы допустимого воздействия на окружающую среду в этих зонах.

Автор статьи Марина Рихванова — сопредседатель общественной организации «Байкальская экологическая волна» (Иркутск).