через 10 лет после аварии

Закончились процессы по искам жителей деревни Георгиевки к Сибирскому химкомбинату (СХК), но продолжаются процессы, инициированные жителями деревни Наумовка и поселка Черная Речка. Требования жителей Георгиевки, Наумовки и Черной Речки состояли в том, чтобы комбинат возместил им моральный вред, причиненный аварией.

Но компенсация вреда — не единственный предмет претензий к комбинату. Одним из требований жителей деревни Георгиевка, было прекращение комбинатом закачки жидких радиоактивных отходов (ЖРО) в водоносные горизонты. К сожалению, это требование, основанное на отсутствии у СХК необходимой лицензии, судом удовлетворено не было.

В настоящее время экологи и граждане Томска в очередной раз пытаются добиться запрета на подземное захоронение ЖРО.

17 марта Судебная коллегия по гражданским делам Томского областного суда приступила к рассмотрению жалобы инициативной группы граждан, жителей Северска и Томска, на действия Госатомнадзора.

Заявители, Н. Новгородов, Т. Шапкина, В. Губа и А. Востягин, рассчитывают добиться отмены действия лицензии на подземное захоронение ЖРО, выданной Госатомнадзором Сибирскому химкомбинату в июле 2001. По их мнению, Госатомнадзор не имел права выдавать лицензию СХК на закачку ЖРО в подземные водоносные горизонты, расположенные в опасной близости к Томскому подземному водозабору.

Но прежде чем рассказать о новом судебном процессе, вспомним об аварии и о том, как граждане уже пытались остановить отравление подземных вод.

Прекращение экологически опасной деятельности комбината по захоронению ЖРО в водоносные горизонты было одним из требований в процессе истцов деревни Георгиевка против СХК. Иск против СХК был подан 22 жителями деревни Георгиевка и четырьмя дачниками. Все они пострадали в результате аварии на комбинате и радиационного загрязнения в апреле 1993 года. За время рассмотрения этого иска 14 истцов умерло.

Авария 1993 года

По официальным данным 6 апреля 1993 г. произошла авария взрывного характера в цехе радиотехнического завода по переработке ядерного топлива. Разрушился аппарат, содержащий уран, плутоний и ниобий. Сила взрывной волны разрушила два этажа здания. Газово-озоновый выброс с радиоактивной массой ушел на северо-восток, вызвав радиоактивное загрязнение площадью 200 квадратных километров. Авария классифицирована 4-ой степенью тяжести по шкале INES.

Вероятность превращения аварии в катастрофу для городов Северска (население 117 тыс.) и Томска (население 500 тыс.) была очень велика, при тех же масштабах аварии было достаточно другого направления северного ветра. Во взятых на загрязненном участке пробах были обнаружены горячие частицы с активностью до 12 кБк, представляющие опасность для здоровья человека. Загрязнение носило пятнистый характер. В районе, где выпало наибольшее количество радиоактивных осадков, было зафиксировано гамма-излучение, в 20 раз превышающее природный фон. Радиоактивный след пересек дороги, соединяющие деревни Георгиевку, Наумовку и поселок Черная Речка между собой и с областным центром.

Минатом признал бета-загрязнение области после аварии только после того, как местными специалистами по приглашению неправительственной экологической организации было проведено независимое обследование территории.

Зараженная Георгиевка

На протяжении четырех месяцев в деревне Георгиевка, наиболее пострадавшей в результате аварии, проводились работы по дезактивации. Вокруг деревни, там, где дезактивация не проводилась, были выставлены знаки радиационной опасности и было официально запрещено пользоваться местами сбора дикоросов, покосами и заготавливать древесину.

— Но жить людям как-то надо. Многие всё равно собирали ягоды, косили зараженную траву, — рассказывает адвокат Константин Лебедев, юрист Эколого-правового центра, сегодня требующий от СХК прекращения закачки ЖРО, а семь лет назад инициировавший процесс «жители Георгиевки против Сибирского химкомбината».

Только после аварии 1993 года жители Георгиевки узнали о том, насколько опасно соседство с комбинатом. О том, что на СХК ещё ранее произошло 22 аварии, причем четыре из них — третьего уровня опасности по шкале INES. О том, что при нормальной (безаварийной) работе комбината в атмосферу поступало до 10 г плутония в год, хотя даже одна миллионная грамма плутония при попадании в организм человека может вызвать серьезные заболевания. Ранее вся эта информация была закрыта.

—>
Жители Георгиевки против СХК

О том, как начинался суд по иску жителей деревни Георгиевки Томской области, корреспонденту Bellona Web рассказал Константин Лебедев:

— В ноябре 95 года я приехал в Георгиевку и встретился с немногочисленными жителями. Поинтересовался, какие меры принимает администрация и правительство области, чтобы компенсировать ущерб, нанесенный аварией на СХК 1993 года.

Первая компенсация жителям была 700 тыс. руб., а вторая – один млн. руб. В 1994 году эти суммы примерно равнялись $300 и $500. По словам чиновников, эти скромные суммы не предназначались для того, чтобы покрыть переезд из зараженной местности, а просто компенсировали то, что в 1993 году жители деревни не могли пользоваться своими огородами.

Однако жители хотели уехать:

— Один из моих тогдашних знакомых, житель Георгиевки, говорил мне «Я утром думаю, выходить во двор или нет, у меня из головы эта беда не выходит. Вот я когда напьюсь, тогда сплю, а так — нет», — рассказывает Константин Лебедев.

До аварии в Георгиевке было 52 жителя, в том числе 11 детей. Семьи, в которых были дети, покинули Георгиевку почти сразу после аварии и переехали в соседнюю деревню Наумовку.

После аварии 1993 года домашняя скотина либо абортировала, либо принесла нежизнеспособное потомство. Приплод погибал в первые дни, недели жизни. Лебедев предложил жителям обратиться в суд с иском против Сибирского химкомбината.

Истцами стала только небольшая часть жителей, которым было некуда уезжать. В 1995 там оставалось 22 человека, в основном пенсионеры.

— Старики говорили, что ничего из этого дела не получится. Но поскольку размер исковой пошлины при направлении заявления о компенсации морального вреда очень невелик, то рисковали мы только копейками, — говорит К. Лебедев.

На то время это был первый процесс такого высокого ранга. Жители потребовали компенсации морального вреда, вызванного аварией. Ведь из-за аварии на Сибирском химкомбинате были нарушены их неимущественное права — право на благоприятную окружающую среду, право на выбор места жительства и пребывания.

Обосновывая исковое заявление, истцы указывали, что факт загрязнения установлен природоохранными службами, не отрицается ответчиком. Действия причинителя вреда являются виновными и противоправными, поскольку нарушения технологического процесса подтверждаются заключением госорганов. А известие о радиационной аварии явились для жителей деревни тяжелой моральной травмой.

Также истцы потребовали от комбината прекратить захоронение ЖРО в подземные водоносные горизонты (на площадках 18 и 18а), замечая, что авария не стала определяющим фактором в картине радиационного загрязнения, а лишь приоткрыла завесу секретности, окружающей деятельность СХК.

Подавать иск о вреде здоровью не стали — низкий уровень медицинского обслуживания деревни не позволял доказать в суде то, что заболевания жителей были вызваны Сибирским химкомбинатом. Не стали подавать и иск о материальном ущербе— государственная пошлина на такие дела была бы слишком велика, а перспектив на удовлетворение иска видно не было.

— Один из жителей был фермером. У него было шесть коров, полтора десятка свиней и большие земельные наделы, использовал технику. После аварии он был вынужден уничтожить всё племенное стадо, потому что среди коров начался лейкоз, — рассказывает К. Лебедев, — Но доказать причинно-следственную связь между лейкозом и этой аварией слишком сложно. Ведь племенной скот завозят из Литвы, Дании, из прибалтийских государств, а вместе с племенным скотом завозят и предрасположенность или зараженность.

Этот фермер тоже вошел в состав истцов, несмотря на то, что он одновременно работал на СХК. Он рассказывал, что, как только случился выброс 1993 года, химкомбинат стал посылать своих работников с гамма-радиометрами на дезактивацию окрестностей СХК. Это уже потом разные комиссии определяли ущерб от аварии на уже дезактивированных землях. А сразу после аварии находились горячие частицы с активностью до 12 кБк. Снимался верхний слой земли со снегом, высокое излучение обнаруживалось на дровах и на крышах домов… Фермер-работник химкомбината входил в число истцов в течение нескольких лет, но потом под давлением со стороны своего руководства он не стал являться на судебные заседания, и вышел из числа заявителей.

За семь лет, пока дело неспешно рассматривалось судами, часть истцов умерли, а часть уехали из Георгиевки.

Специальных медицинских обследований жителей деревни не производилось, единственным местом медицинской помощи являлся фельдшерско-акушерский пункт, расположенный в соседней деревне. Один из жителей, Торошко, до аварии владел крепким хозяйством с наделом в 50 Га. У него было несколько тракторов, только сенокосов было 17. Он умер до окончания процесса.

Решение по Георгиевке: СХК выплатил компенсацию, но не прекратил сброс ЖРО

Областной суд признал, что авария явилась «тяжелой моральной травмой, поскольку вызвала радиоактивное загрязнение д. Георгиевки и ее окрестностей», «о чем свидетельствовали мероприятия, проводимые после аварии: дезактивация усадеб и огородов в д. Георгиевка , знаки радиационной безопасности, выставленные вокруг деревни, запрещение выпаса скота, сбора дикороссов, невозможность использования приусадебных участков».

Принятое в 2001 году решение суда обязало СКХ выплатить каждому истцу, проживавшему в деревне, денежную компенсацию в размере 25 тысяч рублей (около $850). Претензии истцов к администрации области были отклонены. При этом суд разрешил комбинату продолжить подземные захоронения ЖРО, которые, как было установлено судом, осуществляются СХК с 1963 года.

Граждане Томска тоже старались остановить загрязнение подземных вод

Одновременно с процессом жителей Георгиевки, группа жителей Томска добивалась прекращения закачки ЖРО в подземные водоносные горизонты, оспаривая лицензию, выданную Сибирскому химкомбинату Геологическим комитетом РФ и администрацией Томской области в 1996 г. сроком на пять лет.

Дело в том, что захоронение ЖРО в условиях СХК предполагает обязательное наличие трех лицензий: лицензии на недропользование, лицензии на водопользование и лицензии на захоронение ЖРО.

Последний из названных документов выдается Госатомнадзором. Естественно, что выдавать лицензию на захоронение ЖРО Геологический комитет и областная администрация просто не имели права, и их лицензия «на использование недр для захоронения ЖРО в подземные водоносные горизонты» не могла служить заменой для отсутствующей лицензии Госатомнадзора.

За четырехлетний период судебного разбирательства Томский областной суд дважды выносил решения об отказе в удовлетворении требований заявителей о признании действий органов лицензирования неправомерными, а лицензии — недействительной.

Судебная коллегия Верховного суда РФ дважды отменяла эти решения как незаконные, и направляла дела в Томский областной суд на новое рассмотрение.

17 марта 2001 года истек срок действия оспариваемой лицензии, и только после этого срока дело было назначено на новое (уже третье) рассмотрение. Естественно, производство по делу было прекращено определением суда, поскольку исчез предмет спора.

—>
Новый судебный процесс

19 июля 2001 года Госатомнадзор выдал Сибирскому химкомбинату лицензию «на эксплуатацию стационарного объекта, предназначенного для захоронения ЖРО (площадки 18 и 18а)». Теперь СХК мог заявлять, что документы получены им от надлежащего государственного органа, и гордиться тем, что он получил такой документ первым из родственных предприятий Минатома, осуществляющих глубинные захоронения ЖРО.

Однако экологи и граждане Томска заявляют, что закачка отходов в подземные воды, особенно вблизи городского подземного водозабора, недопустима. И законы России на их стороне. Так, статья 104 Водного кодекса РФ запрещает «захоронение и сброс радиоактивных и токсичных веществ в водные объекты». Как разъясняется в Водном кодексе (статья 17), к подземным водным объектам относятся водоносные горизонты и бассейны подземных вод.

Кроме того, часть 2 ст. 51 Закона РФ «Об охране окружающей среды» также носит запрещающий характер в отношении деятельности, на которую Госатомнадзор выдал лицензию Сибирскому химическому комбинату.

Судебный процесс, который проходит в настоящее время в Томске, ведет судья Валерий Толстогузов. Заинтересованные стороны представляют от Госатомнадзора — начальник Северского отдела инспекций Госатомнадзора Сергей Коньков, и от СХК — главный геолог комбината Андрей Зубков.

На заседании 17 марта Сергей Коньков заявил, что СХК предоставил в комиссию по лицензированию все требовавшиеся документы. Среди них — заключения государственной экологической и геологической экспертиз, материалы общественных слушаний по проблеме глубинного захоронения ЖРО, прошедших в Северске в марте 2001 года.

Между тем, представитель Госатомнадзора признает, что объективными данными о том, что действительно происходит с ядерными отходами на глубине 400 метров, в настоящее не обладает никто.

На заседании 19 марта заявители, ознакомившись с заключением государственной экологической экспертизы проекта «Реконструкции площадок 18 и 18а в связи с продлением срока эксплуатации глубоких хранилищ жидких радиоактивных отходов СХК», сделали вывод: в представленном документе нет положительного заключения экспертной комиссии, как впрочем, и отрицательного. По мнению Константина Лебедева, документ содержит ряд нарушений правил проведения и оформления результатов государственной экологической экспертизы.

Так, выводы не содержат ни одной из трех формулировок, возможных в подобных документах, в них лишь говорится о допустимости эксплуатации глубоких хранилищ жидких радиоактивных отходов СХК. При этом не уточняется, что имеется в виду под «эксплуатацией»: поддержание площадок 18 и 18а в контролируемом состоянии или продолжение закачки ЖРО.

Очередное заседание суда проходит сегодня, 24 марта.

Долгий наш суд

«Инициативная группа обратилась с жалобой на действия Госатомадзора в сентябре 2001 года. По закону такое заявление должно быть рассмотрено в десятидневный срок. Но, как видите, со времени подачи заявления в суд до начала рассмотрения дела прошло всего полтора года,»— сообщил корреспонденту Bellona Web адвокат Константин Лебедев.

Если дело будет рассматриваться такими темпами, то может получиться так, что срок действия лицензии просто закончится раньше, чем будет принято решение по её незаконности. А там — может измениться порядок лицензирования, может появиться новая лицензия, и тогда потребуются новое обжалование и новый долгий суд.

«У нас судебная волокита, как правило, превышает срок действия обжалуемой лицензии», —замечает Константин Лебедев.

—>
Судебные дела продолжаются

Судебный процесс жителей Георгиевки закончился, судебный процесс с целью прекратить сброс ЖРО продолжается. Но продолжаются и другие судебные процессы — в суд на химкомбинат подали жители деревни Наумовка и поселка Черная Речка.

Если Георгиевка по официальным отчетам попала в зону выпадения радионуклидов, то деревня Наумовка, которая находится в 8 км от Георгиевки, в зону выпадения радионуклидов по официальным данным не попала. Но накопленный уровень дозы облучения в деревне Наумовка, ничем не отличается от аналогичных показателей по деревне Георгиевка. Это доказали биодозиметрические исследования, которые провел Николай Ильинских, заведующий кафедрой биологии и генетики Сибирского государственного медицинского университета из Томска.

Исковые требования жителей Наумовки были аналогичны требованиям жителей Георгиевки. Однако истцы не встретили понимания ни в Северском городском, так и в Томском областном суде. Рассматривать результаты исследований эти суды просто отказались.

Напомним, что после аварии имеющие детей семьи из Георгиевки переехали в Наумовку. Когда рассматривались дела по искам жителей Наумовки, то по странной логике отказано в удовлетворении требований о компенсации морального вреда было только постоянным жителям Наумовки, а переселенцам из Георгиевки требования удовлетворили (также по 25 тыс. рублей на душу, в том числе на каждого ребенка).

Недавно жители Наумовки обратились за защитой своих прав в Страсбург, в Европейский суд по правам человека, и возможно, СХК будет все-таки вынужден выплатить им компенсацию.

В середине апреля в Северске начинается рассмотрение большой серии исков о компенсации морального вреда, поданных жителями таежного поселка Черная Речка, с населением около 200 человек. Их право на благоприятную и безопасную окружающую среду было также нарушено в результате аварии 1993 года. Уровень загрязнения в Черной Речке зафиксирован такой же, как и в Георгиевке, но отдаленность поселка (34 км от места аварии) и грунтовая дорога, проходящая через Георгиевку по болотным хлябям, очевидно, препятствовали работам по дезактивации зараженной местности в Черной Речке.

Десять лет спустя

Сложно утверждать, что за десять лет после аварии на Сибирском химкомбинате произошли перемены к лучшему. В 1999 году в результате очередной аварии было заражено помещение завода, а двое сотрудников получили дозу радиации, равную трем годовым допустимым дозам облучения.

В 2005 году, согласно подписанным недавно Российско-американским соглашениям, должны быть остановлены два реактора СХК, нарабатывающие плутоний. Представители химкомбината и министерства настаивают на том, что взамен этих двух реакторов нужно построить атомную электростанцию. Но появление Северской АЭС существенно осложнит проблему радиоактивных отходов, и только усугубит и без того серьезный ущерб окружающей среде и здоровью людей.

В настоящее время закачка ЖРО в подземные воды продолжается, всё также нарушаются экологические нормы. И поэтому тема аварии десятилетней давности остается по-прежнему актуальной.