ТАНЕЦ

В далеком поселке Муслюмово маленькая девочка в смущении убежала вглубь дома, едва завидев гостей, явившихся на исходе дня. В этом не было ничего удивительного – она никогда не видела телевизионной камеры. Мы разговаривали с ее бабушкой – та вполне профессионально позировала телеоператору. А когда я выглянула из прихожей, ожидая увидеть испуганные или любопытные глазенки, малышка, повернувшись к нам спиной, танцевала, глядя в темную гладь зеркала, стоявшего между окнами большой пустой комнаты, абсолютно равнодушная к происходящему. Она плавно поднимала руки, медленно приседала и церемонно кланялась самой себе, должно быть, уверенная в том, что существует теперь только как отражение, погруженное в глубину стекла, неподвластное чужим людям и защищенное блестящей поверхностью от любого посягательства.

…Поведение, которое для меня до сих пор осталось необъясненным. И незабытым. Как нечто очень важное, что еще предстояло понять.

ЗОНА

Многие из тех, кого мы увидели тогда в поселке Муслюмово, возможно, тоже живут навечно погруженными в вязкую дрему полуреальной жизни. Как возвращенцы в Чернобыле – те, кто вернулся в 30-километровую зону, хотя после аварии на атомной станции там жить нельзя. Но больше им негде…

Вот и поселок Муслюмово стоит на реке Тече, в которую когда-то сливали радиоактивные отходы, получившиеся при создании первой отечественной атомной бомбы. А еще по этой земле прошел ВУРС – восточно-уральский радиоактивный след. Результат аварий. Взрыва гигантской емкости с жидкими радиоактивными отходами, разлетевшейся от перегрева в результате технологического просчета-недосмотра. И еще одного удара, потрясшего эту многострадальную землю, когда страшный ветер развеял над уральскими березовыми рощицами радиоактивную пыль из высохшего озера Карачай, куда тоже сливали высокоактивные отходы.

Совсем бы этой земле быть мертвой. Только людям больше идти некуда. И они продолжают жить здесь. Пасти скот, ловить рыбу, ходить по ягоды, болеть, хоронить близких, рожать детей. И, конечно, играть свадьбы…

ПРАЗДНИКИ

Нам повезло – с бригадой НТВ мы приехали в поселок, а там как раз играли свадьбу. Татарская свадьба в этих местах – это нечто особенное. Среди прочих обычаев, сохранившихся по сей день, здесь вместо банального выкупа невесты за нее еще полагается драться. И какая же это бывает драка! Оператор, нетерпеливо дожидавшийся начала веселой игры, очень просчитался. Азартно снимая разгоряченных родственников со стороны жениха, он приблизился к тем, у кого невесту отбивали. Все дрались всерьез. Со свирепыми лицами с обеих сторон. Это было частью церемонии. Ее выполняли самозабвенно. Оператору оставалось молить Бога, чтобы сохранил ему камеру…

Когда эта часть праздника осталась позади, мы несколько минут поговорили с родственниками молодых. Невеста была из Муслюмово. А жених – из другой, чистой деревни, куда переселяли часть местных жителей. Мы спросили невестину тетку, где намерены жить молодые. Она ответила просто: “А все равно. У нас долго не живут”. Беззаботно, как если бы говорила о том, где молодые намерены провести медовый месяц… И этот ответ никак не идет у меня из головы.

БУДНИ

В Муслюмово есть железнодорожная станция. Но людей здесь живет не так много. Если они чем и могут похвастаться, так это обилием кладбищ. Их аж восемь на поселок! Еще большой спрос на разнообразные медицинские услуги. Жители Муслюмова часто “проводят время” в местной больнице вместе с маленькими детьми, которым все никак не могут поставить диагноз. Зато у них самих и у их родителей, у бабушек и дедушек этих малышей с обеих сторон, диагноз известный – “лучевка”. Так здесь по-свойски именуют лучевую болезнь. Правда, это только в последние годы стало известно, что бывают такие названия. Прежде это было Большой Государственной Тайной. Раньше все болели и умирали, не ведая, отчего, просто так, “по истечению жизни”…

Да и как ей не истекать, если, несмотря на запретную зону, которая обозначена столбами с колючей проволокой, по-над Течей, в ее пойме, поросшей сочными травами, продолжают пасти коров. А потом пить их молоко. Насколько коровам по вкусу местная травка, нам удалось тогда же увидеть своими глазами. В одном из дворов немолодая татарка стояла у ограды и плакала, прикрыв лицо платком. Рядом два мужика, муж и брат мужа, резали корову. Хозяйка плакала, потому что корова ждала теленочка. А зарезать ее пришлось оттого, что вымя высохло. И внутри вся она была в узлах и опухолях. Брат мужа тоже дома недавно по той же причине корову зарезал. Вот они, травы по-над Течей… Ясно, что и людей эта участь не минует.

ПЕРЕСЕЛЕНЦЫ

Муслюмово – поселок в основном татарский. И именно его и еще несколько селений на Тече, в отличие от многих других городков и поселков, не стали выселять с этой земли. Когда обнаружилось, что жить здесь нельзя, основное население эвакуировали. Сносили дома. Срезали землю и увозили на захоронение. А муслюмовцев почему-то оставили жить здесь. Многие из них уверены, что это было сделано по национальному признаку. Русское правительство решило поставить на них эксперимент. Правда, если хорошо подумать, у нас всегда и всем доставалось не по национальному признаку. А прямо по шее, по голове и по другим жизненно важным органам. Извините за шутку. Так или иначе, когда состояние здоровья жителей Муслюмова перестало быть государственной тайной и стали известны истинные причины их быстрого старения и слишком короткой жизни, некоторые захотели уехать с грязной своей земли. Мы посетили один из домов, построенных для переселенцев. В него переехала огромная семья с множеством детей. Только вот беда – здание это, предоставленное им взамен оставшегося в Муслюмове, “грязного”, но родного и теплого, было придумано архитекторами, которые, должно быть, никогда не выезжали никуда севернее Ташкента. Этот южный вариант был хорош, пока на него смотришь издалека. Но пытаться согреть его электрообогревателями, поскольку никакими другими способами это сделать невозможно, а потом оплачивать огромные счета за электричество или терпеть, чтобы малышня надевала на себя все теплые вещи, какие только есть в доме, чтобы хоть как-то согреться, – это уже совсем другое дело. Потому уехавшие из Муслюмова, очень многие из них, вскоре начинали скучать и о своей “радиоактивной” малине, росшей рядом, и о смородине, которая там плодоносила в невероятных количествах, и о теплом и привычном доме. Только возврата не было. Ведь условием переезда была передача дома… Так вместо новой радости появлялись новые горести.

СОЦИАЛЬНАЯ АНОМАЛИЯ

Одно точно хорошо в Муслюмове. Люди здесь шутя говорят, что радиация делает местных жителей немыслимо активными в социальном плане. По этой или другой какой-то причине здесь есть большое количество общественных организаций, причем не липовых каких-нибудь, а настоящих и при этом весьма известных. Взять хотя бы “Течу” или “Белых мышей”.

А когда намечаются выборы, из Муслюмова набирается такое число претендентов на всяческие посты, что и правда задумаешься, почему это? А знаете сколько здесь общественных организаций.

Может, потому, что им надоело быть просто отражением в зеркале. Тенью научно-технического прогресса, бликом на стекле пробирки, в которой кипит реакция запущенного другими эксперимента. Они хотят сами менять свою жизнь. Причем так, чтобы она становилась лучше.

Татьяна Артёмова, обозреватель журнала “Посев”, специально для “Экологии и права”. Муслюмово, Челябинская область