В судебную коллегию по уголовным делам Верховного Суда Российской Федерации

Возражения на кассационный протест от 01.02.2000г.

В протесте, как и во всех процессуальных документах обвинения, его авторы большое число раз употребляют термин «государственная тайна», не вдаваясь в анализ его содержания. Это обстоятельство свидетельствует о безответственном отношении лиц, в чью обязанность входит конкретизация обвинения.

В соответствии со ст. 2 Закона «О государственной тайне», государственная тайна — это защищаемые государством сведения в области его военной, внешнеполитической, экономической, разведывательной, контрразведывательной и оперативно-розыскной деятельности, распространение которых может нанести ущерб безопасности Российской Федерации. В ст. 7 этого закона закреплен перечень сведений, засекречивание которых запрещено. Итак, государственная тайна имеет три признака:

• — государственная тайна — это защищаемые государством сведения;
• — государственная тайна — это сведения в конкретных, определенных в законе областях деятельности государства, например, в военной, с исключением из этих областей сведений по перечню ст. 7 Закона;
• — государственная тайна — это сведения, распространение которых может нанести ущерб безопасности Российской Федерации.
  Если сведение не обладает хотя бы одним из этих признаков, значит, оно не является государственной тайной по определению. Сведения, в распространении которых обвиняли Никитина не обладают ни одним из вышеназванных признаков.

1. Первый признак — защищенность сведений. Продолжительный промежуток времени с 1993 года в России отсутствовала нормативная база для защиты государственной тайны. (Подробнее об этом речь идет в приговоре и возражениях на протест, подготовленных адвокатами Шмидтом и Матиновым)

2. Определив в каких областях деятельности государства могут иметь место сведения, составляющие государственную тайну, законодатель сделал из них ряд исключений. Так, согласно ст. 7 Закона «О государственной тайне» не подлежат засекречиванию сведения о чрезвычайных происшествиях, угрожающих безопасности и здоровью граждан. Также не подлежат засекречиванию сведения о состоянии экологии.

Очевидно, что каждая из вменяемых Никитину фраз имеет прямое отношение к описанию процессов взаимодействия окружающей среды и жизнедеятельности человека, то есть к экологии.

Кроме того, Никитин обвиняется в разглашении сведений «об авариях на АПЛ», именно так обозначены инкриминируемые Никитину сведения во всех процессуальных документах обвинения. Авария, согласно большой советской энциклопедии (том 25 л.д. 75-76), определяется как «выход из строя машины, агрегата или ряда их, сопровождающийся нарушением производственного процесса и связанный с опасностью для человеческих жизней». Соответствующий ГОСТ (том 25 л.д. 71-74) также говорит о том, что аварии это происшествия, создающие угрозу жизни и здоровью людей. Именно подобного рода сведения, согласно ст. 7 Закона «О государственной тайне», не подлежат засекречиванию.

Итак, опубликованная Никитиным информация не обладает вторым признаком понятия «государственная тайна», а именно не относится к тем конкретным областям, в которых содержится секретная информация, а скорее наоборот, такая информация, согласно Конституции РФ и Закону «О государственной тайне» должна быть общедоступной.

3. Государственная тайна — это сведения, распространение которых может нанести ущерб безопасности Российской Федерации.

Порядок определения качественных и количественных показателей ущерба безопасности в соответствии с п. 3 ст. 4 Закона «О государственной тайне» должен быть специально установлен Правительством России. Однако до настоящего времени надлежащим образом утвержденной методики определения таких показателей не существует. Данное обстоятельство подтвердил и эксперт Романов, допрошенный в судебном заседании (том 27 л.д. 96-101).

Согласно ст. 1 Закона РФ «О безопасности», безопасность государства это состояние защищенности жизненно важных интересов государства от внутренних и внешних угроз.

Таким образом, ущерб безопасности России причинен в том случае, если ухудшилось состояние защищенности жизненно важных интересов нашего государства от внутренних и внешних угроз.

Следует отметить, что в отличие от ст. 283 УК РФ, диспозиция ст. 275 УК РФ, предусматривает ответственность за соответствующие действия, направленные на нанесение ущерба внешней безопасности Российской Федерации. Следовательно в части обвинения Никитина по ст. 275 УК РФ в обвинении должен быть описан качественными или количественными характеристиками ущерб именно внешней безопасности России (причиненный или возможный).

Не указав в обвинении, какие жизненно важные интересы России пострадали или могли пострадать от распространенной Никитиным информации, обвинение не раскрыло один из элементов составов обоих преступлений — объективную сторону. Государственный обвинитель ни разу во время судебного следствия не поднимал этот важный, стержневой вопрос. Органы предварительного следствия также не уделили этой проблеме никакого внимания. В кассационном протесте его авторы несколько раз (листы 1, 12, 13 протеста) снова упомянули термин «ущерб безопасности», однако по-прежнему не потрудились качественно или количественно его охарактеризовать.

О заключениях по оценке размера ущерба, наступившего в результате разглашения Никитиным ряда сведений:

Имеющиеся в деле заключения экспертиз по оценке размера ущерба проводились следствием исключительно для квалификации действий Никитина по ч. 2 ст. 283 УК РФ, то есть как действия повлекшие тяжкое последствие.

Первое заключение экспертов по этому вопросу в прошлом году уже получило оценку суда как противоречивое, это явилось одним из оснований для направления дела на дополнительное расследование.

Полученное в ходе дополнительного расследования заключение комиссионной экспертизы является недопустимым доказательством по следующим основаниям:

В состав экспертной комиссии из трех человек включен сотрудник 1 ЦНИИ МО РФ Лейкин, который ранее привлекался к делу в качестве специалиста. С его участием в качестве специалиста производился целый ряд следственных действий, в частности, осмотры.

В соответствии с п. 3а ст. 67 УПК РСФСР эксперт не может принимать участия в производстве по делу, если он участвовал в деле в качестве специалиста.

Таким образом, данная экспертиза проведена незаконным составом экспертов, в силу чего, в соответствии с ч. 3 ст. 69 УПК РСФСР она лишена юридической силы.

Установление в ходе судебного следствия это обстоятельство, повлекло отказ государственного обвинителя в своей речи от обвинения Никитина в преступлении, предусмотренном ч. 2 ст. 283 УК РФ, и переквалификации его действий на ч. 1 этой статьи.

Обвинение ни разу не задавалось целью экспертным или иным путем определить (описать) ущерб безопасности государства, на причинение которого, по его мнению, были направлены действия Никитина.

Вместо определения такого ущерба, эксперты в своих исследованиях стали определять размер экономического вреда некому предприятию оборонного комплекса, т.е. некому хозяйствующему субъекту. Если взглянуть на последнее заключение сразу бросаются в глаза термины коммерческая ценность, упущенная экономическая выгода. Все это также свидетельствует об имущественном, если угодно, коммерческом характере оценки ущерба.

Не назвали эксперты и имя конкретного субъекта, которому причинен ущерб. Ни одно из предприятий так называемого оборонного комплекса до сих пор не заявило требования о возмещении ущерба, гражданский иск в настоящем уголовном деле также отсутствует.

Результаты данной экспертизы сомнительны еще и потому, что вызывает недоумение то обстоятельство, что проводя, по сути, экономическую экспертизу, эксперты не обладают экономическими познаниями. Следствие обратилось с просьбой о проведении этой экспертизы к двум специалистам по радиотехнике и одному — по ядерным энергетическим установкам.

Таким образом, в деле отсутствуют доказательства, подтверждающие наступление или угрозу наступлений негативных последствий для безопасности. Отсутствие описания такого обязательного признака объективной стороны преступлений, как ущерб безопасности России исключает вынесение обвинительного приговора при новом рассмотрении дела.

15 февраля 2000 г. И. Павлов