Йон Гаусло
Юридический консультант объединения Bellona
13 ноября 1998 г.

Комментарии к протесту Гуцана

Определение Санкт-Петербургского Городского суда, вынесенное 29 октября 1998 г., явилось поражением не только ФСБ, но и младшего советника юстиции Александра Гуцана, который управлял делом из прокуратуры и одобрил каждый шаг, который предпринимали следственные органы ФСБ в течение трех лет. Но Гуцан, видимо, оправился от удара к 1 ноября, когда он заявил протест в Верховный суд. В этом протесте прокурор пишет, что городской суд совершил ошибку, отвергнув заключения военных экспертов вместо того, чтобы принять их за аксиому. Тем не менее, доводы Гуцана неубедительны. Как покажет приведенный ниже анализ, он в основном озабочен тем, чтобы отвлечь внимание от основных положений определения суда, вместо того, чтобы сфокусироваться на том, что на самом деле имел в виду суд.

Необходимость конкретизировать обвинения
Суд указывает на то, что в обвинительном заключении должен быть приведен конкретный текст главы 8.2 доклада объединения Bellona, который якобы содержит секретные сведения. Если это не будет сделано, в обвинительном заключении будут нарушены ст. ст. 143 и 144 УПК РСФСР.

В попытке оспорить точку зрения суда, Гуцан заявляет, что в обвинительном заключении указано, «как, при каких обстоятельствах Никитин А.К. собрал и передал иностранной организации … информацию об авариях на АПЛ, составляющую государственную тайну». Однако суд говорит не о том, что обвинение должно конкретно указать «как, при каких обстоятельства» Никитин собрал и передал информацию, а о том, что необходимо точно воспроизвести ту информацию из доклада объединения Bellona, которая, по мнению обвинения, составляет государственную тайну. Только тогда Никитин сможет подобающим образом защищаться, и только тогда суд сможет провести независимую оценку того, действительно ли эта информация содержит государственную тайну. Гуцан также упоминает о «решении экспертов 8 Главного управления ГШ ВС РФ» от 28 мая 1997 года, как будто это решение подтверждает, что Никитин собрал и передал государственные секреты. Но решение экспертов основано на секретных и/или имеющих обратную силу нормативных актах, а не на Законе "О государственной тайне". Таким образом, эти документы не имеют юридической силы как доказательства «противозаконной деятельности» Никитина. Судя по всему, такую же точку зрения разделяет и суд.

Из третьего замечания Гуцана следует, что та часть обвинения, которая касается шести АПЛ из всех, приведенных в докладе объединения Bellona, указывает на то, что за информация была собрана и передана за границу. Тем не менее, суд ясно говорит, что утверждение обвинительного заключения о том, что, к примеру, об АПЛ К-140 была собрана и передана секретная информация, касающаяся «потерь» военной техники, недостаточно. В обвинительном заключении также должно быть указано, какая часть информации о К-140 об этом свидетельствует. К тому же, в обвинительном заключении упоминаются еще 15 АПЛ, о которых собирал информацию Никитин, и 13, информацию о которых он передал. Тем не менее, в обвинительном заключении не указано, что за секретная информация была собрана и передана, относительно этих 15/13 лодок.

Следовательно, Гуцан не смог опровергнуть аргументы суда, и его утверждение, что суд ошибается, говоря о неконкретности обвинения, лишено оснований. Более того, его ссылка на решение Верховного суда по делу 233-п97пр вообще не имеет никакого отношения к обсуждаемому вопросу. Даже если Верховный суд отменил решение суда первой инстанции о возвращении дела на дополнительное расследование, это произошло «по вновь открывшимся обстоятельствам». В деле Никитина же вероятность обнаружения «новых обстоятельств» исчерпала себя очень давно, — что и было подтверждено самой ФСБ в резолюции от 24 февраля 1998 г. Упоминание Гуцаном вышеуказанного инцидента в Верховном суде является, таким образом, абсолютно бессмысленным подтверждением очевидного факта, что Верховный суд властен отменять решения судов первой инстанции. Тем не менее, чтобы это сделать, Верховному суду необходимо объективное юридическое основание, а ни один из аргументов Гуцана таковым не является.

Взгляд суда на экспертные оценки
Суд утверждает, что оценки экспертов 8 Главного Управления ГШ ВС РФ являются «неконкретными и неполным». Гуцан заявляет, что этот вывод суд сделал преждевременно и без оценки доказательств по делу. Если суд усомнился в заключении экспертов, следовало вызвать их в судебное заседание. При этом Гуцан «забывает» о том, что эксперты основывали свои выводы на секретных и/или имеющих обратную силу указах, что не только противоречит ч. 3 ст. 15 и ст. 54 Конституции РФ, но и указаниям Генеральной прокуратуры от 27 января 1997 г. Основанием для решения экспертов от 28 мая 1997 г., на котором основано обвинительное заключение, являлись следующие части секретных и/или имеющих обратную силу нормативных актов:

• Пункты 242, 287, 300, 317 и 612 секретного приказа 071:93 МО РФ, вступившего в силу 7 сентября 1993 г.
• Пункты 275, 287, 305 и 582 секретного приказа 055:96 МО РФ, вступившего в силу 1 сентября 1996 г.
• Пункты 6 и 7 указа Президента Российской Федерации 1203:95, датированного 30 ноября 1995 г.

Отсутствие юридической базы в заключении экспертов очевидно из самого заключения. Следовательно, нет необходимости допрашивать экспертов в суде, чтобы отвергнуть это заключение.

Гуцан также заявляет, что эксперты дали оценку открытым источникам и дали ответ на вопрос о вероятности получения Никитиным информации об авариях на АПЛ из этих источников. Тем не менее, суд прав, называя анализ открытых источников экспертами неадекватным, поскольку они осмотрели лишь часть предоставленной Никитиным литературы. Это подтверждается тем фактом, что эксперты в/ч 27177 провели в августе 1997 года более детальное исследование открытых источников, чем сделанное ранее экспертами 8 Управления, и пришли к выводу, что практически вся информация в разделе 8.2 была ранее опубликована в открытой литературе. Более того, суд сам внимательно осмотрел открытые источники. Это происходило на открытых судебных заседаниях, и все, кто при этом присутствовал (за возможным исключением г-на Гуцана), могли видеть, что все аварии, упомянутые в разделе 8.2, обсуждались и анализировались до этого в многочисленных открытых источниках.

Таким образом, то, что суд не одобрил анализ, проведенный экспертами по использованию открытых источников, имеет веские основания, и вызов экспертов в суд не повлиял бы на решение суда. К тому же, сложно понять, что имеет в виду Гуцан, когда говорит, что после осмотра доказательств, суд «мог бы велеть провести экспертизу». В конце концов, разве не именно это сделал сам суд?

Оценка ущерба
Суд также нашел непонятной оценку экспертов, касающуюся ущерба (4.5 миллионов деноминированных рублей), нанесенного Никитиным в разделе 2.3 доклада объединения Bellona. Гуцан говорит, что и это заключение сделано преждевременно и без должного анализа материалов дела. Тем не менее, суд допросил экспертов и, очевидно, не счел их анализ удовлетворительным ни в том, что касается их методики, ни в том, что касается сделанных ими выводов. Цифра 4.5 миллионов рублей вообще не упоминается в их оценке, которая в основном состоит из различных формул и коэффициентов того, как вычислить экономический ущерб, нанесенный путем опубликования информации. Более того, эксперты исследовали ущерб, нанесенный опубликованием всего доклада в целом, не учитывая тот факт, что Никитин написал только несколько его глав и что обвинение считает, что только малая часть этих глав содержит государственную тайну.

Таким образом, оценка экспертов как основание для обвинения Никитина в выдаче государственной тайны, имеющей серьезные последствия для государства, бессмысленна. Не стоит даже упоминать о том, что подобная оценка должна быть связана с государственными тайнами, якобы имеющими место в докладе. Никитин, в конце концов, не обвиняется в том, что раскрыл «несекретную» информацию. Тем не менее, судя по репортажам журналистов, которые брали интервью у экспертов, они не проводили оценку собственно факта наличия государственной тайны в докладе объединения Bellona, поскольку они были уверены, что там есть государственная тайна. Таким образом, даже если экспертов бы допросили более «целенаправленно» касательно цифры 4.500.000 рублей, это не помогло бы ничего прояснить, как не помог бы и допрос следователя.

Потеря военной техники в мирное время
Суд также определил, что заключение обвинения о том, что Никитин собирал и передавал объединению Bellona информацию о потере военной техники в мирное время нелегитимно, поскольку это заключение не соответствует Закону «О государственной тайне».

Опять же, Гуцан считает, что суд сделал преждевременные выводы и неоправданно отклонил заключение предварительного следствия. Тем не менее, Гуцан вновь мешает карты, когда заявляет, что суд не согласился с тем, что «информация, которую собрал и передал Никитин … содержит данные о потерях военной техники в мирное время». Суд говорил вовсе не об этом, а в первую очередь о том, что, согласно ч.1 ст. 5 Закона "О государственной тайне", такая информация о потерях вообще не может считаться секретной. Таким образом, в обвинительном заключении нарушаются рамки дозволенного законом, и при ближайшем рассмотрении ч. 1 ст. 5 закона выясняется, что суд прав. В этой части статьи закона говорится об информации «о тактико-технических характеристиках и возможности использования различных видов вооружения и военной техники», что явно не то же самое, что потеря военной техники в мирное время.

К тому же, единственный аргумент Гуцана заключается в том, что обвинительное заключение основано на заключении экспертов 8 Управления, и что эти эксперты не были допрошены в суде. Тем не менее, это и не является необходимым по нескольким причинам: во-первых, постановка соответствующей части статьи Закона «О государственной тайне» не оставляет сомнений по поводу нелегитимности этой части обвинения. Во-вторых, эта оценка интерпретации буквы закона чисто юридическая, и суд должен быть квалифицирован в этом намного лучше, чем группа офицеров. В-третьих, указанные эксперты основывали свои заключения на секретных и имеющих обратную силу документах, что само по себе является достаточным для того, чтобы проигнорировать их заключение без допроса в суде.

Заключение
Вышеизложенное указывает на то, что протест Гуцана должен расцениваться как безосновательный, в то время как определение суда в основном верно. Последнее так же подчеркнуто в частной жалобе защиты от 5 ноября 1998 года. Причиной для этой жалобы послужило не то, что защита не согласна с точкой зрения суда как таковой, а то, что, по мнению защиты, суду, вместо того, чтобы посылать дело на доследование, следовало перейти к заключительной части судебного заседания без вызова других экспертов и свидетелей, чтобы Никитин был оправдан и смог выйти из зала суда свободным человеком. Предстоящее слушание в Верховном суде покажет, будет ли дело продолжаться вечно, или российская юридическая система все же сможет положить достойный конец этому позорному делу.

Дополнительная информация

• Обвинительное заключение по делу Александра Никитина