Российский вебсайт KSF.RU — издание, в котором работают журналисты из закрытых военных городов на Кольском полуострове, — предоставили в распоряжение «Беллоны» фотографии атомной подводной лодки (АПЛ) К-159 и ее команды, сделанные за день до того, как лодка затонула. Состояние АПЛ и понтонов, поддерживавших ее на плаву, выглядит, мягко говоря, весьма ненадежно.

К-159 находилась в пути на судоремонтный завод в Полярном (Мурманская область), где должна была быть утилизирована, и затонула спустя день после выхода из Гремихи, ранним утром 30 августа. Большая часть финансирования на утилизацию К-159 — и 15 других нестратегических АПЛ, часть которых была отбуксирована из Гремихи — ожидалась от западных спонсоров.

Главная Военная прокуратура начала расследование трагедии, в которой погибли девять из 10 членов команды К-159, но пока что обвинения предъявила только капитану второго ранга Сергею Жемчужнову, в чьей ответственности находилась операция по буксировке лодки.

Адмирал Геннадий Сучков, командующий Северного флота, был отстранен от должности в сентябре главкомом ВМФ Владимиром Куроедовым, который назвал гибель К-159 чередой «предотвратимых» ошибок.

«Предотвратимые» ошибки
В середине октября Жемчужнов выступил с резким и громким обвинением против деятельности Северного флота в области проведения операций по буксировке, перечислив те «предотвратимые» ошибки, которые вымостили для К-159 путь к катастрофе. Буксировка К-159, сказал Жемчужнов в интервью ежедневной газете «Коммерсант», была загублена с самого начала по причине использования старого оборудования.

Понтоны, с помощью которых обветшалая подлодка держалась на плаву, были изготовлены еще в 40-х годах, не были абсолютно герметичны, и не были предназначены для операций по буксировке, сказал Жемчужнов «Коммерсанту».

«Я как человек в погонах не имел возможности высказывать свое мнение и обязан был выполнять приказ», — сказал Жемчужнов. — «[…] Хотя если бы нас спросили, мы могли бы рассказать, что опыт буксировки свидетельствует не в пользу этой схемы».

Согласно Жемчужнову, «устройства, с помощью которых понтоны крепились к лодке, были приварены на проржавевший корпус, прочность которого в некоторых местах была сопоставима с прочностью обыкновенной фольги».

Во все четыре понтона периодически приходилось подкачивать воздух, рассказал Жемчужнов газете, а один из них «выглядел настолько хлипким, его требовалось поддувать еще чаще».

«[Понтоны] постоянно травили воздух, и, чтобы поддерживать заданную плавучесть субмарины, экипажу К-159 предлагалось каждые пять часов поддувать понтоны», — сказал Жемчужнов.

Корпус К-159 оторвался от части понтонов якобы посреди жестокого шторма, вскоре подлодка накренилась в сторону кормы и затонула.

По словам Жемчужнова, он предполагал, что операции по буксировке грозит опасность, но был вынужден исполнять то, что приказывало руководство.

Западные деньги на утилизацию ускорили вывод АПЛ из Гремихи
Летом 2003 года в адрес России неожиданно потекли значительные средства зарубежных стран, желающих помочь России в области ядерного нераспространения и экологических проблем. Пять иностранных государств совместно собрали более 200 миллионов долларов на усилия России по утилизации выведенных из эксплуатации нестратегических подводных лодок и экологической реабилитации некоторых наиболее радиоактивно загрязненных территорий на Северо-Западе России. Большая часть собранного финансирования была высвобождена из фондов и смогла, наконец, поступать на российские счета с подписанием в мае, в Стокгольме (Швеция), соглашения по «Многосторонней Ядерной Экологической Программе в Российской Федерации» (Multilateral Nuclear Environmental Programme in the Russian Federation, МНЕПР).

Северный флот, предвкушая скорое получение международного финансирования, принял решение перевести на буксире все 16 находящихся в отстое ржавых АПЛ из почти бездействующей военно-морской базы в Гремихе (также называемой Иоканьга), расположенной на восточном побережье Кольского полуострова, на судоремонтные заводы для утилизации, сказал Жемчужнов.

«План-график на переход отстойных подводных лодок Иоканьгского района базирования на утилизацию был утвержден командующим Северного флота весной 2003 года», — сказал Жемчужнов «Коммерсанту». — «В соответствии с ним, за летнюю навигацию с апреля по октябрь мы должны были перегнать из Островного [поселка на территории Гремихи] 16 атомных субмарин, выведенных из боевого состава флота. К-159 стала тринадцатой лодкой, которую мы переводили из Островного к месту утилизации».

В интервью газете Жемчужнов объяснил, чем были вызваны ускоренные темпы операции по буксировке АПЛ: «Думаю, здесь были замешаны немалые деньги, выделенные на утилизацию».

«Могу предположить, что эти деньги требовалось как можно быстрее освоить, отрапортовав в Москву об очистке баз Северного флота от «ядерного мусора»», — сказал Жемчужнов.

Задуманная командованием флота масштабная операция неожиданно «села на мель». Все 16 нестратегических подводных лодок в Гремихе стояли в базе, ржавея, уже в течение 10-15 лет. Цистерны главного балласта — устройства, регулирующий глубину погружения подводной лодки, — на многих из них были негерметичны.

По словам Жемчужнова, в сентябре 2002 года, когда на судоремонтный завод на Кольском полуострове из Гремихи буксировалась первая подводная лодка, внезапно оторвалась кормовая пара понтонов, хотя «никакого шторма тогда и в помине не было».

«Лодка дошла до пункта назначения, поэтому происшествие не привлекло внимания командования флота», — сказал Жемчужнов в интервью газете «Коммерсант».

ingress_image К-159, АПЛ первого поколения проекта 627 (типа «Ноябрь»), была обречена, отправившись 29 августа в свое последнее плавание на буксире из полу заброшенной базы в Гремихе. Credit: KSF.RU/Bellona

Западные спонсоры должны быть уверены в безопасном расходовании их средств Россией
Утилизация старых АПЛ первого поколения, таких как К-159, действительно представляет собой дело неотложной важности. Но настолько же важно принять все меры к тому, чтобы страны-спонсоры как можно серьезнее контролировали проекты по утилизации АПЛ, осуществляющиеся, в частности, на их гранты на проекты по ядерной и радиационной безопасности в России.

«Западные доноры не должны просто так предоставлять России финансовую поддержку, не изучив внимательно каждую стадию процесса, на который они дают России деньги — например, процесса утилизации атомной подводной лодки», — сказал в середине сентября Александр Никитин, подводник, капитан первого ранга, сейчас — председатель Эколого-правозащитного центра «Беллона».

Спонсоры разоружения и нераспространения в России должны настаивать на том, чтобы иметь возможность проанализировать проекты, которые они финансируют в России, с точки зрения потенциальных рисков, которые могут возникнуть в ходе их выполнения. Независимо от того, проистекает ли наблюдаемое сейчас отсутствие должного внимания к деталям осуществления проектов из наивности стран-доноров, или всему причина — нежелание иметь дело с печально известной российской бюрократией, но подобное попустительство может иметь очень неприятные последствия. По словам Никитина, «если иностранные доноры оплачивают какие-то операции, которые ведут к таким результатам [как гибель К-159], то лучше этого совсем не делать».

Норвегия стала первой страной среди международных спонсоров России, предпринявшей усилия по финансированию российских нестратегических АПЛ, и этим летом подписала контракт с российскими судоремонтными заводами на утилизацию двух подводных лодок проекта 671РТ (типа Виктор-II). Обе АПЛ находились в Гремихе и были отбуксированы в пункт утилизации таким же способом, как и К-159.

При этом, Норвегия, в конечном счете, по своей воле оказалась в ловушке, заплатив за утилизацию, — включая и опасные методы буксировки, — спонсируемых ею АПЛ, просто потому, что не изучила должным образом контракт с точки зрения безопасности всех этапов утилизации подводных лодок. Выделенные средства были просто переведены задействованным в процесс утилизации судоремонтным заводам, которые сами, по своему выбору, нанимают подрядчиков для выполнения различных работ по утилизации. Когда «Беллона Веб» попросила прокомментировать такой явный огрех представителей норвежского Министерства иностранных дел, ответом был уклончивый кивок в сторону России: «[Такая практика] — личное дело российской стороны».