News

Юрий Шмидт: «Государство, в котором силовые структуры бесконтрольны, обречено на сокращение гражданских свобод»

Опубликовано: 11/10/2012

Автор: Лина Зернова

Выдающийся адвокат, председатель Российского комитета адвокатов в защиту прав человека, лауреат ряда российских и международных премий в области защиты прав человека, член правления ЭПЦ «Беллона» Юрий Шмидт в беседе с главным редактором журнала «Экология и право» комментирует ситуацию последних месяцев в законодательной сфере России.

Изолировать оппозицию

– Юрий Маркович, 21 сентября депутаты ГД приняли в первом чтении поправки к статьям 275 УК «Государственная измена» и 283 УК «Разглашение государственной тайны». При этом в России не принята масса крайне необходимых и уже разработанных законодательных актов. Как вы квалифицируете концентрацию внимания органов власти на «шпионских» законах?

– Вы правильно заметили – в России существую огромные законодательные дыры, требующие своего урегулирования в самых разных сферах нашей жизни. Думе давно надо было бы составить четкий план законотворческой работы и определиться с приоритетами. Но с момента прошедших президентских выборов мы наблюдаем удивительное явление: все планы по систематизированной работе, которые, вероятно, имелись в нижней плате Парламента, отодвинуты в сторону, а депутаты принимает законы, которые посвящены исключительно сокращению поля гражданских свобод.
Это и избирательное законодательство, и законы о митингах, клевете, разглашении государственной тайны. В последние недели парламентарии не нашли ничего лучшего, как заняться законом о богохульстве… Ну, и так далее. Словом, перечисленные нами законы пластично вписываются в задачу, которую явно поставила перед собой Дума. Или кто-то поставил перед ней.

– По-вашему, нам следует ожидать «продолжения банкета»?

– Скорее всего, мы будем «счастливыми» свидетелями дальнейшего появления на свет подобных документов. К примеру, уже начинает обсуждаться закон об Интернете… Все это вместе взятое свидетельствует о том, что власть решила усилить свой атакующий потенциал. Вместо того, чтобы искать контакты с оппозицией, она взяла курс на прямую и жесткую конфронтацию. Причем, не останавливаясь перед такими катастрофическими последствиями как углубление уже ставшего реальным раскола общества.

Когда-то большевики поделили Россию на белых и красных. Белых было предписано уничтожать. То же самое – сделать с духовенством. Экспроприаторов-кулаков – экспроприировать. Какую-то часть народа – выслать за пределы страны. То есть с частью людей решили просто физически покончить, решив тем самым все проблемы.

Похоже, что сегодня происходит нечто аналогичное. Власть задумала если не физически уничтожить, то запугать или хотя бы скомпрометировать активную часть оппозиции, загнать ее в резервацию. Не в прямом смысле, конечно, за колючую проволоку (хотя многим и это тоже грозит), но изолировать ее от общества, чтобы к нулю свести ее влияние на происходящие процессы.

В режиме спецоперации

– Создается впечатление, что в законодательном поле РФ разворачивается некая спецоперация…

– Совершенно верно. Достаточно вспомнить, как принимались некоторые законы. Например, закон о митингах, утвержденный буквально накануне 12 июня 2012. Если бы его не приняли в ночь с 8-го на 9-ое июня, то Совет Федерации не успел бы «рассмотреть» (а фактически проштамповать) на следующий день. Еще один день требовался на подпись документа президентом, плюс день на публикацию. Действительно, законотворчество стало напоминать спецоперации, где не идет и речи о соблюдении процедур и регламентов выпекаемых в спешке законов.

Своя рука – владыка!

– Теперь в чем я вижу основной смысл принятия законов, связанных с уголовной ответственностью за «государственную измену». По этой статье судили Александра Никитина, Григория Пасько, Валентина Данилова, делами которых я либо непосредственно, либо как консультант занимался. Могу засвидетельствовать, что ФСБ не оставляло раздражение от неудачных, с их точки зрения, формулировок диспозиции статей о государственной измене, шпионаже и разглашении государственной тайны. Например, в них не было установлено ответственности за сотрудничество с международными организациями, а в деле Никитина выдача «государственной тайны» была осуществлена, по версии следствия, именно международной экологической организации. Ну и так далее.

Если в законе имеются какие-то нормы  или статьи, мешающие проведению запланированных репрессий, то существует несколько вариантов действий властных структур. Легитимный – скрупулезно доказывать все элементы существующего состава преступления, не «додумывая» того, за что ответственность не предусмотрена, «Облегченный» – игнорировать положения закона, а уж совсем идеальный – просто изменить статьи УК, убрав все «неудобные» моменты. Поскольку в России независимой законодательной власти нет, Лубянка без проблем добивается внесения удобных для нее изменений. Так, сегодня законы  о государственной измене и разглашении государственной тайны максимально расширены. Теперь уже трудно представить, какие действия не влекут за собой уголовной ответственности.

– Скажем, если теперь россиянин решит пообщаться с представителями  Гринпис или «Беллоны», и не дай Бог, перевести на их счет 100 рублей в качестве пожертвования, это может быть рассмотрено как измена Родине?

– Формально, получается так.

Паны дерутся, а у холопов чубы трещат

– В свое время Александру Никитину повезло. После его ареста в 1996 году Борис Ельцин пообещал не вмешиваться в ход дела. И я заверяю: Администрация Президента, несмотря на все попытки ФСБ оказать через нее давление на суд, была совершенно нейтральна, что в значительной степени определило позитивный исход этого уникального дела.

Сейчас ФСБ обретает былое могущество, но, судя по всему, его потенциал кое-кто считает недостаточным. И как положено в стране, в которой между властями отсутствуют реальный баланс, система контроля (и государственного, и общественного), нет независимого парламента и независимого суда, каждая из существующих «силовых» структур стремится захватить побольше власти. В том числе, и путем отвоевания себе нового пространства через принятие законов.

Кроме того, незаметно для посторонних глаз, «под ковром» идет  борьба между силовыми структурами. МВД конфликтует со Следственным комитетом, последний – с Прокуратурой, ФСБ – с ними обоими и с ФСО. Конкуренция и борьба за приоритеты идут и внутри каждого силового блока. И каждое ведомство стремится доказать свою необходимость и полезность, показать, что если что-то получается недостаточно эффективно, то только по той причине, что у этого ведомства не хватает полномочий. А новые полномочия – это новый фронт работ, увеличение бюджетных поступлений, расширение сферы влияния, чины, награды.

Государство, где силовые структуры, по сути, бесконтрольны, и каждая действует в своих интересах, обречено на правовую вакханалию, спецоперации в законодательном поле, сокращение гражданских свобод.

– Как тут не вспомнить классику: паны дерутся, а у холопов чубы трещат…

ФСБ – против России

– Вообще вся история советского Комитета государственной безопасности сводилась в основном к тому, что они грубо фабриковали дела, которые сами же потом «с успехом» расследовали. Ловить настоящих шпионов и изменников значительно сложнее, чем искусственно созданных. А «выдавать на гора» результаты своего труда как-то надо…

В деле Никитина мы доказали, – к сожалению, это оказалось почти незамеченным обществом, – что это дело изначально представляло собой большую провокацию. ФСБ с первого дня сотрудничества Никитина с BELLONA имело об этом информацию. Служба знала о том, что Никитин звонил своему учителю Артеменкову и договаривался с ним о встрече, рассказывая какой проблемой он занимается. По телефону – тогда еще без компьютера – обсуждались все вопросы с соавторами в Мурманске, Осло, в других городах, обсуждались план и варианты доклада об источниках ядерного загрязнения на Северном флоте, послужившего впоследствии предметом уголовного дела. И все эти записи потом фигурировали в качестве «доказательств измены» на суде, то есть изначально были в распоряжении ФСБ.

Был момент, когда в Мурманск из Осло прибыл Томас Нилсен на итоговую встречу с соавторами. Она проходила под полным контролем ФСБ. Но только после того, как Нилсен вернулся в Норвегию с ноутбуком, в котором находился тот самый доклад, сразу в нескольких российских городах, по-моему, одновременно по 16-ти адресам началась грандиозная операция с обысками, изъятием вариантов доклада.

– Вы считаете, возможность вывезти скандальный документ была предоставлена преднамеренно?

– Абсолютно! Они многократно могли эту работу предотвратить, и, если действительно были уверены, что готовится государственная измена, были обязаны это сделать, потому что первейшая задача органов государственной безопасности – предотвратить разглашение государственной тайны. Здесь же участникам дела, каждый шаг которых отслеживался, была предоставлена возможность вывезти документ с «гостайной» за границу. ФСБ с нетерпением дожидалась этого момента. И как только это состоялось, они возбудили давно планируемое уголовное дело и тут же доложили о его раскрытии.

– Не до конца понимаю – зачем?

– Чтобы не допустить продолжения разрядки и снижения напряженности в мире, а значит, уменьшения своего значения и, возможно, полномочий и кадров. Вспомните, это было время, когда Андрей Козырев, тогдашний министр иностранных дел РФ, поехал в Норвегию (член НАТО, между прочим), где им был подписан всеобъемлющий меморандум о сотрудничестве, в частности, в сфере утилизации ядерных отходов. И это дало мне основание заявить тогда, что ФСБ в этом деле проводило самостоятельную политику – антироссийскую и антипрезидентскую. Потому что практически одновременное с подписанием Меморандума возбуждение такого уголовного дела сильно нивелировало успех, каковым, несомненно, являлся Меморандум. Что, безусловно, не способствовало снижению напряженности в отношениях между нашими странами. Равно как и арест Никитина, который явно специально откладывали до поездки Ельцина в Норвегию (против обыкновения его арестовали спустя полгода после возбуждения дела, буквально за две или три недели до поездки Ельцина). То есть, это был удар, в значительной степени торпедирующий возможные положительные результаты этой поездки. Одно из своих интервью того времени я так и назвал: «ФСБ – против России».

При этом, прямым результатом работы «Беллоны» и Никитина по привлечению внимания к катастрофическому положению дел с утилизацией ОЯТ на Северном флоте стало направление значительных финансовых потоков западных стран для ликвидации ядерного загрязнения региона.

– По оценкам «Беллоны», за 15 лет было привлечено порядка 30-ти миллиардов долларов.

– Я этого не исключаю.

Куда повернулся вектор пропаганды

– Юрий Маркович, если вернуться к законодательству, то не кажется ли вам, что подобного рода законы можно рассматривать, как удар по горизонтальным связям в обществе? Как попытку разобщить и запугать российску общественность?  

– Скорее всего, это так. Вы, наверное, заметили, что в последние несколько месяцев, я бы сказал, с момента прихода Вячеслава Володина на главную идеологическую должность в Кремле, изменился вектор государственной пропаганды. Не говоря уж о ее резком усилении. Сегодня нормой стали попытки подвести под умаляющую права человека законодательную деятельность Думы «легитимную» базу со ссылками на якобы аналогичные законы других (демократических) стран. При этом законотворцы не стесняются грубейшего искажения фактов. Мы еще будем вспоминать «сурковскую» эру, как период почти полной свободы…

Например, в «замечательном» законе о регистрации НКО в качестве иностранных агентов инициаторы ссылаются на закон 1938-го года США, где практически все другое: повод, обстоятельства, цель, люди, наконец, само понятие «агент». В русском языке это слово обозначает либо физическое, либо юридическое лицо, «действующее по поручению, в интересах кого-либо, а также секретного или кадрового сотрудника спецслужб». Какое отношение к такому определению имеют российские НКО? К тому же никто не отменял ст. 13 Конституции РФ, согласно части 4 которой «общественные объединения равны перед законом». Кто разрешил дискриминацию НКО?

– Действительно, как можно нарушать главный закон страны?

– Они считают, что они достаточно сильны, и никого и ничего не боятся. Ни суда в своей стране, ни нового «Нюрнбергского процесса». И надо сказать, что сегодня они действительно умело раскалывают оппозицию, затыкают все щели, через которые свободная информация может относительно беспрепятственно циркулировать и внутри страны, и в глобальном масштабе.

Когда идет тотальная пропаганда, обращенная на десятки миллионов человек, не прикасающихся к компьютеру, не выходящих в Интернет, любые сомнительные приемы проходят, то есть достигают хотя бы частичного эффекта, усугубляют раскол общества и поддерживают напряжение. Федеральные же телеканалы формируют общественное мнение и создают полную картину того, что по части соблюдения прав и свобод человека мы ничуть не хуже других…