News

Полигон «Красный Бор»: рабочий упал в токсичный котлован. Свидетель ЧП срочно переведен на другой участок

Ворота полигона гостеприимно распахнуты.
Ворота полигона гостеприимно распахнуты.
Виктор Терешкин

Опубликовано: 10/10/2016

Автор: Виктор Терёшкин

Об этом группе активистов Межмуниципальной инициативной группы по экологической безопасности Петербурга и Ленобласти (МИГ) сообщил один из рабочих, трудившихся на полигоне. ЧП произошло в начале прошлой недели. Пострадавший работал на монтаже понтонов, потерял равновесие и рухнул в токсичную жидкость. К счастью, его быстро вытащили, но в больницу отправлять не стали.

Об этом группе активистов Межмуниципальной инициативной группы по экологической безопасности Петербурга и Ленобласти (МИГ) сообщил один из рабочих, трудившихся на полигоне. ЧП произошло в начале прошлой недели. Пострадавший работал на монтаже понтонов, потерял равновесие и рухнул в токсичную жидкость. К счастью, его быстро вытащили, но в больницу отправлять не стали.

Еще рабочий рассказал, что им не платят зарплату, и если подобное положение вещей продлится, они объявят забастовку.

Мне сверху видно всё

6 октября активисты МИГ, как и планировалось, провели рейд, осматривая прилегающую к полигону территорию. А также запустили дрон, который показал, что же происходит сейчас на самом полигоне. С активистами МИГ в рейде побывал наш корреспондент Виктор Терёшкин.

Пока дрон жужжал над картами-котлованами, мы пошли вдоль новенького забора. Над его сооружением дружно трудились смуглые ребята. Только в одном месте поверх забора уже натянуто колючее спиральное заграждение «Егоза». Скоро оно будет сооружено над всем забором. Если злоумышленники преодолеют «Егозу», сработает охранная сигнализация. Это радует – прежняя колючая ограда в один ряд была настолько легко преодолимой, к тому же в ней кое-где были дыры, что я диву давался, как можно вокруг такого опасного объекта терпеть такое непотребство. И это при том, что на сооружение так и не заработавшего завода по переработке токсичных отходов уже ушло то ли два, то ли три миллиарда рублей. Точную цифру так никто и не подсчитал.

Над запорным устройством (шандорой), предназначенным для перекрытия неочищенных стоков полигона, наша группа останавливается. Сын Юрия Кваши Денис берет пробы воды, вытекающей из трубы. Она тянется от очистных, которые предназначены для фильтрации ливневых стоков. Поток из трубы идет жиденький. Весной он был гораздо мощней. Нюхаю воду. В нос бьет отвратительный, острый запах.

– Это похоже на запах фенола, – делает вывод Виктория Маркова, председатель МИГ. Надо опять писать обращение в Росприроднадзор.

Подходим к воротам полигона. И опять неприятный сюрприз. Они гостеприимно распахнуты, охранника не видно. Только три цуцика бегают неподалеку.

– На моей памяти такое впервые, – замечает Виктория Маркова.

Минут через десять появляется охранник, лениво подходит. Видит, что все знакомые лица, говорит – у нас тут все спокойно, жизнь нормальная. На мою просьбу представиться отвечает с ленцой:

– А зачем вам моя фамилия?

Поворачивается и уходит. Так и не закрыв ворота. Идем дальше вдоль старого забора. На груде свеженапиленного бруса сидит уставший рабочий в загвазданной куртке. Вот его о том, как работается на полигоне, и стал расспрашивать Юрий Кваша, член Общественного экологического совета при губернаторе Ленобласти, глава муниципального образования Тельмановское сельское поселение. И рабочий, его зовут Андрей, фамилию он называть побоялся, нас огорошил:

Krasniy Bor Рабочий Андрей: «Нам объяснили - верхний слов в 30 сантиметров не опасен».

– Да нам зарплату не платят. Заказчик работ – «Гидрокор». Если завтра денег не дадут, объявим забастовку! Работа опасная. Три дня назад один наш рабочий не удержался на понтонах, упал в эту жижу. Хорошо, что рядом с ним были другие мужики, он недолго барахтался. Достали, отмыли в душе.

– Да надо было отправить на обследование в больницу, – не выдержал Кваша. – Тут же в котловане могут быть токсиканты и первого и второго класса опасности. Ему надо пройти обследование, чтобы не получилось как с героями Чернобыля: они жизнью на реакторе рисковали. А потом, больные, оказались никому не нужны.

– Да нам объясняли, – стал оправдываться рабочий, – что верхний слой в 30 сантиметров не опасен. А вот если погрузишься ниже, тогда – засада…

«Да ничего опасного на полигоне нет!»

Мы возвращаемся тем же путём, что пришли. Но теперь нас сопровождает охранник в новенькой, с иголочки черной форме. Эдакий почетный эскорт. Прошу Квашу рассказать, что показал дрон с высоты птичьего полёта:

– Это предварительная информация, – предупреждает Юрий. – Подробный анализ сделает Виктория Маркова. Дрон показал, что идут работы на 68 карте и на 64. На 68-ой мы увидели плавающие понтоны, они разрознены, не соединены между собой, никаких примыканий к обваловке не видно. Такое впечатление, что те, кто ведут работы, не понимают, каким образом укрыть зеркало карт. Думаю, эти технические сложности возникли из-за того, что у них нет проектного решения. Они на ходу додумывают стыковочные узлы, сталкиваются с трудностями расположения понтонов, возможно, неравномерно происходит осадка самих понтонов, потому что плотность, вязкость отходов в разных местах карты различная. Все это должно было быть предусмотрено в проектном решении. Комитет по природопользованию выпустил пресс-релиз, в котором было сказано, что 60% карты 68 уже накрыто понтонами, но на мой взгляд, укрыто всего процентов 30. И то кусками – в одном, другом, третьем месте. А по 64 карте у меня возникло впечатление, что там засыпается юго-западный угол, туда заехал экскаватор, подъезжают самосвалы, идет отсыпка грунтов внутрь карты. Еще одно – и очень важное. Выросла обваловка вновь вырытых карт. По всей видимости, обе карты сейчас уже заполнены до предела ливневыми водами, поступающими грунтовыми водами, туда перебросили часть токсичных вод. И весь требуемый объем им не принять, поэтому так резко и нарастили обваловку. Она намного выше той, которая была сделана на старых открытых картах.

– Но если не успеют укрыть карты до морозов понтонами, что может произойти? – спросил я.

– Если до морозов не успеют, работы придется прекратить, вязкость у жидкости в картах будет иная. И с геомембранной пленкой работать, думаю, будет невозможно. Обваловка будет покрыта льдом, снегом. Работы будут остановлены, понтоны, покрытые щитами из бакелитовой фанеры, останутся в картах. Боюсь, что все это опять закончится печально, обещанного покрытия мы не получим. Сроки будут нарушены, обязательства, взятые перед комиссией ХЕЛКОМ, не выполнены.

– А как вы расцениваете ЧП, о котором мы только что услышали?

Krasniy Bor dron Дрон в небе над полигоном. Credit: Виктор Терешкин

– Тут все взаимосвязано, – ответил Кваша. – Проекта работы с понтонами нет, государственной экологической экспертизы нет, работы они ведут на свой страх и риск. Думаю, что рабочим не особо объясняют, насколько опасны испарения из карт. Думаю, что и никаких страховочных мер не применяется. Рабочие спокойно перемещаются по плавучим понтонам, могут упасть в карту, и будут ли рядом товарищи, готовые оперативно помочь? Работы производятся по понятиям, а не по проекту, не по законодательству. Поэтому и произошло это ЧП. Могут произойти и несчастные случаи, в особенности, когда начнется аврал в предзимье. Мокрые от дождей, снега понтоны, спешка, все это усугубляет риск. Деньги – большие деньги – вот причина этой спешки, этого бардака. Вот мы сейчас идем мимо карт, которые были так же построены без проекта несколько лет назад. Вы видите, что с ними? Бетонные откосы поползли в карты, разваливаются. 34 миллиона зарыты в землю. Возбуждено уголовное дело. Пока к ответственности никто не привлечен. Эта работа была заранее обречена на крушение. Сейчас точно по такому же сценарию идут работы по укрытию карт понтонами. Скорее всего, результат будет такой же плачевный. На две карты, которые никогда не будут использованы, ушло 34 миллиона. На все работы, которые сейчас ведутся, отпущено 120 миллионов.

Тут охранник, который слышит этот комментарий, решает внести свой убойный аргумент.

– Да ничего опасного на полигоне нет! Я вон в пожарном водоёме рыбу ловлю, уху из нее ем. Рыбка, правда, большой не вырастает. И купаюсь. И ничего со мной не случилось.

Идем от полигона к деревне Феклистово. Ветер дует нам в спину от открытых карт. Тяжелый химический запах чувствуется остро. В ста метрах от полигона пасется стадо коров. Сытые буренки хрупают травой. Хорошее молочко они домой принесут. Вспоминаю, как три года назад брал интервью у жителя Феклистово. Алексей Гулибин бойко бросал землю в тачку, но на мои вопросы – не мешает ли полигон тут жить – ответил охотно.

– А к нам запах оттуда наносит только при северном ветре. А так мы здесь живем, грибы, что у полигона растут, жуем, и ничего нам не делается. Воду из колодцев на анализ брали, сказали – хорошая.

Как писал Николай Тихонов: «Гвозди б делать из этих людей: Крепче б не было в мире гвоздей».

По телефону я связался с Алексеем Трутневым, генеральным директором полигона «Красный Бор»:

– Как идут работы по накрытию карт понтонами?

– Все идет по графику, работы выполняются очень активно, – ответил он.

– Рабочий рассказал нам, что им не платят зарплату. Что 3 октября произошло ЧП – человек упал с понтона в карту. Это дело расследуется, или ему не придали значения?

– Это рабочий подрядчика. Генеральному директору задали вопрос – что это такое? Пока информация о падении не подтвердилась. Скорее всего, это провокация. По поводу задержки зарплаты они у себя расследование проводят. Я не исключаю, что это было сказано рабочим для красного словца.

P.S. Юрий Кваша в субботу попытался поговорить по телефону с рабочим Андреем. Он приехал сюда на заработки из Бреста. Работать он работает, но трудовой договор не подписан. После разговора с группой эко-активистов его тут же перевели на другой участок, в Петербург. И предупредили – будешь болтать, ничего не заплатим.

Комментарий Виктории Марковой, председателя МИГ:

1. Карта каскада №59 приобрела оранжевый цвет. Хотя в ней должна находиться чистая вода после щелочной очистки в карте №67 и дальнейшего выпадения солевого осадка в карте №66. Между второй новой картой (расположенной ближе в юго-восточной части полигона) и картой №59 видны цветные фрагменты токсичных отходов, разлитых на рельеф местности, что подтверждает версию о сбросе токсичных отходов и в карту каскада №59.

2. Карта №68 частично укрыта понтонами. Верхний ряд понтонов уже окрашен мастикой. Примыкание понтонов к обваловке карты отсутствует, поскольку нет технического проектного решения монтажного исполнения данного узла примыкания. В таких условиях обеспечить надежность замка соединения «понтонного поля» на зеркале карты с обваловкой, подверженной фрагментарному разрушению, не представляется возможным, поскольку любые расчеты и технические решения за рамками проекта носят условный и субъективный характер, не получивший экспертной оценки и заключения государственной экспертизы. И совсем дурацкий вопрос: зачем мастичить часть поддонов, если до их полного соединения и укрытия пленкой еще «тысячи миль»? – Чтобы хоть как-нибудь отработать бездарный государственный контракт?

3. Вызывает непонимание и недоумение способ применения гидроизоляционной пленки, которая с понтонов должна каким-то образом переходить на обваловку карты, огибать обваловку и опускаться с нее на уровень основания обваловки во избежание попадания осадков внутрь карты в узлах примыкания понтонов к обваловке. Как пленка будет крепиться к обваловке? Будет ли на обваловке какая-либо «подстилающая одежда» (каркас, застеленный фанерой или иным строительным материалом) или пленка будет раскатана по земляному валу без особых «фантазий»? Проектное решение отсутствует, поэтому можно ожидать любых «чудес» со стороны горе-ликвидаторов аварийности полигона.

4. Укрытие карты №68 и №64 будет съемным, или его придется разрушать, когда станет вопрос об обезвреживании токсичных отходов, накопленных в карте? И каким образом при несъемном укрытии доставать токсичные отходы для обезвреживания, когда начнется реализация проекта рекультивации полигона? Если придется все ломать, то зачем строить такие сооружения и тратить на них баснословные бюджетные средства? Допустим, что придумают способ извлекать отходы, не разрушая понтонное укрытие. Тогда при откачке жидких токсичных отходов уровень зеркала карты опустится, а значит – понтоны вместе с натянутой пленкой повиснут на обваловке? Или они опустятся следом, оторвавшись от пленки? Или пленка тоже опустится, растянувшись, соскользнув с обваловки или иным образом деформировавшись под весом понтонов? Нет проекта – нет и решения. Одни вопросы и догадки.