News

ПРЕСС-РЕЛИЗ: Беллона выступила с критикой планов строительства второй Смоленской АЭС на слушаниях в Рославле

Слушания по второй Смоленской АЭС прошли в Рославле 28 апреля 2014 года.
Фото: Андрей Ожаровский / Беллона

Опубликовано: 30/04/2014

Оценка воздействия второй Смоленской АЭС содержит элементы манипулирования, и умалчивает о таких критически важных и проблемных вопросах, как обращение с радиоактивными отходами и апробированность реакторной установки, - заявил представитель Беллоны на слушаниях, состоявшихся вчера в Рославле.

Поздно вечером 28 апреля в городе Рославле Смоленской области завершились общественные слушания по проекту сооружения второй Смоленской АЭС, для которой Росатом предлагает экспериментальные реакторные установки ВВЭР-ТОИ.

Публикуем текст выступления на слушаниях представителя Беллоны.

Добрый день!

Меня зовут Андрей Ожаровский, я тоже выпускник Московского инженерно-физического института, как многие, здесь собравшиеся. Я представляю экологическое объединение Беллона. Я прочитал оценку воздействия на окружающую среду. Это более 700 страниц.

Впечатление ОВОС на меня произвёл плохое. Могу с вами этим поделиться. [В ОВОС] есть элементы манипулирования, есть элементы дезинформации, есть элементы умалчивания о критически важных вещах.

Но начну с хорошего. Конечно, хорошо, что официально концерн Росэнергоатом признал необходимость вывода из эксплуатации старых и опасных реакторов РБМК. Произойдёт это в 2022 и 24 году, как написано на 7-м листе ОВОС. То есть, реакторы будут выводиться из эксплуатации.

Реакторы РБМК надо выводить, но чем заменить?

Процесс вывода из эксплуатации именно реакторов РБМК в мире уже идёт. Опыт определённые есть у литовцев Игналине, у украинцев, где происходит вывод из эксплуатации 1, 2 и 3-го реакторов Чернобыльской атомной станции. Это процесс на годы, на десятилетия, и, в общем-то, на столетие. То есть вдруг будет принято решение о выводе из эксплуатации, то, конечно, сотрудники атомной станции работу не потеряют.

Вопрос сейчас стоит, чем заменить? И тут первая проблема. Крайне некорректно рассмотрены альтернативы [строительству новых реакторов]. Почему-то выключен из рассмотрения, очень интересным словесным приёмом, наиболее успешный и популярный сейчас в мире источник энергии – это газовое топливо. Россию природа и Бог газом не обидели. Так случилось, что через Смоленскую область проходит экспортная труба, и вопрос дополнительного отбора газа на нужды области не стоит.

Современные парогазовые установки имеют больший КПД, чем атомные станции, строятся быстрее, стоят дешевле. И даже при более дорогой топливной составляющей дают значительно более дешёвую электроэнергию, чем атомная генерация. Такие реалии России. Поэтому сравнивать в оценке воздействия на окружающую среду нужно не с опасным углём. Я согласен, что если бы предложили строить угольную станцию, надо было выходить на демонстрации, протестовать против этого. Но никто этого пока не предлагает, а [новую АЭС] почему-то сравнивают с угольной.

Экспериментальное

Дальше. Что предлагают построить? Объект называется ВВЭР-ТОИ. «ТОИ» – типовой, информатизированный, оптимизированный – это рекламное название. Настораживает, когда в обсуждение таких серьёзных устройств, как реакторы атомной электростанции, вносят привкус рекламы.

Ни одного реактора такого типа в природе не существует. Это общеизвестно. Это не типовой реактор. Но у него такое название – хорошо, как хотите, так и называйте…

Читаем [ОВОС] 12-й лист: «реакторная установка В-510 создаётся на базе оборудования и схемно-режимных решений реакторной установки прототипа В392М». Докладываю: ни одного реактора В-392М в работе не существует. Это реактор так называемой [АЭС-2006] ВВЭР-1200, их сейчас достраивают на второй Ленинградской и второй Нововоронежской атомных станциях. То есть, фактически, предлагают не опробованную на практике технологию.

Меня учили, что именно практика является критерием истины. И пока не собран хоть один реактор, похожий на этот, все доказательства того, что он работоспособен, все доказательства того, что он безопасен, носят теоретический, расчётный характер. Этому можно верить, можно нет. Но это не вопрос религии, вопрос веры – это вопрос [наличия] инженерных доказательств.

Вам фактически предлагается участвовать в эксперименте. Два реактора ВВЭР-ТОИ хотят построить на соседней Курской атомной станции-2 и два ректора здесь. Четыре реактора с непонятной работоспособностью.

Сведения о радиоактивных отходах стали секретной информацией

Вопрос радиоактивных отходов, это традиционно сложный вопрос для авторов оценки воздействия на окружающую среду. Но здесь разработчики показали совершенно потрясающие трюки.

Помните, здесь проходили слушания по комплексу переработки радиоактивных отходов. Все здесь знают, что действующая Смоленская АЭС за 30 лет работы с тремя реакторами наработала 446 тысяч двухсотлитровых бочек радиоактивных отходов, это после кондицирования, прессования, после всего, да ещё 3,5 тысячи контейнеров НЗК. Примерно столько же отходов будет, наверное, производить и новая станция. Почему этих данных нет в оценке воздействия на окружающую среду, я не знаю. Но могу предположить, наверное, потому, что их хотят скрыть.

Я задал вопрос, надеюсь получить на него ответ. Буду благодарен, если будет чётко сказано, какой объём РАО, какой радиоизотопный состав, какая общая активность, какая общая масса и какая классификация по действующему законодательству. У нас работает Федеральный закон 190, производитель радиоактивных отходов должен знать, какого класса радиоактивные отходы он производит.

[Ответа на заданный вопрос не было. Заместитель директора по проектам Курской и Смоленской АЭС ОАО «Атомэнергопроект» Виктор Школенков вопрос зачитал, но сообщил, что эта информация «закрытая». Беллона будет выяснять, кто, когда, и на каком основании засекретил информацию о радиоактивных отходах, образующихся при работе АЭС.]

Судьба отходов

Потрясающе в оценке воздействия написано про судьбу [радиоактивных отходов]. Там есть раздел про то, как они [отходы] сжимаются, сортируются, цементируются, а дальше говорится, что всё складывается и направляется «для дальнейшего хранения за пределы атомной станции».

Где тот объект, где будет происходить дальнейшее хранение? За пределы АЭС – это будет сразу за промплощадкой? Или куда, в другой регион [повезёте]? Неужели вы действительно думаете, что найдётся в России такой регион, который будет принимать ваши отходы? Я абсолютно уверен, что в конце, если этот проект будет реализован, то могильник будет здесь, на Смоленской земле, как это сейчас происходит на Ленинградской атомной станции. Там происходит обсуждение могильника, пункта захоронения радиоактивных отходов, который будет находиться за пределами промплощадки АЭС.

Зачем друг друга обманывать? Давайте признаем, что за отходы несут ответственность предприятия, на которых они образуются. Не получится куда-то их увезти.

Диалог на слушаниях невозможен

Я очень сожалею, что предложенный регламент не позволяет обсудить эти вопросы. Дальше кто-то будет реагировать на то, что я сказал, кто-то нет. Но мы не сможем вступить в диалог, это жалко, что такой выбран регламент.

[То, что мною сказано] это не моё частное мнение. Я передаю в секретариат Позицию, выработанную тридцатью общественными организациями, которые профессионально занимаются проблемами ядерной и радиационной безопасности. Мы ее выработали в прошлом году. Мы пришли к выводу, что надо выступать против новых атомных проектов, потому что они могут представлять угрозу для радиационной безопасности, и, кроме того, нарабатывают радиоактивные отходы, с которыми, в общем-то не понятно что делать.

Прошу учесть это мнение. Спасибо.

Общественные слушания по предварительному варианту оценки воздействия на окружающую среду (ОВОС) при размещении, сооружении и эксплуатации энергоблоков №1 и 2 филиала ОАО «Концерн Росэнергоатом» «Смоленская атомная станция-2» прошли в городе Рославль Смоленской области 28 апреля 2014 года. Слушания продолжались четыре часа, в них приняло участие около пятисот человек, в основном, сотрудники АЭС.