Впрочем, достигнуть всех этих целей РФ вряд ли удастся — эксперты полагают, что заинтересованность исключительно экономическими механизмами в условиях отсутствия амбициозной климатической политики вряд ли сыграет на руку России в международном климатическом переговорном процессе.

«Сегодня Российская Федерация, как и ряд стран Приложения I к РКИК, не намерена брать на себя количественные обязательства по снижению эмиссий парниковых газов в рамках второго периода обязательств Киотского протокола, который будет охватывать только около 15% глобальных выбросов парниковых газов. Вместе с тем, оставаясь стороной Киотского протокола, Российская Федерация будет продолжать выполнение всех его иных (кроме количественных) обязательств», заявил, выступая на сессии «высокого уровня» в Дохе, глава российской делегации Александр Бедрицкий. Таким образом, была поставлена промежуточная точка в дискуссии по вопросу присоединения или неприсоединения к Киото-2, продолжавшейся в РФ практически всю осень. Большая часть экспертов из области бизнеса и общественных организаций, призывавших России присоединиться к Киото-2 с количественными обязательствами, все-таки не смогла пролоббировать подобное политическое решение. Пока официальная позиция осталась на уровне прошлого года — до тех пор, пока крупнейшие эмитенты не имеют в КП-2 численных обязательств (США не ратифицировали протокол совсем, а Китай и Индия не имеют по нему численных обязательств, относясь к категории развивающихся стран), Россия также не будет брать на себя количественные обязательства до 2020 года.

Впрочем, несмотря на отсутствие количественных обязательств Россия все-таки объявила внутреннюю количественную цель снижения выбросов. «Наша страна стремится не допустить разрыва в своих действиях по сокращению выбросов парниковых газов и с 2013 года приступит к реализации заявленных в Копенгагене и подтвержденных в Канкуне целей о сокращении выбросов до 25% к 2020 году в рамках Конвенции», заявил Бедрицкий в своем выступлении. Примечательно, что в Копенгагене РФ заявляла о возможности постановки цели либо в 15% (если к 2020 не будет разработано нового глобального соглашения), либо к 25% (если соглашение появится). К конференциям в Канкуне и Рио осталась лишь цифра в 25%. Всю осень в РФ на уровне министерств велась дискуссия – минус 20% или минус 25%. Уже во время первой недели переговоров, ряд российских СМИ получил в распоряжение проект Указа Президента, в котором вновь была указана «вилка» снижения выбросов — от 15% до 25%, без каких-либо дополнительных условий, а также без упоминания зачета поглощения лесами. Российские наблюдатели, присутствовавшие на переговорах, довольно жестко среагировали на возможность снижения планки выбросов до 15%. «Цель России, которая скоро будет объявлена, это даже хуже, чем business-as-usual — это попытка заявить фантастический рост выбросов при полном отсутствии каких-либо действий по снижению эмиссии парниковых газов в атмосферу до 2020 года. В документе нет упоминания о лесах, что является ключевым вопросом, так как без учета поглощения лесами выбросы России сейчас на 30% меньше по сравнению с 1990 годом, а с учетом лесов — меньше на 50%. Это обстоятельство оставляет широкое поле для манипуляций и кривотолков», заявили в официальном заявлении группа российских наблюдателей, издающих на переговорах ежедневный бюллетень «Меньше 2 градусов».

Впрочем, на переговорах в Дохе Россия все-таки объявила только о намерении установить цель в минус 25%. «Эта цель для России достаточно легко достижима. Ведь сейчас выбросы примерно на 35% ниже 1990 г. А в последние 10-12 лет прирост эмиссии был около 1% в год. Кроме того, указанный уровень в принципе соответствует требованию о снижении выбросов развитых стран на 25-40%, необходимому, чтобы предотвратить повышение температуры на 2 градуса Цельсия, определенному МГЭИК», комментирует Георгий Сафонов из Высшей Школы Экономики.

«Учитывая, что Россия обладает колоссальным потенциалом по сокращению выбросов за счет повышения энергоэффективности, энергосбережения, использования возобновляемых источников энергии, модернизации производства, для нашей страны вполне возможно и гораздо более существенное снижение выбросов парниковых газов. При этом затраты будут несопоставимы со многими другими странами», полагает эксперт.

«Минус 25% – очень серьезная цель, но на то и цели, чтобы они были очень серьезными. Если мы выполняем закон об энергоэффективности, мы получаем минус 28%, но мы пока существенно отстаем, намного сильнее, чем на 3%. Если, как и сейчас, будем топтаться на месте, то, скорее всего, к 2020 получим от минус 20 до минус 23. Чтобы было минус 25, надо существенно ускорять нами же намеченные меры», полагает Алексей Кокорин из WWF Россия.

Существенные сомнения экспертов вызывает и намерение РФ продолжать участвовать в финансовых механизмах Киотского протокола, не беря на себя численных обязательств в рамках второго периода КП. Несмотря на то, что финальное решение по вопросу дальнейшей судьбы Проектов совместного осуществления пока не принято, большая часть наблюдателей сходится во мнении, что для РФ дальше он будет доступен вряд ли. Напомним, что механизм ПСО заработал буквально только в последние два года действия КП, в результате в РФ было выполнено более 150 проектов в разных отраслях, что обеспечило приток более 30 млрд рублей целевых инвестиций с мирового углеродного рынка, свидетельствуют данные ВШЭ.

«К сожалению, после 2012 г. российские компании не смогут получать международные инвестиции в снижение выбросов, поскольку в Дохе главой делегации РФ было заявлено, что брать количественные обязательства по выбросам Россия не будет (при этом собирается выполнять внутреннюю цель -25%). Мы автоматически отключаемся от источника дополнительных доходов с оборотом более 150 млрд долларов США в год. Как минимум до 2020 г., когда, может быть, заработает новое соглашение по климату», говорит Георгий Сафонов.

«Россия все еще хочет сохранить ПСО, если судить из выступления Бедрицкого, но механизм все равно «умирает», так как покупателей на него нет. Европейская торговая система заметно ужесточает правила работы со следующего года – новые проекты ПСО уже не принимает, а лесные проекты она, увы, не принимала никогда», добавляет также Алексей Кокорин.

Весьма скромные надежды связаны и с вопросами «привязывания» к одному из существующих углеродных рынков или установления партнерства в рамках системы билатеральной торговли квотами. «Надежды на то, что Россия сможет привлекать инвестиции в климатические проекты по двусторонним соглашениям с Японией, США и другими странами, на мой взгляд, призрачны. Эти страны предпочтут вкладывать средства в развивающиеся государства и засчитывать их как обещанную ранее помощь экономическому и социальному развитию. Это скорее журавль в небе. А вот реальную синицу (да еще какую!) – киотские проекты – мы собственноручно уничтожаем», полагает Георгий Сафонов. С ним согласен и Алексей Кокорин, по данным которого в Дохе Япония запустила новый механизм билатеральной торговли Joint Carbon Mechanism (переделав его из Bilateral Offset Carbon Mechanism). Новый механизм будет работать с развивающимися странами, в то время участие в нем Японии будет засчитываться как помощь развитию. Например, на переговорах в Дохе Япония провела переговоры, в том числе, с Кыргызстаном об участии в пробной фазе этого механизма.

Наблюдатели переговоров полагают, что если РФ хочет подключаться к системе международной торговли квотами в будущем, ей надо самой предлагать и инициировать новые финансовые международные механизмы, особенно, при условии планов создания внутреннего углеродного рынка.

Впрочем, в планы развития финансовых механизмов может вновь вмешаться политическая составляющая. «Создается впечатление, что в вопросах международной климатической политики главным «драйвером» выступает скорее международная политика как таковая, а не перспективы экономической выгоды от рыночных механизмов», полагает Анна Корппоо, исследователь российской климатической политики из норвежского Fridtjof Nansen Institute.

«Кроме того, любые доходы от карбоновых рынков, скорее всего, окажутся несущественными в общих размерах – в доле от ВВП России, где доходы от продажи ресурсов играют намного более важную роль. В России слишком много нефтяных и газовых денег – зачем ей еще углеродные деньги? Скажем, в Украине ситуация диаметрально противоположная – там углеродные деньги и торговля играют очень большую роль для экономики», считает она.

«Похоже, главный результат конференции в Дохе – выход России из режима международных обязательств с потерей доступа к киотским механизмам сотрудничества и утратой 6 млрд тонн СО2 сэкономленных квот. В чьих интересах этот результат, остается только гадать», делает вывод Георгий Сафонов.

Ангелина Давыдова Специально для «Беллона.ру» из Дохи, Катар