– Борис Лазаревич, на ваш взгляд, остается ли пресса в России четвертой властью?

– Дать ей такое определение можно было в конце 1980-х – первой половине 1990-х годов. Когда газеты выходили невиданными ныне тиражами, когда подписку на «АиФ» или «Литературную газету» в отделах НИИ разыгрывали по жребию (помню по личному опыту старшего научного сотрудника), когда у киосков стояли очереди, а наиболее яркие статьи обсуждали несколько дней.

Потом начался «откат»: газеты в связи с экономическими трудностями начали резко терять тиражи и выживать могли только за счет рекламы, поддержки владельцев (бизнесменов) или протекции властей. Результат – большая часть газет сменила ориентацию, став или лояльными к власти, или отражающими точку зрения «хозяев». Что немедленно заметили читатели. Действительно независимыми остались буквально единицы газет – но и им пришлось снизить тиражи. Большие тиражи остались, как правило, у откровенно «желтых» изданий. К тому же, сегодня газеты проигрывают в оперативности и объемах Интернету – что тоже снижает их влияние.  Это не значит, что они его утратили – у очень многих людей остается привычка подержать свежую газету в руках, перелистать ее, просмотреть иллюстрации… Тем не менее о временах двадцатилетней давности, когда я начинал работать в журналистике, остается только вспоминать с ностальгией.

– Что сегодня происходит с отечественной журналистикой?

– С журналистикой происходит ровно то же, что и с обществом. Не больше и не меньше. Нарастание равнодушия (только в последнее время сменившееся ростом активности) к происходящему вокруг, покорность начальству и уверенность в том, что «против лома нет приема», нежелание бороться за свои права и защищать их, готовность выполнить любое желание начальства под страхом потерять работу, боязнь открыто заявить о творящихся безобразиях.

Конечно, это касается не всех СМИ и не всех журналистов. Но я с горечью вижу вокруг немалое количество молодых журналистов, которые готовы выполнить любой приказ, поступивший от руководства: умолчать о том, о чем приказано молчать, исказить то, что приказано исказить, изобразить в негативном свете оппозиционеров и похвалить власть. Объявить, что на митинг протеста вышла «жалкая кучка», назвать правозащитников «получателями зарубежных грантов» и вообще «агентами влияния»… Когда у них спрашиваешь – почему вы не говорите правду? – многие из них даже не стесняются, заявляя: мы – люди маленькие, как сказано, так и делаем.

Но все же – особенно в печатных СМИ – появляются журналисты, для которых профессиональный долг и совесть – не пустой звук, которые никогда не пойдут против своей совести, даже если это может привести для них к неприятностям.

– Читали заявление участников Международного фестиваля журналистов «Вся Россия – 2011», принятое в конце сентября 2011 года? Как его прокомментируете?

– Читал и вполне с ним согласен. Особенно с тем, что многие газеты, радио и телеканалы стали филиалами пиар-агентств, что вызвало утрату доверия к журналистам и журналистике. Добавлю: многие СМИ стали отделами соответствующих органов власти по агитации и пропаганде. Именно благодаря этому они получают бюджетную поддержку, выходят большими тиражами и обеспечивают своим сотрудникам приличные доходы. Но это – продажа совести за благополучие. Если, конечно, совесть у этих людей еще осталась. Не следует забывать, что неуважаемая журналистика – социально опасна, безответственная журналистика – также социально опасна. Опять-таки цитирую заявление.

В Петербурге выходит немало изданий, финансируемых администрацией – например, «Петербургский дневник». На его страницах неумеренно хвалят администрацию и лично губернатора, объясняя, как правильно все, что они делают, поносят оппозицию и, естественно, не дают ни одного слова критикам политики городской власти. При этом тираж «Дневника» – 300 тысяч экземпляров. И он издается на средства бюджета – т. е. на средства налогоплательщиков! Так почему же то, что оплачено гражданами, имеющими разные взгляды, пропагандирует только одну линию? Почему гражданам пудрят мозги за их же деньги? Кстати, ровно тот же вопрос – к государственным теле- и радиоканалам, куда не допускается оппозиция, где излагается только одна – «правильная» – точка зрения на происходящее в стране или городе.

– Что думаете об экологической журналистике? Существует ли таковая?

– Существует, и характерная ее черта – особое внимание именно к экологическим проблемам и тому, что с ними связано. Большинство тем рассматривается через призму того, как происходящее повлияет на состояние окружающей среды. В первую очередь, привлекаются эксперты, которые способны оценить происходящее именно с экологической точки зрения.

Для того чтобы работать в этой сфере, журналистам, конечно, нужны специальные знания – в первую очередь, по экологическому, а также градостроительному законодательству. Без этого не сделать грамотных и профессиональных материалов. Меня радует, что в последнее время таких журналистов и таких материалов становится все больше.

– Считаете ли себя «зеленым» журналистом?

– В какой-то степени меня к ним можно отнести – в связи с некоторым числом публикаций, посвященных этим проблемам. Но для меня это не основная область. Хотя в последние годы очень много пришлось заниматься проблемами защиты зеленых насаждений, градостроительства, борьбы с уплотнительной застройкой – а все это, конечно, имеет сильнейшую «экологическую составляющую». В принципе, почти в каждой теме можно ее найти – ведь все, что происходит, так или иначе касается нашей среды обитания.

– Может ли журналист что-то изменить в российской жизни?

– Может, бесспорно. Для этого он должен, в первую очередь, говорить правду и не бояться этого делать. Он должен рассказывать своим читателям или зрителям о том, что происходит в их стране или городе. Он должен «вытаскивать на свет» злоупотребления властей, которые они хотели бы скрыть от общественности. Он должен говорить о проблемах граждан, которые не решаются властью, и пытаться понять, почему это происходит. Если он это делает, если он говорит о том, что волнует людей – тогда он может что-то изменить в окружающей жизни. Он может добиться привлечения внимания к какой-то ситуации или проблеме – и тем самым увеличить шансы на ее решение. Он может «достучаться» до властей и сделать так, что они не смогут замалчивать происходящее и будут вынуждены вмешаться. Он может добиться того, что нарушения, которые он описал, будет расследовать прокуратура, и ей придется принимать меры. В общем, он может многое – если он неравнодушен, если вкладывает в это свою душу, свой ум и свою совесть.

– Удалось ли что-то лично вам?

– Пример того, что может добиться журналист, – история с несостоявшимся строительством 400-метровой башни Охта-центра в Петербурге. Я занимался этим пять лет – писал статьи, изучал проблему, вникал в законодательство, говорил с экспертами, архитекторами, строителями, чиновниками, депутатами, делал финансовые расчеты, анализировал решения властей, – стараясь защитить свой город от того, что могло его просто изуродовать. Везде, где можно, я говорил об этом, что называется, «бил в колокола», предупреждал об опасности, которую может принести городу это строительство. В общем, старался как мог воздействовать на общественное мнение, донести до граждан максимум информации и противостоять газпромовской пропаганде, которая лилась просто бурным потоком.

Одновременно выступал на митингах и пытался организовывать городские референдумы, участвовал во многих судебных процессах, выступал на общественных слушаниях и круглых столах, сам давал интервью и комментарии. Но главным, конечно, были статьи о ситуации с «газоскребом» (кстати, само это слово – мое изобретение, так называлась одна из первых статей на эту тему). Надеюсь, что все эти публикации (в 2011 году я собрал их в целую книгу «Башне – нет!», которая вышла в Петербурге) в какой-то степени переломили общественное мнение, помогли горожанам узнать об этой проблеме и проявить уже свою активность в борьбе с башней, которая закончилась нашей общей победой.