Становится все более очевидным, что усилия будут сосредоточены, в первую очередь, на тех технологиях и проектах, которые имеют международные перспективы. Либо в виде поставок реакторов, либо в виде экспорта электроэнергии. И, видимо, добыче урана.

Безусловно, что-то «Росатом» будет делать и внутри России, но, учитывая экономическое положение, далеко не так много, как заявлялось. Впрочем, это старая история — атомная промышленность в любой стране обычно делает громкие заявления, которые редко воплощаются в реальности. Одно намерение построить в США тысячу реакторов к 2000 году чего стоит! Про спасительные термояд и плутониевую энергетику сейчас лучше не вспоминать. Примеров в СССР, а потом и России, тоже немало — еще свежи в памяти такие программы, как захват якобы существующего рынка отработавшего ядерного топлива с ввозом 20 тысяч тонн ОЯТ в Россию (2001), строительство 26 реакторов (1998), более ранние планы строительства РТ-2 в Красноярске-26 (который мог бы перерабатывать отработавшее топливо с ВВЭР-1000 и вроде как замкнуть наконец-то топливный цикл). Да и нынешние обещания о введении в строй сначала трех реакторов в год, позднее двух в год (а на самом деле, хорошо, если один в год) — продолжают славную традицию. Судя по нынешней динамике, через пару лет «Росатом» должен заявить, что в год будет вводиться по пол реактора.

Плавучие АЭС

Они дороги, будущее этой технологии весьма туманно, хотя планы поставок этой технологии в Азию и даже в Африку могут испугать кого угодно. Уж если дошло до того, что высокопоставленные государственные чиновники подавали голос об исключительной дороговизне, то дело и в самом деле плохо — вряд ли можно ожидать масштабного распространения плавучих АЭС внутри России. Остается экспорт. Печальная перспектива, конечно: риск ядерного распространения, терактов, радиоактивного загрязнения береговой полосы тех стран, которые рискнут установить у себя эти станции. Зато у сомалийских пиратов вполне может возникнуть оптимизм в связи с новыми возможностями. Но большое количество рисков, все же, увеличивает и шансы международного противодействия — скорее всего скрытого — распространению этой технологии. «Росатом» может, конечно, попробовать (и, уверен, попробует), но шансы на масштабный коммерческий успех тут не особенно велики — этому направлению я бы отвел роль далеко вторичного.

Экспорт электроэнергии, строительство энергоблоков

Строительство и экспорт электроэнергии с новых реакторов выглядит намного более многообещающим направлением. Учитывая большие сложности с первым проектом на территории Европейского Союза — болгарской АЭС Белене — с экспортом реакторов на платежеспособный Запад пока придется повременить. Болгарию, безусловно, трудно внести в список «платежеспособных», однако членство в ЕС позволяет этой стране, в теории, повысить шансы на привлечение европейских средств (преимущественно, частных средств, так как государства ЕС не хотят сегодня выделять государственные средства, в отличие от России — сказывается довольно спорная репутация атомной энергетики в области экономики). Тем не менее, членство в ЕС оказывается преимуществом пока действительно только в теории. Европейские финансовые структуры этот тезис скорее опровергают. Около 15 крупных банков отказали в 2008-2010 гг в кредитах под проект АЭС Белене. Заявления «Атомстройэкспорта» о том, что во всем виновато правительство Болгарии, создавшее плохие условия для проекта — лишь прикрытие. Начни сейчас банки выдавать под проект кредиты, как на это надеялись несколько лет назад, и болгары во всю бы хвалили проект. Интересно, что деньги на проект просили вполне респектабельные компании. Например, очень крупная немецкая компания RWE прекратила участие в проекте, побыв некоторое время «стратегическим инвестором» и обнаружив его полную бесперспективность. Участие в подобном проекте не стало ни украшением репутации RWE, ни привлекательным аспектом для участия западных инвесторов в будущих проектах «Росатома». А всего-то, что требовалось: сначала подумать, а потом сделать.

Что касается ЕС, то есть еще шансы в Чехии, Словакии, может быть Венгрии, но и там позиции не выглядят очень уж хорошими с теми ценниками, которые теперь выставляют в «Росатоме» — они между тем приближаются к французскому реактору EPR. И если раньше была надежда, что реакторы будут покупать, потому что в России дешевле, то сегодня она почти растаяла. В Турции например была согласована цена в районе 5 млрд долл за блок, что примерно совпадает с первоначальным французским предложением. Правда EPR, как выяснилось, может и значительно подорожать в процессе строительства, как это произошло в Финляндии. Ну так и блок «Росатома» от этого не застрахован.

Если у EPR были серьезные проблемы в Финляндии, то у «Росатома» — в Иране и Китае. Конечно, есть разница, ведь в Финляндии речь идет о внесении изменений в новый проект и его существенном удорожании. В Китае же были многочисленные нарекания по качеству поставляемого оборудования (свыше 3000 замечаний). В Иране не ясно в чем именно причина неполадок, возможно, в старом оборудовании 30-летней давности, оставшемся в Бушере от немецкого «Сименса». Однако это ставит интересный вопрос о компетенции, ведь сейчас за АЭС ответственны российские специалисты, а значит они должны были определить, годятся ли старые немецкие компоненты?

Впрочем, все вышесказанное отнюдь не означает, что никто и никогда больше не купит у «Росатома» ВВЭРы или БНы. Вместе с этим, вряд ли можно надеяться на вал заказов и массовый спрос. В попытке изменить отношение к себе «Росатом» вложит еще немало средств в европейский пиар. И перспектив пообещает очень много. Но более «благодатная земля» для новых контрактов лежит в таких странах, как Турция. Там заказали АЭС с 4 блоками, но с условием, что «Росатом» оплатит все расходы и будет сам управлять этой станцией. Что показывает главный недостаток этого способа продажи — там нет денег. И даже если пока бюджетных средств хватает на подобное спонсорство, то вряд ли так будет продолжаться. Период возврата этих инвестиций затянется как минимум на 20 лет, а может быть и дольше в связи с тем, что стабильность в таких странах довольно трудно гарантировать. В том числе и стабильность политическую. Пример Турции здесь показателен — конкурсы на возведение АЭС там проводились более 30 лет, но все результаты затем отменялись. В последний раз ведь «Росатом» победил во многом из-за того, что его предложение было единственным. Просто замучались в этой стране все остальные потенциальные участники. Учитывая историческую нестабильность в Турции, говорить об успехе этого проекта, мягко говоря, преждевременно. Больше шансов на то, что деньги в России на турецкую АЭС будут выделены и успешно освоены (шутка ли 20 млрд долл — кто же откажется!), чем на то, что проект в Турции действительно будет реализован в полном объеме.

Заявления о строительстве новых АЭС в Юго-Восточной Азии, Африке, на различных островах наверное пока вообще не имеет смысла комментировать. Главный вопрос — насколько это реально, пока остается без ответа. Заявлений действительно много, а вот действий пока не видно. И есть подозрение, что российский бюджет все же не резиновый, хотя время от времени и его возможностям мы начинаем удивляться.

На самом деле, если мы посмотрим на то, что происходит внутри России на площадках новых АЭС, то легко убедимся, что и здесь очевиден «экспортный» уклон. Активные действия предпринимаются там, где есть перспектива экспорта электроэнергии в другие страны. Это вторая Ленинградская АЭС, Балтийская АЭС. Активное форсирование работ в Калининградской области (где энергия с АЭС не нужна самому региону и может быть нужна только для экспорта) говорит само за себя. При этом, станцию начинают строить без наличия линий передач, которые позволят наладить поставки в другие страны, и даже без уверенности, что будет получено разрешение на их строительство от соседних стран. Первоначально планировалось, что эта АЭС будет (впервые в России) иметь иностранного инвестора для 49% акций, однако и он пока не найден. Идея, конечно, понятна: крупная иностранная компания — это в какой-то степени гарантия продажи будущей энергии. Однако единственная компания, которая хоть насколько-то заинтересовалась проектом — итальянская ENEL (и то, видимо, благодаря дружбе Владимира Путина и Сильвио Берлускони, имеющего непосредственное отношение к этой компании) — сейчас в крайне сложной финансовой ситуации. Без активной помощи из вне с еще одним проектом эта компания вряд ли справится. Интересно, дойдет ли до того, что эта помощь, как и в случае с Турцией, придет из российского бюджета?

Российские проекты

Это ни в коем случае не означает, что российские проекты заморожены. Есть, конечно, строительство на Нововоронежской-2, Калининской, Белоярской. Только что построен второй блок на Ростовской. Быстрый реактор, которому уже больше четверти века, явно реанимирован с перспективой освоения  бюджетов, т.е. чтобы сохранить дополнительный канал поступления средств. При удобном случае всегда можно наговорить новых баек про замкнутый топливный цикл идиотам-политикам. История, возникшая 40 лет назад, снова дает возможность подзаработать. И пока наверху в очередной раз придут к осознанию бесперспективности этого направления (уж в достройке разработанного чуть не полвека назад блока типа БН точно смысла никакого), утечет еще очень много бюджетных денег. Все это не впервые — во Франции также эксплуатировалась идея «очень перспективных» бридеров, но в конце концов очередное правительство, посмотрев на объем вложений и сопоставив его с результатами, прикрыло всю программу — два самых крупных быстрых реактора в мире — Феникс и Суперфеникс. Не так давно, между прочим, все это было — в середине 1990х. Но в России это пока еще неплохо работает. Помимо того, что некоторые специалисты называют стоимость БН-800 — самым большим секретом «Росатома», не так давно очередные несколько миллиардов долларов были выделены из бюджета на новую программу, включающую разработку БН-1200. Еще один долгострой — четвертый блок Калининской АЭС, который в свое время запрещала строить без дополнительного источника водоснабжения Госкомэкология. Источника не нашли, блок строится. Трития в соседних озерах в 50 раз больше санитарных норм. Нововоронежская-2 была рекламным баннером «Единой России» на выборах 2007 года в ГосДуму. Мол, поднимаем промышленность. А вот проект Нижегородской АЭС у Навашино притормозили. Нет, формально-то все вроде продвигается, а на самом деле планируется дополнительное обследование площадки на карстах и еще не факт, что там что-то будет построено. Впрочем, что покажет обследование, да и будет ли оно вообще? Поживем, увидим. И может даже увидим, как АЭС под землю проваливается. Не хотелось бы, конечно.

Учитывая, что большинство объектов — долгострои, это и есть иллюстрация сегодняшних  возможностей «Росатома». По сути, после длительного перерыва с 1980-х, с нуля в России заложена только Нововоронежская-2. Да и та, похоже, больше по политическим соображениям. Иначе по традиции достроили бы что-нибудь замороженное. Плюс закладываются «экспортные» Ленинградская-2 и Балтийская. Помимо не совсем понятной ситуации с Нижегородской, по сути отложено решение о строительстве  Северской, Южно-Уральской, Костромской (или Центральной) атомных станций. Очевидно, что ресурсы, требующиеся для строительства блоков с нуля, у «Росатома» невелики. И они, очевидно, не позволяют закладывать большое количество объектов за короткий срок. При этом, «Росатом» стремится к новым контрактам за рубежом, в том числе к таким, которые остальные участники рынка считают бесперспективными, плюс активно форсирует работы на новых площадках, обещающих прибыль от экспорта электроэнергии в Европу. Видимо, при выборе ресурсы тратятся, прежде всего, на «экспортную» деятельность.

Иностранные урановые компании

Еще одним активно развивающимся видом деятельности является скупка иностранных урановых компаний и экспансия в те страны, где есть урановые месторождения. Помимо сотрудничества с Казахстаном и Украиной, видны активные попытки получить доступ к добыче урана в Монголии, Танзании, Австралии и тд. Россия начнет испытывать дефицит урана по разным оценкам в 2015 году (АРМЗ) или 2017 году (Роснедра). Но, не смотря на затраты в миллиарды долларов, прогнозируемые потребности в уране по-прежнему выше,  чем прогнозируемая добыча с учетом последних покупок. Следовательно, во избежание ограничений в поставках как для внутреннего, так и для внешнего потребителя («Росатом» связан большим количеством контрактов на поставку ядерного топлива разным странам), необходимо продолжать экспансию. И это будет оттягивать крупные финансовые средства из атомной промышленности. Не стоит также недооценивать политическую нестабильность в странах Африки, что может грозить срывом поставок в будущем. Учитывая зарубежные контракты, «Росатому» нужно будет создать систему подстраховки, которая позволит при каких-либо проблемах на неподконтрольных территориях компенсировать недостаток урана. Не следует забывать и о возможных проблемах с кражей радиоактивных материалов в этих регионах, о чем не так давно писала «Викиликс».

В заключении нужно сказать, что ориентированная на экспорт система извлечения прибыли в исполнении «Росатома» далеко не выглядит безупречной и, скорее всего, в будущем останется подверженной довольно крупным рискам. Выбор подобной стратегии в зарубежной деятельности наверняка опирался на анализ незанятых (или не до конца занятых) ниш с тем, чтобы избежать серьезной конкуренции там, где ее трудно будет выдержать. Обратная сторона подобной стратегии заключается в том, что полупустые ниши остаются таковыми из-за высоких рисков, а они в свою очередь могут привести к потере прибыли. Очевидно, что будь деятельность «Росатома» менее рискованной и в большей степени экономически-прибыльной — у него не было бы проблем с инвестициями. В то же время, сегодня госкорпорация тратит государственные деньги, которые относительно легко получить. Частные инвесторы оценивают вложения в атомную промышленность, как довольно рискованные, с длительным сроком окупаемости. Именно этот фактор, в конечном итоге, привел к отсутствию средств для «ядерного ренессанса» в Европе. В США, по всей видимости, даже огромные госгарантии по кредитам не могут сдвинуть с места процесс строительства новых АЭС. Как показывает практика, государственные средства не создадут чудо и в России. При условии сохранения объемов финансирования, «Росатом» будет действовать несколько более успешно, чем те компании, которые не имеют прямой государственной поддержки. Однако вряд ли мы увидим полноценное  возрождение атомной промышленности и широкомасштабное расширение ее деятельности. Уже в 10-летней перспективе будет отчетливо виден спад, который не удастся компенсировать ценой обычных усилий государства по поддержке экспорта и субсидиям для работы АЭС. Однако следует констатировать, что ближайшее десятилетие будет характеризоваться переносом множества рисков в новые страны — те, которые «открывает» для себя сейчас «Росатом». Исходя из своего крайне субъективного и неточного анализа перспектив развития атомной энергетики в мире (который нужен также и для обработки политиков), «Росатом» будет продолжать инвестиции в рискованных областях, а также экспортировать риски по всему миру. И это, скорее всего, приведет к глобальному росту рисков, ассоциированных с атомной энергетикой. Как снизить эти риски — станет главное задачей экологов в обозримом будущем.