О том, что «намыв» приведет к серьезной перегрузке транспортной и энергетической инфраструктуры Васильевского острова, и лишит жителей западной части острова привычного вида на Финский залив (именно ради этого они в свое время и приобретали здесь квартиры, стоимость которых серьезно росла, если из окон открывался вид на море и закат Солнца), известно достаточно хорошо. Куда менее известно о возможных гибельных последствиях «намыва» для экологии Финского залива.

Между тем, известные ученые – доктор геолого-минералогических наук, главный научный сотрудник ФГУ НПП «Севморгео» Александр Рыбалко, член-корреспондент Международной академии наук экологии Леонтина Сухачева, доктор географических наук, ведущий научный сотрудник НИИ географии СПбГУ Александр Исаченко, доктор биологических наук, директор Ладожской орнитологической станции БиНИИ СПбГУ Георгий Носков и другие не раз давали экспертные заключения, где констатировалась «высокая экологическая и социальная опасность» реализации этого проекта и его «фатальное воздействие на природную среду акватории и побережий Невской губы».

Так, по мнению Георгия Носкова, Финский залив и Невская губа служат своего рода «экологическим мешком», в который попадают водоплавающие и околоводные птицы в период сезонных миграций. Кроме того, эти водные объекты выполняют роль связующего звена между морскими и пресноводными экосистемами. Здесь формируются одни из самых крупных стоянок для птиц свыше 80 видов. Однако, в результате предыдущих намывов (1970–1980-х годов) численность некоторых видов птиц уже сократилась в десятки и даже сотни раз. Главной же проблемой, по мнению Носкова, стал подрыв кормовой базы для птиц — личинки ракообразных, моллюски, икра рыб, откладываемые на дне, гибнут из-за намывных работ. В результате образуются мертвые зоны, птицы лишаются возможности запастись достаточным количеством энергии для перелета и гибнут. Сейчас, по его словам, разрушается экосистема, сокращается биоразнообразие, а ведь как раз его сохранение является одной из главнейших задач нынешней цивилизации.

По мнению Александра Рыбалко, в результате намывов и в еще большей степени дноуглублений образуется взвесь, которая из-за сильного течения распространяется на сотни километров.

Взвесь уменьшает поступление кислорода в воду и освещенность дна, также из-за нее изменяется состав донных отложений — то есть, исчезает привычная для донных животных среда, а главное, взвесь поглощает вредные элементы и разносит их на огромные расстояния. По его словам, большую опасность представляет вторичное загрязнение: мусор, вредные и опасные вещества, сбрасываемые мегаполисом на протяжении десятков, а то и сотен лет, в большинстве своем оседали как раз на тех подводных территориях, которые взрыхлили в последние годы. Взвесь поглотила всю эту отраву и растащила по Невской губе и значительной территории Финского залива. И хотя верхний слой воды со времени проведения работ более-менее очистился, донное загрязнение, наоборот, стало еще более значительным.

«Гиперактивное техногенное освоение акватории Невской губы привело к тому, что она больше не в силах сдерживать загрязняющие вещества, и негативное влияние мегаполиса значительно расширилось, что приобретает уже и геополитическое значение», — считает Рыбалко.

По мнению Леонтины Сухачевой, наиболее интенсивное техногенное воздействие на акваторию залива к западу от Васильевского острова наблюдалось в 2006–2007 годах: было перемещено более 20 млн. кубометров грунта, при этом весь его объем сваливался в Невскую губу. Для справки: за двадцать лет «намывов» и строительства дамбы в ХХ веке было перемещено вдвое меньше грунта – только 10 млн. кубометров. Она отмечает, что международный опыт позволил установить приемлемый коэффициент потери грунта при прибрежных дноуглубительных работах — 5% от объема выемки. Если больше, все операции должны быть немедленно изменены или остановлены. Однако, по результатам спутникового мониторинга, при дноуглублении по проекту «Морской фасад», потери грунта были не менее 50%. А тот грунт, который не «потерялся», сбрасывался в воду в неположенных местах, где сильное течение. Ведь так быстрее и проще, чем вывозить грунт на положенные места. И, соответственно, дешевле. И неважно, что, по словам Сухачевой, загрязнение разнесло на сотни километров.

«Чтобы минимизировать затраты по реализации проекта и получить максимальную прибыль, инвесторы вовсе не заинтересованы в использовании дорогостоящих, щадящих природную среду методов выемки, перемещения и складирования грунта при дноуглублении, — полагает Сухачева. — А штрафы за загрязнение окружающей среды (по убеждению инвесторов) должны быть минимальные. Если что — задним числом уже не оштрафуют и восстанавливать экологию не смогут заставить. В то же время надзорным, контролирующим и административным органам, по-видимому, проще (и менее хлопотно) придерживаться позиции безразличия и бездействия в вопросах охраны окружающей среды при реализации крупных стратегических проектов».

По данным доктора биологических наук Алексея Максимова (Зоологический Институт РАН), в 2007 году в зоне зарослей тростников в Невской губе биомасса донных животных снизилась в несколько раз. Погибли почти все личинки насекомых, двустворчатые моллюски, ракообразные — остались одни пиявки и черви. Кроме того, исчезли подводные растения. Это привело к двум последствиям. Первое — уменьшение численности промысловых рыб, которые питались донными животными. Второе — ухудшение самоочистительной способности Невской губы. Донные организмы, по его словам, поедали органические отходы мегаполиса. С их гибелью делать это будет некому.

Ученые полагают, что существуют технологии рекультивации дна, которые могли бы вернуть жизнь в Невскую губу. Однако, прежде чем приступать к этой дорогостоящей процедуре, нужно провести комплексные экологические исследования — также дорогостоящие. А средств на это никто не выделяет – питерская власть считает это излишним, а заказчики работ, само собой, не заинтересованы в трате денег на то, что может показать негативные последствия их деятельности.

И последнее: зачем вообще нужен «намыв»? Не хватает земли для нового строительства, и нет другого выхода, кроме как «залезать» в залив (кроме «намыва» на Васильевском, сейчас планируется еще и «намыв» в Сестрорецке)?

«Где намывают новые территории? В Японии, которая является гористой страной с острым дефицитом равнинных земель, в Нидерландах, где много лет отвоевывают земли у моря, в Сингапуре, расположенном на острове и не способном иначе развиваться, — говорит экс-председатель комиссии Законодательного Собрания по городскому хозяйству, доцент факультета географии и геоэкологии СПбГУ и эксперт ЭПЦ «Беллона» Михаил Амосов. — Но Россия — не Япония и не Нидерланды, это огромная страна: почему надо строить в Финском заливе? Берег «неблагополучен»? Так и вкладывайте средства в то, чтобы решить экологические проблемы, и в благоустройство береговой зоны, а не в намыв, который превратит ее в задворки для сверхдорогого жилья, которое построят на новых территориях. А иным оно быть не может, потому что в его стоимость войдет цена намыва. И городской бюджет должен будет потратить значительные средства на развитие инженерной и транспортной инфраструктуры новой территории…».