Двумя неделями ранее похожая история произошла в России, во время проведения общественных слушаний по вопросу строительства Нижегородской АЭС в г. Навашино. Андрей Ожаровский и сопредседатель «Экозащита» Владимир Сливяк были задержаны и содержались в отделении милиции до окончания слушаний.

«Вероятно, атомная индустрия не собирается ограничивать ни уровень своей наглости, ни места распространения своих незаконных и беспардонных методов борьбы», — отмечает Андрей Ожаровский.

Суд вместо критики
При задержании у эксперта были изъяты 96 экземпляров «Критических замечаний к предварительному отчету об оценке воздействия на окружающую среду (ОВОС) белорусской АЭС».

В момент задержания Ожаровский не раздавал печатные материалы, они находились в пакете. Как сообщает редактор Белорусского зеленого портала Татьяна Новикова, экологи планировали распространение «Критических замечаний» в зале, и Андрей вышел из здания слушаний, чтобы принести дополнительные экземпляры. Однако обратно попасть он не смог.

«Ко мне подошли сотрудники милиции в штатском и человек по фамилии Свирид, представившийся сотрудником дирекции строящейся АЭС, — сообщил Ожаровский позднее.— Он мне сказал, что запрещает проносить в зал критические замечания по строительству АЭС». После этого экологу заломили руки и затолкали его в машину. [picture2 left]

После 4 часов нахождения в местном РОВД, что уже само по себе является незаконным, российскому эксперту было предъявлено абсурдное обвинение по ст. 17.1 АК Республики Беларусь — «мелкое хулиганство».

В 19.35 Островецкий районный суд признал Андрея Ожаровского виновным и приговорил его к 7 суткам ареста.

На суде со стороны обвинения выступили семь свидетелей, из которых пятеро — сотрудники правоохранительных органов и еще двое — девушки-волонтеры по организации слушаний. Со стороны защиты выступили три свидетеля, чьи показания суд подверг сомнению, «так как таковые даны с целью уклонения правонарушителя от ответственности либо смягчения его ответственности за фактически содеянное, так как они фактически всего происшедшего не видели и являются знакомыми правонарушителя». Сомнений в «объективности и достоверности» показаний свидетелей со стороны обвинения у суда не возникло. В результате, по мнению суда, «был, несомненно, нарушен порядок в общественном месте, и все действия данного правонарушителя продолжались длительное время — 15-20 минут».

Пустышка вместо ОВОС
Из зала суда за 10 минут до вынесения решения Андрей Ожаровский так прокомментировал «итоги дня»:

«Скандальным является факт подмены документа для обсуждения (отчет составил в реальности 3000 листов). На обсуждение был вынесен документ в размере 131 страницы. Таким образом, ОВОС не был общественным и не мог стать предметом слушания, т. к. мы не видели документ и не могли его прочитать. Вот это бы я назвал манипуляцией, когда выставляется мнимая цель, в отношении несодержательности которой высказывается справедливая критика, и потом выясняется, что настоящий отчет так и не был представлен общественности.

Общественные слушания в Островце не состоялись, потому что не было предмета обсуждения. Было обсуждение документа, который был признан общественностью пустышкой, в итоге таковым и оказался. Комментарии относительно документа, выставленного на оценку общественности, находятся в тех 96 экземплярах брошюры, которую я оставил в Островецком отделении милиции».

«Критические замечания к ОВОС белорусской АЭС», подготовленные группой белорусских и российских независимых экспертов, были представлены общественности, СМИ и представителям Минэнерго, Минприроды, дирекции Островецкой АЭС и Орхусского центра в Беларуси 21 сентября в Минске.

По мнению экспертов, отсутствие полной и беспристрастной научной оценки воздействия строительства, эксплуатации, возможных аварий и происшествий, а также снятия с эксплуатации АЭС в материалах ОВОС не позволяет использовать их для общественного обсуждения.[picture1]

По словам экологов, данные о возможных выбросах радионуклидов при аварии на АЭС занижены в десятки, сотни и тысячи раз. Так, оценка выбросов при запроектной аварии занижена в 320 раз по сравнению с выбросом при аварии на аналогичном реакторе, произошедшей на АЭС Три-Майл-Айленд в США.

В ОВОС не предусмотрены мероприятия по защите населения и минимизации последствий возможной аварии на АЭС. Отсутствует описание животного мира и историко-культурного наследия района предполагаемого размещения АЭС, а также того влияния, которое окажет на них атомная электростанция. Нет описания ни системы обращения с радиоактивными отходами, ни воздействия возможных аварий при обращении с РАО на окружающую среду и здоровье, ни описания воздействия хранилищ и могильников отходов.

«Одним из важных выводов [слушаний] для себя я хотел бы отметить тот факт, что Александр Глухов как представитель Росатома подтвердил, что Россия не будет принимать белорусские ядерные отходы на территорию своих могильников безвозмездно. В случае транспортировки отходы будут возвращаться в Беларусь. Это означает, что сейчас встает ещё и вопрос строительства могильника либо организации поставок отходов вне Беларуси», — отметил Андрей Ожаровский.

«Проектировщики могут должным образом подготовить новый ОВОС, учесть все наши замечания, но тогда станет ясно, что АЭС строить нельзя и от этого опасного проекта надо отказаться», — считает Татьяна Новикова.

Фарс вместо слушаний
Граждан, собравшихся перед входом для участия в слушаниях, начали пускать в оцепленное ОМОНом здание ровно в 10 часов. Для входа в зал нужно было пройти личный досмотр. Но некие организованные группы, в основном состоявшие из работников местных предприятий, были допущены в зал до начала официального времени регистрации.

При регистрации каждому участнику выдавались глянцевые информационные буклеты «Мы за АЭС. Мы за работу. Мы за зарплату» — практически точные копии агитационных материалов Росатома, которые распространялись при обсуждениях Нижегородской, Балтийской и других АЭС в России.

По словам Татьяны Новиковой, таких понятий, как регламент и формат, которых нужно придерживаться, на слушаниях не существовало. Многие представители независимых общественных организаций и партий не смогли попасть в зал, а из тех, кто попал, смогли выступить только пять человек. Им давали слово по очереди через каждые 10 человек, которые говорили «АЭС — быть».

«После моего выступления, суть которого состояла в том, что если атомная станция настолько безопасна, почему же тогда у Ожаровского без всякого протокола изъяли критику об ОВОС, я вышла из зала, и обратно меня уже не впустили», — говорит Новикова.

«Сейчас я в состоянии шока и удивления. Ведь так много времени было потрачено на то, чтобы наладить диалог с властями, чтобы мы могли быть услышаны, чтобы Министерство природы и заказчики понимали, что хочет и рекомендует общественность. Сегодня с таким трудом налаженные контакты были уничтожены росчерком пера», — заключает белорусский журналист и эколог.

Житель деревни Ворняны Островецкого района, активист общественной инициативы «Островецкая атомная — это преступление» Николай Уласевич попал в зал с трудом: «Мне с большим напором пришлось прорываться в зал и получить право выступить, — рассказал Уласевич в интервью «БелаПАН». — Если бы не Иван Федорович Крук, который передал мне свое право слова, я вряд ли получил бы такую возможность. Общими усилиями нам все-таки удалось выразить свою точку зрения, хоть мне позволили высказать только половину из того, что я подготовил. <…> По существу, обсуждение шло не с общественностью, а в своем кругу».

«Я не находился в зале во время слушаний, я скорее видел то, что проходило там до начала таковых. На мой взгляд, прецедентное решение в отказе выступающим и несоблюдении регламента рушит основу всего происходящего, если решением Президиума останавливается фактический ход слушаний», — отметил Андрей Ожаровский из зала суда.