О том, что такое «горячие точки» на Балтике, как российской стороне удалось добиться ощутимых результатов, каковы успехи России на фоне других балтийских государств — наша беседа с заместителем председателя Группы Хельсинкской комиссии по защите морской окружающей среды (ХЕЛКОМ) по наземным источникам загрязнений (ХЕЛКОМ ЛЭНД) Леонидом Коровиным.

— Леонид Константинович, так что это такое – «горячие точки»?

— Состояние Балтики всерьез обеспокоило прибрежные страны еще в самом начале 70-ых. Тогда семь государств — ГДР, Дания, Польша, СССР, Финляндия, ФРГ и Швеция — решили объединить усилия, чтобы взяться за восстановление экологического благополучия моря. Вот почему была подписана Конвенция по охране морской среды (Хельсинкская конвенция), ставшая первым международным соглашением по всем источникам загрязнения — расположенным на суше, на море, а также выпадающим из атмосферы.

Но серьезные геополитические изменения, происшедшие в начале 90-ых, — распад СССР, появление на карте Европы новых суверенных государств, образование Евросоюза – потребовали корректировки международных соглашений. Обновлённая Хельсинкская Конвенция была подписана в 1992 году на Дипломатической конференции стран-участниц, а также представителей ЕС.

Именно тогда министры по охране окружающей среды стран Балтийского моря определили наиболее значимые источники загрязнения. Среди них — крупные промышленные предприятия, объекты сельского хозяйства, неочищенные коммунальные стоки, выбросы автотранспорта и т.д. Для простоты их и назвали «горячими точками».

— Сколько их оказалось?

— Всего 132, причем 18 из них — на территории России: 6 — в Санкт-Петербурге, 3 – в Ленинградской области, 9 – в Калининграде и Калининградской области. Но на июнь нынешнего года, 80 из них — больше половины – числились в списке ликвидированных. Из российских была «вычеркнута» всего одна — речь о Калининградском ЦБК №1, остановленном в виду закрытия производства.

— А в середине нынешнего лета было заявлено о закрытии еще тринадцати…

— Совершенно верно. Из них три — наши, российские. Отмечу, что все эти «горячие точки» находились в ведении ГУП «Водоканал Санкт-Петербурга». Ведь до недавнего времени оно сбрасывало в Неву, считайте, напрямую в Финский залив, около четверти неочищенных городских стоков. Но после пуска Юго-Западных очистных сооружений (ЮЗОС) в сентябре прошлого года «канализация» всей юго-западной части пятимиллионного города – а это 330 тысяч кубов ежесуточно — проходит тщательную очистку. Объем же неочищенной скверны снизился до 15%, то есть почти полумиллиона кубов в сутки.

— Что тоже немало…

— Никто не спорит. Но сокращение все-таки налицо. Кроме того, закрытие трех «точек» для России — настоящий прорыв. Особенно если учесть, что за 14 лет она сумела закрыть всего одну. На сегодня Россия ликвидировала 22% своих «горячих точек».

— Интересно, а каков это показатель у других Балтийских государств?

— К сожалению, Россия пока в аутсайдерах. Стоит только сказать, что небольшие Литва и Эстония закрыли соответственно 50 и 54% своих источников загрязнения, Швеция – 58%, Финляндия – 90, а Германия – все 100%! Наши успехи весьма скромны, они сравнимы с латвийскими (22% «точек») и датскими (25 %).

— Какие «горячие» объекты остаются на российской территории?

— В Санкт-Петербурге их три — № 18 «Очистка муниципальных сточных вод» (в ведении ГУП «Водоканал Санкт-Петербурга»), № 23 «Управление опасными отходами – ГУПП Полигон «Красный Бор» и № 22 «Гальваническая промышленность/тяжелые металлы в сточных водах и осадках». Но у последней, учитывая значительное сокращение сброса тяжёлых металлов со сточными водами Санкт-Петербурга, есть реальные перспективы уже в недалеком времени быть аннулированной.

В Ленинградской области тоже три «горячих» объекта: № 14 Сясьский ЦБК (сбросы и выбросы загрязняющих веществ), № 15 алюминиевый завод в г. Волхов (очистка сточных вод) и № 24 — сельское хозяйство (рекуперация навозонакопителей бывших крупных животноводческих ферм).

И настоящее созвездие загрязнителей остается у нас в Калининградском регионе. № 49, 50, 66, 67, 69 и с 70-ой по 73-тью «точку» — всего девять.

— Леонид Константинович, во что же может обойтись ликвидация всего этого вредоносного хозяйства?

— Не удивляйтесь, но этого никто не знает. В 1992 году, когда принималась Комплексная программа природоохранных мер в регионе Балтийского моря (JCP), затраты были оценены. Более того, они делились на две части: национальные средства и помощь международных финансовых институтов. Кстати, в Программе принимали участие Мировой и Северный инвестиционный банки, Европейский банк реконструкции и развития. Но прошло уже много времени, ситуация изменилась — стоит только сказать, что все расчеты были проведены в уже забытых всеми экю. А новых оценок сделано не было.

— Почему?

— Потому что у России своя специфика – она не ставит проблемы Балтики во главу угла, а потому не озабочена тем, как оценить ликвидацию «точек». А работа эта весьма серьезная, ведь для нее требуется: а) знать хозяина объекта, б) заставить его провести оценку. И первое, и второе в нашей стране не всегда выполнимо. Так пару лет назад я попытался найти в Петербурге лицо, отвечающее за «горячую точку» — гальванические стоки. Дошел до вице-губернатора города, оказалось, ответственного за «гальванику» нет. А на нет, как вы понимаете, и суда нет.

Возьмем другую «точку» — Волховский алюминиевый. Завод давно стал частным предприятием, а перед этим неоднократно переходил из рук в руки. Кто будет заниматься ликвидацией вредных технологий? Кто может заставить владельца вложиться в новое оборудование?

— Может быть, правительство Ленинградской области?

— Вряд ли, ведь оно не имеет прямых обязательств перед ХЕЛКОМ. Между тем, для разрешения этих неувязок было бы достаточно одного постановления российского правительства, четко распределившего между чиновниками степень ответственности по отношению к Хельсинским договоренностям. Но такого документа тоже не принимается. Вот почему мы в аутсайдерах, вот почему о ХЕЛКОМ в России мало кто знает. Такой почти анекдотичный пример: руководство Калининградского ЦБК до самой ликвидации предприятия даже не догадывалось, что оно числится в списках «горячих точек».

Федеральные министерства и ведомства России, субъекты федерации постоянно заявляют, что «за Хельсинкскую Конвенцию отвечает МПР, а не мы». Но это не совсем так.

5 октября 1998 года правительство РФ приняло Постановление за №1202 об утверждении Хельсинкской Конвенции. Обеспечение обязательств Российской Федерации, вытекающих из Конвенции, были возложены на Госкомэкологию, на федеральные органы исполнительной власти, в компетенцию которых входят вопросы, регулируемые указанной Конвенцией, а также на органы исполнительной власти соответствующих субъектов Российской Федерации в пределах их полномочий.

В соответствии с указом президента Российской Федерации от 17.05.2000 №867 «О структуре федеральных органов исполнительной власти», Государственный комитет РФ по охране окружающей среды упразднен, и его функции в установленном порядке переданы Министерству природных ресурсов. То есть все-таки есть, кому отвечать. Остается только их нацелить и конкретизировать задачи, да время от времени требовать отчет.

Но далеко не все наши крупные менеджеры понимает, что работать современно — выгодно. К примеру, если бы Волховский алюминиевый завод решился усовершенствовать технологии (на что, вероятно, можно было бы получить западные кредиты), он стал бы на порядок прибыльнее. А вместе с тем перестал быть отравлять своим ядовитым дыханием природу. Поверьте, европейцы уже отказались от непроизводительных и вредных для здоровья людей технологий.

Известно ли вам, что качество морской воды у побережья Финляндии за последние годы качественно улучшилось? В ней отмечается снижение цветения сине-зеленых водорослей, выделяющих, как известно, цианистые соединения. А в российской части Финского залива они цветут с каждым годом все интенсивней. Это может привести к массовым заморам рыбы, вспышкам аллергических заболеваний у людей.

— Что наверняка огорчает наших финских соседей…

— Но, прежде всего, нас самих, живущих на побережье. А ведь в соответствии с Программой JCP планировалось ликвидировать все «горячие точки» уже к 2012 году и большинство стран Балтики свои обязательства выполнят. А вот Россия за оставшиеся шесть лет со своими объектами справиться вряд ли успеет.

Хотя актуальность соблюдения Хельсинкской конвенции особенно возрастает в связи с бурным ростом экономики Северо-Запада России. Мы начали на Балтийском шельфе добычу нефти, взялись интенсивно строить и расширять морские порты и нефтяные терминалы, увеличивать интенсивность судоходства; готовиться к прокладке Северо-Еровпейского газопровода… Впрочем, иной судьбы у региона, являющегося мостом между ведущими мировыми державами и колоссальным российским рынком, не могло и быть.

— А столь масштабная деятельность не может не затрагивать интересы соседних государств.

— Страны Балтийского моря рассчитывают, что трансграничные проекты, способные воздействовать на экосистему Балтики, будут с ними согласовываться. Такова международная практика. Но, ратифицировав Конвенцию, Россия ведет себя опять-таки специфически.

Взять те же грандиозные проекты по разработке месторождения Кравцовского в Калининградской области и Северо-Европейского газопровода (СЕГ). Вплоть до 2004 года ни ЛУКОЙЛ, ни Газпром не обмолвились о них с соседями по морю ни словом.

Почему с самого начала нельзя было представить документацию?

— Думается, здесь не обойтись без организующей руки государства…

— Как известно, в руководстве страны сегодня немало людей, родившихся на берегах Балтики. Остается надеяться, что они осознают-таки важность проблемы.

А время ставит перед ХЕЛКОМ новые задачи. Ликвидация «горячих точек» — парадигма дня вчерашнего. (Это не значит, что Балтийские государства приостановят их ликвидацию — будьте уверены, они доведут дело до конца, уложившись в сроки.) Ученые и специалисты балтийских стран думают уже о том, как затормозить процессы эвтрофикации моря, приостановить рост токсичных сине-зеленых водорослей, уменьшить трансграничные переносы, усовершенствовать хозяйственную деятельность и мониторинг.

Другими словами, сейчас формируется новая природоохранная стратегия ХЕЛКОМ, и с прошлого года она находит своё выражение в разрабатываемом сейчас — «Плане действий по Балтийскому морю», нацеленному на следующие десятилетия. Этот План должен быть подготовлен в текущем году, принят в марте 2007-го на очередной сессии ХЕЛКОМ, а окончательно утверждён в ноябре. Проект Плана включает в себя 4 основных направления: борьба с эвтрофикацией; сокращение загрязнения вредными веществами; предотвращение загрязнений от деятельности на море; сохранение биоразнообразия.

— Россия, наверное, не останется в стороне?

— На РФ совместно с Данией возложена ответственность за подготовку третьего раздела Плана, относящегося к деятельности на море. То есть мы должны предложить свое видение механизма согласования и регулирования строительства портов и трубопроводов на Балтике, добычи полезных ископаемых на шельфе и развитие судоходства, ликвидации на воде последствий крупных аварий и их предотвращения. Нетрудно понять, что качество подготовленных нами материалов во многом будет определять в дальнейшем защиту и продвижение российских же национальных экономических интересов на Балтике.

Казалось бы, можно радоваться. Но у отстающего ученика всегда найдется причина не выучить урок. До сих пор в РФ не утверждена Федеральная целевая программа по Балтике. А в нынешнем году вообще отсутствует бюджетное финансирование научно-исследовательских работ, обеспечивающих научно-методическое выполнение Хельсинкской конвенции. То есть денег на разработку нашей части плана нет!

— Леонид Константинович, прискорбно, но из нашей беседы вырисовывается портрет не очень симпатичного субъекта, глядящего из «окна в Европу». Он не склонен вести диалог с соседями, не проявляет заботы о природе, не отличается обязательностью… Неужели это мы?

— Не все так мрачно, в рамках ХЕЛКОМ все же делается немало. Стоит только сказать, что Россия выполнила более 70% Рекомендаций Конвенции. Мы добилась 50%-ого сокращения сброса загрязняющих веществ в Балтийское море. Да и «горячие точки», как вы поняли, мы все-таки ликвидируем.

Одновременно надо понять: что жить по старинке уже недопустимо – мы погибнем от собственной грязи; что Европа в образе ХЕЛКОМ предлагает нам механизм современного способа хозяйствования; что мир судит о России не столько по саммитам, которые она устраивает, а по тому, как налаживает жизнедеятельность своих городов и сел.

И последнее. В соответствии со статьей 19 Хельсинкской Конвенции, с 2008 по 2010 годы Россия должна занять пост председателя ХЕЛКОМ. И мы должны приступить к своим обязанностям с четким представлением о стоящих перед странами Балтики задачах.