В своем докладе, опубликованном «Беллоной» на прошлой неделе, Харитонов коснулся и деятельности надзорных органов, как российских, так и международных.

Представители финского атомного надзора — известного под аббревиатурой STUK, — сотрудничающего с ЛАЭС, уже откликнулись на публикацию «Беллоной» доклада Харитонова.

«Я не понимаю, почему он [Харитонов] критикует нас, — сказал представитель STUK Юкка Лааксонен в интервью англоязычной петербургской газете St Petersburg Times, — Мы никогда не имели никакого отношения к тому, что касается лицензии на эксплуатацию ЛАЭС, и никогда не занимали какую-либо позицию по безопасности самой станции».

Однако, документы, полученные Харитоновым после настойчивых запросов в мэрии Соснового Бора, опровергают заявление Лааксонена.

[picture1{«Протокол совещания представителей Ленинградской АЭС, Госатомнадзора России и Центра по радиационной безопасности Финляндии (СТУК) по вопросу оценки безопасности эксплуатации хранилища отработавшего ядерного топлива Ленинградской АЭС». Нажмите на ссылку в сером боксе (Приложение) чтобы прочесть документ целиком.}] Протокол опровергает заявление Лааксонена
В октябре 1996 года STUK совместно с российским Госатомнадзором и ЛАЭС подписал «Протокол совещания… по вопросу оценки безопасности эксплуатации хранилища отработавшего ядерного топлива Ленинградской АЭС».

В этом протоколе прямо сказано, что «техническое состояние хранилища и уровень его эксплуатации в целом обеспечивают безопасность при хранении отработавшего ядерного топлива». От STUK под протоколом стоят подписи Хейкки Репонена и Юко Марттила. Протокол публикуется сегодня на нашем сайте.

Хранилище отработавшего ядерного топлива (ХОЯТ, здание 428) расположено всего в нескольких десятках метров от берега Финского залива.

«В протоколе нет ссылок на данные экспертиз — поскольку невозможно провести экспертизы за тот короткий срок, за который готовился этот документ», — говорит Сергей Харитонов.

Как отмечает Харитонов в своем докладе, «делая такое заключение по ХОЯТ, финский STUK действовал в духе российского Госатомнадзора, так как инспекторской проверки и обследования хранилища не проводил и с ситуацией, сложившейся на хранилище, знаком не был. С документами, имевшимися у представителей общественности, не знакомился и с общественностью не встречался. Финские инспекторы не приняли во внимание независимую оценку положения дел на хранилище, которую общественность Соснового Бора неоднократно излагала в финских средствах массовой информации».

В своем докладе Сергей Харитонов приводит документ, подписанный главным государственным санитарным врачом медико-санитарной части N38 Соснового Бора. В документе, датированном ноябрем 2000 года, упоминается, что до 1997 года протечки из хранилища имели место и вызывали загрязнение грунта за пределами здания. В частности, в документе говорится: «Загрязнение грунта в районе проведения строительных работ [рядом с ХОЯТ] объясняется имевшимися ранее протечками бассейнов выдержки здания 428 ЛАЭС, которые были устранены в 1997 году».

[picture2] В марте 1997 года, всего через 4 месяца после подписания протокола о безопасности хранилища, STUK участвовал в устранении течей в каньоне бассейна выдержки в этом здании. Всего была обнаружена 21 протечка, из которых удалось устранить только часть. Все эти протечки были задокументированы финским атомным надзором — эту схему, скрепленную печатью STUK, мы публикуем сегодня.

«Подпись STUK под протоколом позволила ЛАЭС более уверенно заявлять в суде о «высокой безопасности» станции, администрация ссылалась на этот протокол. В какой-то мере эта подпись STUK облегчила администрации процесс увольнения сигнальщика Харитонова», — говорит адвокат Харитонова Алексей Павлов.

В Сосновоборском суде, когда оператор ХОЯТ Харитонов оспаривал решение администрации о своем увольнении, представители ЛАЭС использовали заключения финских инспекторов как аргумент в свою пользу.

[picture3] «Выделяя деньги на безопасность российской атомной энергетики, фактически STUK финансирует её развитие и воспроизводство, причем как раз без соблюдения элементарных правил безопасности», — говорит Харитонов.

По мнению Харитонова, выделяемые Финляндией деньги на закупку оборудования для станции позволяют администрации ЛАЭС средства на его закупку не изыскивать. Такое положение вещей не повышает финансовую дисциплину на ЛАЭС и делает возможным продолжение тех махинаций, о которых рассказывается в докладе «Беллоны».

Так, в мае 2000 года реактор первого блока пришлось заглушить — из-за несоблюдения правил ремонта в канале с ядерным топливом забыли кусок резины. В августе 2002 остановили третий блок — оказалось, что во время ремонта на блоке вместо новых датчиков (расходомеров) были установлены старые. При выводе реактора на мощность, они начали выходить из строя. Оказалось, что новые датчики были похищены и проданы на другую атомную станцию. Было возбуждено уголовное дело. В конце 2003 года заговорили о странных коммерческих схемах покупки оборудования реактора (сервоприводов) через посредников завышавших цену в пять раз. Кроме того, эти же сервоприводы потом похищались со станции.

Что касается здания ХОЯТ, то в октябре 2000 года в стене хранилища, обращенной к Финскому заливу, была обнаружена протечка воды, вытекавшей примерно по 48 литров в сутки. Радиоактивность воды, выходящей из стены, и воды в бассейне перегрузки отработавшего ядерного топлива совпадала. Это стало основанием для предположения, что вода поступает из бассейна перегрузки. Из ответа Госсанэпидемнадзора следует, что течь воды прекратилась самопроизвольно через три дня после её обнаружения.

«Однако проверить эту информацию Госсанэпидемнадзора возможности нет», — говорит Сергей Харитонов.

Cовместная программа по повышению безопасности на Ленинградской АЭС, полностью финансируемая за счет средств, выделяемых из государственного бюджета Финляндии, осуществляется с 1992 года. За это время, по данным, приведенным Лааксоненом в интервью St Petersburg Times, STUK выделил ЛАЭС на покупку оборудования 7 млн евро.