«Очевидно,

здесь-то и забыта салака».

(Джон Леннон,

«Пишу, как пишется»)

Прямо к Финскому заливу холодного Балтийского моря бежит по Карельскому перешейку маленькая речка. Еще шесть лет назад она была завалена мусором и загнана в бетонную трубу, зарытую в прибрежный песок. В такую речку босую ногу сунуть — и то противно. Не то, что удочку забросить. Но в один из летних дней на берег реки пришли ихтиолог Сергей Анацкий и его друзья.

Сергей решил — ни много, ни мало — а сделать так, чтобы в речку снова заходила на нерест рыба. Да не простая, а красная. Из речушки стали вытаскивать то, что жители много лет подряд выкидывали в воду; в основном, всякий домашний хлам — от автопокрышек и ботинок до велосипедных колес и бочек. По речке все это барахло сносилось течением и постепенно копилось, цепляясь одно за другое, пока не образовались завалы, через которые не могла пройти рыба.

Когда Анацкий с товарищами начали расчищать реку, местные жители и особенно рыбаки подходили поглазеть. Зачем эти городские по колено в воде копошатся в выброшенном их соседями мусоре? Зачем складывают из камней какие-то «сооружения»? А когда узнавали, что чудики хотят, чтобы в эту загаженную речку вернулась «лососька», и вовсе крутили пальцем у виска. За пять лет много воды утекло. Да и сама река изменилась — стала чище, исчезли завалы из мусора. Сергею и его друзьям пришли на помощь местные жители, рыболовы, представители муниципалитета и даже один депутат Законодательного Собрания Санкт-Петербурга. У реки появились порожки — укрытия для рыб, выложенные из камней.

В июле прошлого года Сергей привел на берег этой реки, назовем её Форелевая, свою дочь. И она за полчаса поймала на удочку восемь маленьких лососят. Маленьких лососей. Порадовалась да и выпустила их на волю. Пусть дальше живут, потомство приносят. Только сообщить имя этой речки, возвращенной к жизни Сергеем Анацким и его друзьями, мы вам не можем. Больно велико опасение, что придут на нее варвары с электроудочками и умертвят все живое.

В начале была Рыба



Иосиф Бродский считал, что каждый человек несет в себе доисторическую память о своих предках, вышедших из моря. Может, инспекторами рыбнадзора и ихтиологами и становятся те, кто каким-то крошечным геном помнит, как вольно плавали миллионы лет назад в древних океанах?

Главный герой моего рассказа, петербургский ихтиолог Сергей Анацкий, — человек редкий. Таких людей впору заносить в Красную книгу, как и любимого им балтийского лосося. Я помню Сергея еще в его студенческие годы. Обвешанный рюкзаками и снастями, большой и жизнерадостный, он казался мне настоящим великаном. И все время куда-то отчаливал от стен alma mater — то в «елочный» рейд, то ловить тех, кто торгует краснокнижными первоцветами, то в беломорские и прочие научные экспедиции.

Спустя много лет привелось встретить его в электронном пространстве ENWL — Сети Экологов Северо-Запада. Туда Анацкий заплывает под псевдонимами BigFish или SaveOurSalmon. Не счесть имен, под которыми плавает он в морях Интернета. Как добрый рыбий Дохтур Грей появится где-нибудь, промолвит: «милые люди, ау!» — и нырнет в волну опять. Так получилось, что свою жизнь посвятил Сергей Анацкий балтийскому лососю — его изучению и спасению. Про себя наш герой говорить не любит. Но когда его ни встретишь — всегда готов рассказать о своем замечательном «подопечном».

Вымирающий мамонт Балтики



Лососевые речки начались для Сергея Анацкого с письма, которое пришло однажды на кафедру ихтиологии Петербургского университета, где он трудится. Скандинавские коллеги просили собрать воедино разрозненные факты и подготовить справку о том, что же у нас творится с этой рыбой. Анацкий нырнул в задачу с головой, начались исследования. Так возникла идея создать рабочую группу по лососевым — как одно из направлений работы Балтийского фонда природы при Санкт-Петербургском обществе естествоиспытателей.

— Мы объездили на машинах, — вспоминает Сергей, — и прошли пешком по берегам практически всех рек и ручьев, впадающих в Финский залив на нашей территории от эстонской границы до финской. Эти экспедиции продолжались почти три года. Результатом стал пухлый отчет на английском и карта, на которой отмечены почти все речки. Оказалось, что все они до сих пор являются родиной лососевых рыб — балтийского лосося или морской форели-кумжи. Эта родственница лосося немного его меньше, весит до 3-5 килограммов и обитает только в реках. А лосось может уходить далеко от родной реки и достигать гигантского веса в 15-20 кг!

Наверное, у каждой великой реки и великого моря на Земле есть свой хозяин. Самый крупный, самый хищный, самый сильный и красивый. Царь рыбного царства. Волга славится осетром, Байкал — омулем. Царь Балтики издревле — лосось. Водилось его когда-то здесь видимо-невидимо. По легенде, еще при царе хозяева, нанимая работника, обещали не кормить его лососем чаще, чем дважды в неделю. Со временем лососевые стада заметно поредели, но и по сию пору заходит балтийский лосось в речки вокруг Санкт-Петербурга. Рыба эта — «проходная», а потому не может жить без открытого моря, но и без реки тоже не может. Такая у нее судьба.

— Лососи-странники несколько лет нагуливаются в море, питаются салакой и мелкой рыбешкой. К осени, в конце августа-сентябре начинается миграция, а в конце октября-начале ноября — нерест. Рыба подыскивает удобное место, обычно на порожистых участках, либо россыпи камней. В грудах этих камней трудолюбивые лососи копают «гнезда» — канавки в грунте длиной до полутора метров. Рыба изгибается, бьет хвостом, разбрасывает гальку под водой. Потом в гнездо откладывается оплодотворенная икра и заметается камушками. До середины апреля икра развивается в этом «гнезде». Сквозь мелкие камешки свободно проходит вода, принося с собой кислород, и икринки дышат. Весной из икры появляется личинка, и ледоход, идущий по речке, сдвигает гальку, помогая личинке выбраться. Она скатывается по реке чуть ниже порога и превращается в маленькую лосоську, называемую ихтиологами «пестряткой», и живет здесь 3-4 года. Потом пестрятка превращается в маленького серебристого лосося (смолта), спускается по реке и уходит в море, где живет года два, пока не приходит ей пора возвращаться в речку, где она сама родилась, на нерест.

Рыба на всех одна, или Парадоксы в законе



У необъятной нашей Родины две главные беды — дураки и дороги. А у рыб беда одна — человек. Сидит ли он в министерском или в депутатском кресле и принимает бездумные законы, загрязняет ли он реки отходами своего предприятия, или выходит с браконьерской снастью.

Поверять алгебру законов гармонией реальной жизни ихтиолог Анацкий стал уже давно. Обнаружил сплошные парадоксы. Главная и «любимая» тема Сергея — «Правила рыболовства». И тут он не может сдержать эмоций.

— Рыбаки-промысловики имеют право ловить много рыбы, причем ценных пород. И продавать ее. А обычные граждане имеют право ловить только малоценную рыбу, причем правила строго ограничивают, сколько именно килограмм он может поймать в день. И только для личного потребления. Да это же явное ограничение их конституционных прав! Это — рудимент советской системы, когда рыболовный промысел был отраслью государственной промышленности. И довлел над «хобби» простых людей. Но рыба-то на всех одна, и ей не важно, кто ее ловит — любитель своей удочкой или промысловик тралом.

Второй парадокс, замеченный Анацким, имеет, казалось бы, почти академический интерес. А на деле затрагивает карман многих.

— С тех пор как Россия ратифицировала Хельсинкскую конвенцию о защите окружающей среды стран Балтики, наше государство каждый год представляет отчет в HELCOM, сколько молоди лососевых рыб выпущено нашими рыбзаводами. И сколько по оценочным данным есть в наших реках «дикой» молоди. Россия честно отчитывается, что каждый год мы выпускаем в Балтику свыше 10 тысяч штук «заводской» молоди. А «дикой»-то молоди — сотня штук в одной речке, сотня — в другой. То есть вся работа государства нацелена на то, чтобы воспроизводить рыбные ресурсы за счет искусственных методов. И все бы было хорошо, если б не подписала Россия в свое время Хельсинскую конвенцию. Основываясь на принципах этой Конвенции, HELCOM принял 26 марта 1998 года рекомендацию 19/2, одна из задач которой — довести к 2010 году количество именно дикой молоди до количества искусственно разводимой. Чтобы выполнить эту рекомендацию, надо либо увеличивать количество «дикой» молоди, либо закрывать рыбзаводы! Все остальные участники конвенции действительно стараются сохранить «дикого» лосося, открывая пути миграций рыб на нерестилища, а Россия по-прежнему упорно идет по пути искусственного рыбоводства. Наш небольшой проект по восстановлению условий для нереста лососевых рыб и развития их молоди в природе создал прецедент, и мы решили, что пора делиться опытом и знаниями, как это можно делать в непростых реалиях российской жизни.

А как этим опытом делиться? Как лучше всего просвещать и образовывать? В результате появилась газета «Питерский рыбак», главным редактором которой стал Сергей Анацкий.

Рыбаки — народ «зеленый», или Принцип «Поймал — отпусти!»

Казалось бы, сохранение и спасение рыб и их ловля — вещи несовместные. Ан, нет. Сергей Анацкий считает, что рыбаки, особенно в Питере, — очень «зеленый» народ.

— Если они знают, что щуку нельзя ловить меньше 30 сантиметров длиной, то таких щурят выпускают легко. Многие, и я сам, уже дошли до того, что мы получаем удовольствие от рыбалки, а рыбу всю выпускаем! Добрался до нас с Запада и прогрессирует принцип «Поймал — отпусти». С пойманной рыбой фотографируешься, выпускаешь ее, и душа радуется. А для обеда рыба и в магазине есть.

Любители рыбалки объединяются вокруг газеты, обмениваются через Интернет разной срочной и достовернейшей информацией о том, где клюет, какая погода ожидается, на что ловить и чем прикармливать. В «реале» встречаются по четвергам в маленьком кафе. Проводят соревнования — и зимой, и летом. И все они — ярые противники тех, кто выходит на охоту с электроудочками. Поймать браконьера очень сложно — больно он на вид неприметен: сделал свое черное дело, и поминай, как звали. Сергей Анацкий давно лелеет идею прибора, который обнаруживал бы эти электроудочки, — «антиэлектролова». Лучшую модель создал школьник на Украине. Жаль, внедрить денег нет. Но все трудности ни в коей мере не становятся поводом для отчаяния.

Однажды встав на путь друга и защитника природы, человек сталкивается с множеством проблем — отсутствием денег для воплощения выстраданных идей, непониманием или враждебностью окружающих, несовершенством законов, бездеятельностью властей. Многие, отчаявшись, опускают руки. Но есть и те, кому удается быть всегда деятельными и вдохновенными. Вокруг таких людей всегда происходит что-то хорошее, рядом с ними радостно быть, им хочется помогать во всех начинаниях. Спрашиваю Сергея Анацкого: «Каждый день нас заваливает лавина информации об экологическом неблагополучии, катастрофах. Что Вам помогает быть оптимистом?» — «Занятия экологией как наукой, — отвечает Сергей. — Я не на эмоциях основываюсь, а всегда стараюсь ситуацию анализировать, искать пути и способы ее разрешения. Задаю себе простой вопрос: что лично я могу сделать? Нахожу ответ, и делаю. Вот и все».

* * *

Человеку очень важно чувствовать себя счастливым и уверенным в мире, в котором он живет. Он издревле населял свою Ойкумену героями, которые ходят за тридевять земель, побеждают чудовищ, спасают красавиц и разную волшебную живность. В детстве маленький человек находит таких героев в сказках. Потом переживает эпоху юношеского нигилизма. Затем постигает суровый быт, ощущает мирскую тщету, видит людские пороки. Но однажды на его пути встречается кто-то, торящий свой путь неприметно и скромно, но озаряющий светом любое дело, за которое берется. И становится на душе тихо и радостно, как будто ты не одинок на Земле. И хотя сам ты отнюдь не герой, но в твоем поколении, крае и городе непременно живет тот, кто может позвать тебя в путь совершить вместе что-то доброе и хорошее. Например, сделать живой и чистой одну маленькую безымянную речку, впадающую в Лососевое море.

Надо только оглянуться по сторонам.