Дело Пасько: день сорок пятый (29 октября)

И вновь то же угрюмое, холодное здание тихоокеанского флотского военного суда, та же тяжелая громадина стальной двери, захлопывающаяся за спиной с таким грохотом, что поневоле вздрагиваешь. Та же массивная решетка в коридоре, все тот же неистребимый запах казенного дома. Запах беды. Матрос Вася, который в первые дни процесса сидел у двери в зал, чтобы я не услышал государственных секретов, успел уйти на дембель, его заменил крохотный матросик в спортивных штанах и кроссовках.

Процесс начался ровно в десять, появился с чрезвычайно бодрым видом прокурор Кондаков, судейская бригада проследовала в зал, шелестя мантиями, запасные заседательницы бежали вприпрыжку, не поспевая. Следом вошел эксперт МВД Вячеслав Маслов, проводивший фонографическую экспертизу, которой мы дожидались три с половиной месяца. Эксперт был лицом бледен, и чрезвычайно хмур. Через пятнадцать минут судейская бригада покинула зал. Заседание возобновилось в 11.30. Признаюсь, что в этот день я волновался – процесс вышел на финишную прямую. И тут, как молотком по голове прозвучало известие, – эксперты запросили на экспертизу еще месяц. Александр Ткаченко, Иван Павлов, накануне прилетевшие во Владивосток, были возмущены. Григорий Пасько стал еще более хмурым.

Приехали коллеги из ТВ-6, установили в коридоре камеру. Пришли две молодые женщины с младенчиками. Младенцы плакали, тревожились, кряхтели в пеленках. Мамаши ждали полтора часа, и, наконец, дождались: конвойные повели в караульное помещение арестованных, женщины бросились к ним, но конвой преградил дорогу. Одна молоденькая мама заплакала, стала умолять:

— Дайте же отцу взглянуть на сына, он его еще не видел!

Конвойные сжалились – и дали взглянуть. Через решетку.

Во время обеденного перерыва адвокаты и Александр Ткаченко почти не разговаривали, настолько их выбило из колеи известие о продлении экспертизы еще на месяц. После обеда в зал вошли две дамочки невысокого росточка, по-видимому, из ведомства господина Маслова. В 16.20 Маслов и дамочки вышли из зала, заливаясь жизнерадостным смехом. Что бы это значило? С чего такое веселье? Через пять минут в зал проследовал контр-адмирал, стриженый бобриком. Это тот самый депутат ГД, который месяц не реагировал на судебные повестки. Явился, сокол ясный, уважил суд.

В 17.37 контр-адмирал вышел, напевая себе под нос какую-то веселую песенку. Что же там такое в зале происходит: эксперты заливаются смехом, контр-адмирал поет, как весенний соловей? Через двадцать минут заседание закончилось, адвокаты остались в зале, подбивая итоги. Наконец, я смог взять у них интервью. Вот что сказал адвокат Анатолий Пышкин, сохранивший полную невозмутимость:

— Сегодня мы исследовали заключения двух экспертиз. Одна из них – криминалистическая, по этому злосчастному протоколу осмотра документов, изъятых якобы на квартире у Пасько, вторая экспертиза фонографическая, которую эксперты проводили три с половиной месяца. Хотя Григорий еще тогда встал и заявил, – зачем проводить экспертизу, это мой голос. Тем не менее, экспертизу стали проводить, и, эксперты, исследовав десять аудиокассет, по шести из них сказали, – вероятно, это голос Пасько. Кроме того, защита сделала сегодня четыре заявления: о не легитимности применения секретного приказа 055 министра обороны, о заключении экспертов, приезжавших из Москвы, которые исследовали документы, якобы изъятые на квартире у Пасько, отдельное заявление было о фальсификации доказательств в деле, и еще одно – о нарушениях УПК, допущенных ФСБ при расследовании этого уголовного дела. Кроме того, был допрошен бывший командующий Камчатской флотилией, депутат Государственной Думы, контр-адмирал Дорогин. Ничего нового по делу он не показал, просто рассказывал, как проходил военный совет и разбор зачетно-тактических учений в сентябре 1997 года.

Иван Павлов не мог скрыть своего возмущения:

— Три с половиной месяца бригада квалифицированных специалистов из МВД делала фоноскопическую экспертизу пленок. Но результаты их работы невозможно использовать в качестве доказательств, поскольку их выводы имеют вероятностный характер. Эксперты не смогли дать категорическое заключение о соответствии голоса Пасько голосу лица, чей разговор контрразведчики записали на пленку. Для проведения лингвистических исследований эксперты запросили еще один месяц. Все это приводит к существенному затягиванию сроков рассмотрения дела, что, несомненно, нарушает права Григория Пасько. Защита использует этот месяц для подготовки очередных заявлений с анализом уже давно развалившегося обвинения. Мы также заявили ходатайство о приобщении к делу третьего, переведенного на русский язык, доклада «Беллуны». И наше ходатайство было удовлетворено. Контр-адмирал Дороги, допрошенный в качестве свидетеля, ничего нового суду не сообщил.

— А зачем суд его с такой настойчивостью вызывал? Оплатил билет на самолет из Москвы во Владивосток и обратно?

— Суд действует по принципу – вызвать и допросить всех лиц, которые могут хоть что-либо знать по этому делу. Именно поэтому была выбрана такая тотальная форма отбора свидетелей. Кстати, все они получают деньги на дорогу за счет суда, то есть – за наш с вами счет. Например, бригада экспертов, прилетевшая из Москвы, две недели тут жившая, корпевшая над анализом подброшенных в квартиру Пасько документов, обошлась российской казне в кругленькую сумму – более 150 тысяч рублей. Так что бюджет этого дела скоро, возможно, будет влиять на экономику Приморского края.

Нас пытаются взять измором, затянуть процесс до Нового года. Расчет прост, – глядишь, нервы у защитников сдадут, они начнут делать ошибки, да и рождественские каникулы начнутся – никто из зарубежных журналистов, дипломатов на приговор не приедет. Напрасны ваши хлопоты, гэбисты и примкнувшие к ним криминалисты: выдержка у нас железная. А на оправдательный приговор по делу Александра Никитина, который был 29 декабря 1999 года, прибыла и масса зарубежных журналистов, и послы с консулами. Несмотря на Рождество.

А нам то как с Григорием будет приятно получить аккурат к Новому году подарок – оправдательный приговор. Подождем!